Джилл Мэнселл - Соло

Холли улыбнулась.

— Почему я должна следовать твоим советам, когда на мои ты никогда не обращаешь внимания?

— Ты же сама меня спрашиваешь, — заметила ей подруга, — вот я и даю тебе разумные советы. Тогда как ты, Холли, все время убеждаешь меня впутываться в такие истории, которых любой здравомыслящий человек всеми силами пытается избежать. Кроме того, — заключила Тесса, набирая на кисть охру, — я никогда не прошу у тебя этих так называемых советов. Ты их сама выдаешь, когда тебе приспичит. Я их даже почти никогда не слушаю.

— А стоило бы послушать, — резко ответила Холли. — Так как Росс действительно исправился. Я точно знаю, что сейчас он не встречается с Антонией. С Рождества она даже ни разу не была в отеле.

Тесса поморщилась. Доминик уже с огромным удовольствием подробно рассказал ей о своем недавнем визите в «Мызу» и сейчас тихо сидел в углу, делал вид, что читает отчет о скачках, и вовсю ухмылялся.

— Спасибо, Холли, только мне неинтересно про это слушать, — торопливо сказала Тесса, удивляясь тому, как больно ей было это говорить. — Я просто не хочу попадать в зависимость от мужчины, от какого бы то ни было мужчины, я в состоянии со всем справиться самостоятельно. Как и моя мама. Понятно?

…………………………………………..

— Превосходно! — гневно воскликнул Росс. — Только этого еще недоставало.

Он схватил со стола стопку свежей корреспонденции, но было уже поздно. Горячий кофе пропитал каждую страницу и сейчас капал на ковер цвета слоновой кости.

— Чего стоишь?! — прикрикнул он на официантку. — Давай прибирай. И если даже поднос в руках не можешь удержать, то зачем вообще на работу вышла!

Грейс выскочила из кабинета, заперлась в туалете и залилась слезами. Такое ей и в страшном сне не могло присниться.

Не имея сил видеть Росса и в то же время будучи не в состоянии оставаться дома, где она подвергалась постоянным расспросам матери, которая все время интересовалась, как дочь себя чувствует, Грейс сказала своему врачу, что испытывает чувство угнетенности и подавленности, и сумела убедить его в том, что больна. Когда Мэтти считала, что ее дочь на работе, Грейс бродила по улицам Бата, сидела одна в полных туристов кафе, расхаживала по музеям или просто часами просиживала в своей машине и думала.

Она не могла перестать думать. Ее мозг не хотел прекращать работу, бесконечно прокручивались в голове Грейс какие-то хаотичные мысли, и она почти полностью отключалась от реальности.

Грейс отчаянно хотела отстраниться вообще от всего и просила врача дать ей транквилизаторы или снотворное, но в ответ получила лишь строгое нравоучение. Грейс выглядела моложе своих семнадцати лет, так что в нескольких винных магазинах получила от продавцов такой же решительный отказ. Наконец она отыскала небольшой супермаркет, где, хорошенько накрасившись, сумела купить водку. Если она пила ее слишком быстро, ее рвало, но скоро Грейс установила, что небольшое количество, принимаемое через определенное время, притупляет муку и дает ей возможность хотя бы спать по ночам.

Этого недостаточно, но это лучше, чем ничего.

…………………………………………..

И теперь, когда она набралась смелости, чтобы вернуться на работу и снова увидеть Росса, случилось такое неприятное происшествие. Изрядное количество водки, выпитой на голодный желудок, не помогло, и Грейс, определенно, не была пьяна. Понимая, что она должна вести себя так, словно ничего не произошло — вообще ничего! — девушка, скрежеща зубами, понесла ему в кабинет поднос с утренним кофе.

Но когда она увидела Росса, такого высокого и красивого, пленительного и возбуждающего, руки ее затряслись. Его окружала аура сексуальности и успеха, естественного очарования, какая бывает у человека, который может получить все, что пожелает, и любого, кого пожелает. И мозг Грейс снова заполнило видение, в котором Росс и ее мать… вместе… занимаются этим…

Это ее и добило. Поднос упал на письменный стол, кофейник опрокинулся, и кофе разлился повсюду. Чуть не плача, не в силах перенести его гнев, Грейс убежала.

Теперь ей оставалось только выбраться из отеля, пока еще никто ее не увидел в таком состоянии.

И найти себе другую работу. Лучше у того, в кого она не влюбится… и кто не окажется ее отцом.

— Вид у тебя поразительный.

— О, я и сама поражена, — согласилась Холли, поправляя край тщательно отутюженного шелкового платья. — Меня в первый раз на ужин везут на джипе.

Смех у Эдама Перри был громким, и он этого не стеснялся.

— Зато джип никогда тебя не подведет, — заверил он ее, и сейчас его северный акцент был более заметен. — Это чудесная машина, крепкая и надежная. Если это тебя обрадует, я собирался заехать за тобой на «роллс-ройсе», но сестра разбила его сегодня. Врезалась в автобус.

— Это меня очень радует, — мрачно ответила Холли. Она вгляделась в морозную темноту за окном и поняла, что они удаляются от центра города. — Только куда мы едем? Ресторан «Зизи» в другой стороне.

Эдам был невозмутим.

— Я за тебя передумал. Мы едем в другое место.

— О, боже. — Холли обхватила голову руками, понимая, что вечер получится еще хуже, чем она ожидала. — Меня похитили.

Предчувствия ее не обманули.

Ее браслет с бриллиантами и жемчугом, сияние которого очень экзотично подчеркивалось бы продуманным освещением в «Зизи», при свете люминесцентных ламп казался дешевой побрякушкой. Ее макияж, без сомнения, выглядел так же безвкусно, а глубокий вырез на груди красного платья привлекал много ненужного внимания водителей грузовиков и возвращающихся домой рабочих, живущих за городом.

Столовая при станции техобслуживания на автостраде номер четыре для Эдама Перри, может быть, и хороша, так как в своих старых джинсах и футболке игрока в регби он неотличим от водителя грузовика, но для Холли это уже слишком.

— Теперь послушай, — начала она, когда он вернулся к их столику — оранжевому с пластиковой столешницей и измазанному кетчупом — и принес две тарелки с сосисками, яйцами и картошкой и чайник с чаем.

— Боже, — сказал Эдам, быстро пресекая ее упреки. — Чувство юмора тебя подвело. Холли, я знаю, что ты собираешься сказать, и я разочарован. Я действительно подумал, когда впервые тебя увидел, что ты девушка с чувством юмора. А сейчас ты все портишь, строя из себя высокомерную аристократку. Милая, я хотел тебя развлечь…

— Ничего себе развлечение, — перебила Холли, не желая даже смотреть на него. — Мы собирались ехать в «Зизи», и я оделась прилично, а теперь все эти страшные мужики на меня пялятся…

— А ты бы предпочла, чтобы на тебя пялились мужики в стильных костюмах, — сухо заметил Эдам.