Ануш Варданян - Не ссорьтесь, девочки!

— Изучаем новый вид пасьянса. Называется: «Как прожить в Питере на три рубля в день?» — объясняет Соня.

Юля продолжает бормотать про мясо, бензин и мобильник.

— Невозможно прожить, — Нонна относится к проблеме бедности чрезвычайно серьезно.

— Тоже мне новость, — отзывается Юля. — На мобильник, на кота, на бензин…

— Тут тебе только на чай хватит.

Юля хмурится. Опять ее сбили, а она ведь хотела поработать с персональным бюджетом. В кои-то веки занялась планированием, а эти так называемые подруги путают и мешают.

— Какой чай?

— Я имела в виду «на чай» официанту в ресторане.

Путают, мешают и обижают! Юля презрительно фыркает.

— Я не хотела тебя обидеть. Извини. Может, ты подпольная миллионерша?

— Я перспективная миллионерша. Я наследница капитала.

— Только ждать, пока твоя мама даст дуба, не очень хорошо, — говорит Соня, чей девиз: «Родители — это святое!».

— А я, девочки, — Нонна решает поделиться наболевшим, — услышала тут, что в нашем возрасте стыдно одно пальто иметь. У тебя сколько? — спрашивает она у Юли.

Юля подсчитывает запасы верней одежды:

— Штук пять… или шесть… может, десять…

— Так, ладно, ты не показательный пример, ты — модельер с упакованной матерью… А у тебя?

Соня знает счет своим вещам:

— Два! Черное и… черное. Одно длинное, другое…

— Короткое! — смеется Юля.

Музыка в кафе становится все громче. Уровень звука напрямую зависит от количества молодежи в кафе. Но тут Лосева бессильна. Была б ее воля, она крутила бы для себя песнопения древних коптов, но бизнес есть бизнес. Кассу делали не три сказочные феи, а сотни подростков, отлынивающих от занятий. Соня знает это. Но если приоритет Лосевой — доходы, то Сонин — эстетический вкус. И она хватает за руку проходящую мимо официантку:

— Девочки, а можно потише музыку сделать? Сил нет слушать эту пэтэушницу с надтреснутым голосом!

— Ты ничего не понимаешь! — возмутилась Юля. — Это рок.

— Да, это рок, витающий над русской культурой, и бороться с ним невозможно. Рок всегда начинает и выигрывает.

— Ноник, скажи ей, что это классно.

— Что?!

Юля показывает пальцем куда-то в воздух.

— «Фюзеляж»!

Нонна задумчиво произносит:

— Деталь самолета. Семь букв.

— Группа «Фюзеляж», — отвечает Юля.

— Неплохо, неплохо. Городской романс.

Юля со значением смотрит на Соню.

— Поняла?

Соня пожимает плечами.

— Вкусы у нас разные — это факт.

Соня дергает Юлю за рыжие волосы. Нонна глядят на белую шапку сливок над своим кофе.

— А у меня одно, — неожиданно говорит она. — Пальто, я имею в виду. Да, подруги-то мы подруги, а…

Нонна замолчала. Смутный призрак идеи для рекламы сигарет «Властелин» защекотал в носу. Свои идеи Нонна всегда сначала чувствует как запах. И она замирает с чашкой в руке.

— А табачок врозь…

— Какой табачок? — забеспокоилась Соня.

На подругу, конечно, накатывало изредка. Но в основном Нонна была женщиной уравновешенной. А теперь она отрешенно зачерпывала ложкой белую пену сливок и отправляла в рот.

— Да, да, да… Табачок, табачок… — приговаривала она при этом.

— С ума сошла, — ужаснулась Юля. — Это из-за пальто, да? Что ты всякую чушь слушаешь? Хочешь, я тебе свое пальто подарю? Если ты в него… — и осеклась. — Нет, Ноник, наверное, не влезешь. Я платье свое отдала балерине Александровой, так она еле втиснулась.

— Юлька, нет! — взвизгнула Соня.

— Что нет?!

— Только не говори, что ты ей отдала бесплатно.

— Фигня! Тете сорок лет, выглядит она на двадцать пять, а одевается так, будто ей восемьдесят и она начальница гестапо. Это же никакому модельеру не вынести.

— Ну, в этом есть свой шарм, — Соня представила Александрову в черном мундире.

— Для тех, кто томится в застенках?

— Но почему бесплатно? Она платежеспособная женщина.

Соня закатывает глаза, призывая Всевышнего в свидетели своей правоты, но, не дождавшись акустической поддержки с небес, с надеждой смотрит на Нонну. Но кажется, что Нонна совершенно не слышит своих подруг. Она съела всю сливочную шапку и теперь механически размешивает остатки кофе в высоком стеклянном бокале.

— Нет, так больше продолжаться не может, — возмущается Софья, — не может. Мы так никогда не разбогатеем.

— А что, на меня была последняя надежда?

— Нет, есть еще моя баня, но это практически все, что мы имеем.

Голоса подруг долетали до Нонны словно издалека. В голове напряженно прокручивалось одно-единственное слово.

— Да, да, да… Это справедливо. Мы имеем… Твой табак — мой табак… Все общее…

— Она с ума сошла?

Нонна сидит, опустив голову на руки, и смотрит куда-то под стол.

— Почему она все время про табак заряжает? — спрашивает Юля и не зная, как помочь подруге, предлагает ей самое дорогое: — Нонка, хочешь жвачки?

— Да… У пациента прослеживается некоторая непоследовательность в суждениях, — Соня несколько раз щелкает пальцами у самого носа Нонны. — Нонна, Ноник, прием, прием. Мы не поняли, табачок врозь или, наоборот, у нас все общее? Как ты сказала? Твой табак — мой табак? Надо запомнить.

Но Нонна не слышит. Она бежит за стойку к Лосевой и что-то горячо шепчет ей на ухо.

— Рехнулась, — жалеет подругу Соня.

— Пошла к Лосевой на работу наниматься, — ужасается Юля.

— В посудомойки только. Она даже буфетчицей стать не может, у нее с математикой плохо.

— Не выдержала женщина. Про табак все время бредит. А ведь не курила…

Лосева — человек широкий. Она никогда не навязывалась в подруги, никогда не встречалась ни с кем из троицы вне стен кафе, никогда не жаловалась на собственные обстоятельства, но искренне верила, что Нонна, Соня и Юля — сказочные феи, и всегда рада была помочь. Феи — хрупкие создания. Ее готовность — всегда легкая и бескорыстная, не обремененная ощущением долга и непременной ответной благодарности. Когда Нонна попросилась за компьютер, Лосева без лишних расспросов пустила ее, отогнав от экрана бухгалтера.

— Лося, прости, я быстро. Я только письмо напишу и пошлю. Прости, прости, прости. Прости, дорогая.

— Да ладно, — отмахнулась хозяйка кафе. — Мне компьютер нужен — только чтобы шарики по экрану погонять. А в интернете — за людей порадоваться: у Пугачевой — инцест, у Долиной — нет аппендицита.

— Да, интернет — это помойка подсознания. Твори что хочешь, тебя же никто не видит.

— Хорошо сказала, как я не подумала!

— Прости, неудобно очень.

— Да хватит тебе извиняться. Делаешь — не бойся, боишься — не делай, — и вышла из кабинета, тактично прикрыв дверь.

Нонна быстро набирала текст: «Деловое предложение. Реклама табачных изделий сегодня нуждается в абсолютно новых формах. Прежние методы…»