Тереза Ревэй - Время расставания

Круговой коридор был пуст. Мужчина ослабил узел галстука. Ему необходим глоток свежего воздуха, он сразу же почувствует себя лучше.

Но боль вернулась, резкая злая боль. Ноги больше не слушались. Перед глазами плясали черные точки. Карл сполз по стене на пол.

Через закрытую дверь до него донеслись первые такты ноктюрна Шопена.

Камилла принялась медленно считать до десяти. В отличие от отца и деда, она не могла оставаться спокойной, слушая капризы клиенток. «Возможно, потому что я — женщина, — подумала Камилла и попыталась улыбнуться. — Полновесная оплеуха, и она сразу бы пришла в себя».

Миссис Лори Нойманн было лет двадцать, ее отличали пышные платиновые волосы, вечно недовольная гримаса и фантастический банковский счет, открытый ее мужем, который не знал, как еще убедить эту райскую птицу сочетаться с ним законным браком.

Уперев кулаки в бока, красавица разглядывала себя в зеркале одной из примерочных магазина на бульваре Капуцинов. У молодой продавщицы, суетившейся вокруг посетительницы уже битый час, в глазах стояли слезы. Клиентка вновь оттолкнула манто.

— No, по, по ! — воскликнула миссис Нойманн, топая ногой.

Камилла недоуменно подняла брови и бросила взгляд на Сюзанну. Старшая продавщица, предвосхищая события, безропотно уступила место мадемуазель Фонтеруа. Ее маленькие позолоченные очки, висящие на цепочке, подскакивали в такт бурно вздымавшейся от возмущения груди. Она бы не стала беспокоить начальницу, но эта клиентка вывела из себя весь персонал и явно потеряла контроль над своими эмоциями. Порой появление высокого начальства помогало пригасить бушующие страсти.

— Если мадам объяснит мне, в чем проблема, возможно, я смогу ей помочь, — сладким голосом начала Камилла.

— It’s horrible ! Это ужасно! — с сильнейшим акцентом воскликнула Лори Нойманн. — Я кажусь… толстой. Ваши продавщицы идиотки… Они ничего не понимают.

Одним движением плеча она сбросила на ковер шубу из лисы.

— Достаточно, Сюзанна! — холодно распорядилась Камилла, увидев, как к ним устремляется старшая продавщица.

Она пересекла комнату и наклонилась, чтобы поднять шубу. Существовало две вещи, которые мадемуазель Фонтеруа не собиралась терпеть: когда оскорбляют ее служащих и когда пренебрегают ее творениями.

— Боюсь, Дом Фонтеруа недостаточно хорош для вас, мадам, — сердито заявила она. — Вы, несомненно, найдете другой парижский Дом моды, который удовлетворит ваши вкусы. Сюзанна, — добавила она, поворачиваясь к заметно побледневшей старшей продавщице. — Презентуйте мадам флакон наших духов, а затем проводите ее к выходу. Я уверена, что у нее очень плотный график, а мы ведь не хотим отнимать у нее время, не так ли? До свидания, мадам.

Перекинув шубу через руку, Камилла вышла из салона.

«Как будто мне больше нечего делать», — злилась она, пересекая просторный холл и прислушиваясь к обрывкам разговоров. Какой-то мужчина подбирал меховую накидку — он хотел подарить ее супруге; темноволосая молодая женщина примеряла чалму из белой норки, болтая с подругой, которая в этот момент нанесла немного духов «Непокорная» на тыльную сторону кисти.

— Для отдыха в горах мы можем предложить мадам спортивную бобровую куртку, — мило щебетала одна из продавщиц.

Входные двери открылись, пропуская внутрь графиню де Борн в строгом сером костюме с лисьим воротником. Ее гордый фамильный нос столь же уверенно разрезал воздух, как нос корабля воду; за хозяйкой следовали две горничные, нагруженные белыми пакетами.

— Ах, мадемуазель Фонтеруа, какая радость видеть вас! — воскликнула знатная дама. — Так как я никак не могу запомнить цвета моих платьев, я решила, что самое простое — это взять несколько штук с собой, чтобы подобрать соответствующие манто.

— Мы могли бы приехать к вам домой, мадам, — улыбнулась Камилла.

Она очень любила Жозефину де Борн, отличавшуюся незаурядным умом и отменным вкусом.

— Да я все принесла. А еще я привела к вам мою дочь. Ей нужна какая-нибудь вещица для вечерних выходов, — и графиня указала на юную блондинку, которая смущенно прятала руки в карманы короткого пальто с капюшоном. — Но вы держите в руках нечто бесподобное. Мне просто необходимо примерить это творение… Давайте не будем терять время…

— Пройдите сюда, госпожа графиня, — пригласила внезапно появившаяся, как по волшебству, Сюзанна.

Маленькое войско последовало за старшей продавщицей, а к Камилле подошла ее секретарша.

— Мадемуазель, телефонный звонок, — прошептала она с заговорщическим видом на ухо начальнице. — Из Ленинграда. Вас ждут…

— Держите! — воскликнула Камилла, бросая манто на руки секретарши, и устремилась к лестнице. Эвелина не отставала от мадемуазель Фонтеруа.

У Камиллы сердце выскакивало из груди. Двумя неделями ранее она оставила секретарю «Союзпушнины» послание для Сергея. Она сообщила, что у нее есть некие проблемы с поставками и что ей просто необходимо поговорить об этом лично с месье Волковым. Секретарша, умилившись тому, что француженка неплохо изъясняется по-русски, пообещала, что она постарается разыскать Сергея Ивановича как можно быстрее, однако в настоящий момент его нет в Ленинграде, а точная дата его возвращения неизвестна.

Камилла почти пробежала по «галерее предков» и толкнула дверь своего кабинета. Когда Эвелина соединила мадемуазель Фонтеруа с абонентом, та сделала секретарше знак закрыть дверь. Она сконцентрировалась на том, чтобы, как просил ее Сергей, не называть никаких фамилий и имен. Волков предупреждал свою любовницу, что, если она когда-нибудь будет звонить ему в СССР, то должна быть максимально осторожна.

— Это ты? — спросила Камилла.

— Да.

Она закрыла глаза, испытывая немыслимое облегчение.

— Ты разыскивала меня, — продолжил мужчина. — Я думаю, что проблемы вовсе не с пушниной. Что-то случилось?

— Ты можешь говорить?

— Да.

— Речь идет о моем брате. Он — журналист. Он был арестован в Будапеште приблизительно три недели тому назад, во время восстания. У нас нет от него никаких вестей. Мы думаем, что это страшное недоразумение, ты понимаешь меня? Моя мама спрашивала, не мог бы ты нам помочь.

— Но почему она подумала обо мне? Она что, в курсе событий?

Камилла молчала, нервно теребя телефонный провод. Как отнесется Сергей к ее словам? То, что она ничего не рассказала о Леоне своим родным, оскорбит его или, что еще хуже, разозлит?

— Нет.

Теперь молчали на другом конце линии. Камилла нагнула голову, прижала пальцы к вискам.

— Ты меня слышишь? — спросила она, опасаясь, что Сергей может повесить трубку. Женщина закрыла глаза и напрягла слух, пытаясь услышать его дыхание. В трубке раздавалось легкое дребезжание.