Розалинда Лейкер - Жемчужное ожерелье. Том 1

По дороге домой, поглядывая на мать, Джулия видела, что та все еще расстроена, хотя и не злится, — по натуре она была очень доброй. Девочка видела милый профиль матери на фоне кожаной занавески, предохраняющей экипаж от сквозняка. У нее были ясные серые глаза с длинными ресницами. Ее волосы, завязанные в пучок, скрывались под шляпой, но над ушами видны были завитые локоны. Такая прическа совсем не закрывала шею, которая у Анны была похожа на лебединую.

Джулия предполагала, что когда они вернутся домой, ее бабушке, верной роялистке, будет рассказано все о случившемся в Чичестере.

Кэтрин Паллистер была дородной пожилой леди, которая пристально следила за поведением своей внучки, ругая ее за всякие проступки, а то и подшлепывая, чего никогда не делала мать Джулии. Тем не менее внучка и бабушка были привязаны друг к другу. К тому же Кэтрин была единственной бабушкой Джулии. Их характеры были очень похожи: обе отличались уравновешенностью, но стоило им только распалиться, тогда их гневу не было границ.

Экипаж ехал через деревню. За мельницей и лесом уже виднелся Сазерлей. Все горести Джулии вмиг улетучились, как только она увидела родной дом, который очень любила. К дому вела аллея длиной в полмили, по краям которой росли вязы. Они стояли в новом весеннем зеленом наряде. По обе стороны аллеи простирался парк. Выглянув из экипажа, Джулия увидела озеро, где она обычно кормила уток и лебедей. Мелькнул замысловато спланированный лабиринт диаметром в сто ярдов, и их взору открылся вид, который удовлетворил бы самый пристальный взгляд.

Сазерлей Мэнор, выходящий фасадом на юг, был меньше других загородных особняков, находящихся по соседству. В знак почтения к королеве Елизавете, в чье царствование его построили, этот дом напоминал букву Е. С правой и левой стороны особняка выступали по одинаковому крыльцу, а высокое парадное крыльцо поднималось до второго этажа. Что-то теплое и привлекательное чувствовалось в облике этого сооружения, построенного из красно-коричневого кирпича с кремниевыми вкраплениями, которые смотрелись как бриллианты. За домом виднелись Сассекские холмы, чьи склоны зеленели летом, а зимой покрывались белой пеленой снега.

Джулии казалось, что Сазерлей источает такой аромат, будто мимо него только что промчалась благоухающая королева Елизавета. Тут пахло травами, медом, чистым бельем, лавандой и апельсинами, лежавшими в двух редких китайских вазах, расписанных в голубой, зеленый и красный цвета. Эти вазы привез ее дед Нед Паллистер, совершивший множество путешествий на далекий Восток и утонувший еще до рождения своего единственного сына Роберта.

Джулия почти не видела своего отца — широкогрудого мускулистого человека — в течение пяти лет после своего рождения, потому что он сражался за короля и вернулся домой только после битвы при Нэсби, где роялисты потерпели сокрушительное поражение и проиграли войну. Но с тех пор Роберт Паллистер, полюбив семейную жизнь, старался наверстать упущенные годы и много внимания уделял Джулии и ее старшему брату Майклу.

Джулия знала, что отец очень недоволен тем ограничением, которое наложили на него — ему разрешалось удаляться от дома на расстояние не более пяти миль. К тому же он, как и другие офицеры королевской гвардии, облагался очень большими налогами. К счастью, поместье Сазерлей имело в радиусе как раз пять миль, и Роберт часто объезжал его, следя за порядком и внимательно выслушивая жалобы крестьян. Майкл ездил с отцом или совершал объезды поместья самостоятельно. Он, как и отец, очень заботился о земле и хозяйстве. Джулия при любой возможности старалась ездить с ними.

— Опять ты путаешься под ногами, — дразнил ее Майкл, когда они с отцом выезжали верхом из конюшни, а она подъезжала к ним на своем пони. Ее брат был веселым юношей с внушительной челюстью и прямым носом. Брови у него были не такие густые, как у Роберта, а глаза — серые, как у Анны, но лишенные блеска.

Джулия всегда смеялась в ответ на его колкости. Он подшучивал над ней, говоря, что ее кудряшки такого же цвета, как грива его рыжей лошади. Но девочка считала это комплиментом, поскольку ей очень нравился такой цвет. Она надеялась, что это так и есть на самом деле. Она наслаждалась компанией брата, но поездки с отцом нравились ей больше. Тут она чувствовала себя почти взрослой. Ради того, чтобы поехать с ним, она игнорировала занятия с учителем, хотя отец и ругал ее за это. Джулия занималась с учителем два раза в неделю. В остальные дни ей нужно было выполнять домашнее задание. Роберт и Майкл никогда не брали ее с собой на охоту, так как ни она, ни мать не выносили подобных развлечений.

Экипаж подъехал к ступенькам крыльца Сазерлея. Обычно Джулия тотчас же неслась в дом и рассказывала бабушке обо всем, что видела и чем занималась в городе. Но на этот раз она была слишком обеспокоена происшествием в Чичестере. Она так медленно шла за матерью, что Анна уже успела подняться на второй этаж, в то время как Джулия еще только входила в дом. Ей повстречался Майкл, который нес в сетке шары и собирался играть в них на лужайке за домом со своим другом по Вестминстерской школе Кристофером Реном, уже ждавшим его там. Кристофер приехал погостить у них несколько дней. Молодые люди должны были вместе отправиться в Оксфорд и поступить в Уэдхэм-колледж.

— Хочешь посмотреть, как мы будем играть, Джулия? — спросил ее Майкл.

Она тяжело вздохнула:

— Я думаю, мне не стоит пока показываться людям на глаза. Я расстроила маму.

— Что ты наделала?

— Я разговаривала с одним из Уоррендеров.

Майкл выразил на лице удивление и присвистнул. Такого он от сестры не ожидал.

— Да, это никому не понравится.

Майкл редко сердился, и его укоризненный тон должен был произвести на Джулию впечатление, но она уже не чувствовала за собой вины. Ей понравился этот прекрасный пони, а мальчишка Уоррендер проявил к ней дружелюбие, и все шло нормально, пока родители не напомнили им, что их семьи враждуют между собой.

— Я хочу высказать все начистоту бабушке.

Она убежала от брата и проникла в библиотеку, где Кэтрин читала книгу, которую отложила, как только увидела внучку. Джулия рассказала бабушке о случившемся с ней.

Кэтрин выслушала девочку, не перебивая. Ей было чуть больше восьмидесяти. Выглядела она величественно и грациозно. У нее был тонкий аристократический нос, сверкающие, как бусинки, карие глаза и острый подбородок. Ее белые как снег волосы были уложены на голове по старой моде. С самой молодости, с тех дней, когда она была фрейлиной при дворе королевы Елизаветы, Кэтрин укладывала волосы только таким образом.

— Но ведь ты не знала ни полковника Уоррендера, ни его сына, мое дитя, — сказала она, рассудив по справедливости. — Мы не поддерживали никаких отношений с Уоррендер Холлом с того самого времени, как началась война и мы оказались в разных лагерях, хотя когда-то покойный отец полковника, сэр Гарри Уоррендер, был моим хорошим другом. Забудь о случившемся, Джулия. Понятно, что твоя мать расстроилась, но теперь она, должно быть, уже простила тебя. Ни она, ни отец не станут ругать тебя за это.