Кэти Агни - Красота - страшная сила

— Давай, начинай! Просто рассказывай в камеру о себе. У тебя пять минут, — вернуло меня к действительности щебетание Тины.

Я чувствовала себя так же, как, вероятно, чувствовала себя моя мать, когда я подарила ей на день рождения мобильник: была возбуждена и вместе с тем совершенно не понимала, что надо делать. В какую дырку говорить? К кому обращаться? Как говорить, громко или нет? Впервые в жизни перед тем как открыть рот, я думала, что говорить… а потом — словно прыгнула со скалы в воду.

— Привет, меня зовут Лора Макнотон. Мне двадцать пять лет, я журналистка и работаю в журнале «Глиц».

Безбожно потея под светом прожекторов, вся опутанная по ногам проводами, я рассказывала о своей работе, квартире, о своем парне, о жизни вообще, обращаясь к мертвому стеклянному объективу, мерцающему в полуметре от меня. Все происходило словно в каком-то странном, фантасмагорическом сне. Так хотелось повернуться к людям и рассказывать про свою жизнь им, потому что они могли слышать и понимать меня. Но было приказано не отрывать глаз от камеры. А ведь эта чертова машина тупо уставится на тебя и молчит — не подбодрит взглядом и не захихикает в ответ на удачную остроту. Но я старалась вовсю: то изображала из себя принцессу Диану с ее беззащитным выражением огромных глаз, то сексуально надувала губки, то принималась вещать бесстрастным голосом диктора программы новостей. А напоследок изобразила слегка чокнутого шута горохового — ведущего детской передачи. Старалась я вовсю, но вместе с тем очень беспокоилась: так ли все делаю? Можно моргать или нет? Не слишком ли быстро говорю? Видна ли капелька пота на моей верхней губе?

Не знаю, сколько времени я говорила: может, пять минут, а может, секунд тридцать или часа три. Но в какой-то момент вдруг выдохлась. Все. Конец. Выдавила из себя задумчивое «м-м-м», обвела глазами съемочную бригаду и застенчиво улыбнулась: ну что, не слишком опозорилась? Я так долго и напряженно смотрела в камеру, что перед глазами поплыли белые круги, и не сразу удалось найти взглядом Тину.

— Молодец, Лора! — объявила она голосом, в котором, похоже, звучал неподдельный энтузиазм, и ребята даже захлопали. — А теперь познакомься, это Мадлен.

Откуда ни возьмись возникла полная женщина средних лет в халате лимонного цвета. На лице ее был толстый слой макияжа, а на голове тюрбан. Она подвинула табурет, стоявший напротив меня, и довольно грациозно для своего веса взгромоздилась на него.

— Мадам Мадлен — хозяйка публичного дома для садомазохистов, — совершенно серьезно обратилась ко мне Тина. — У тебя пять минут, возьми у нее интервью и постарайся как можно больше узнать про ее работу.

Ну теперь-то я знала, что делать. В журнале «Глиц» обожали печатать всякую клубничку, и не раз моя трудовая неделя начиналась с подобных бесед с работниками секс-индустрии и их клиентами. Я знала все про сладострастие медленного раздевания, сладострастие боли от хлестких ударов плеткой, мучительное сладострастие господства и подчинения. С уверенностью могу сказать, что на этой теме я собаку съела. Под напором моих вопросов Мадлен быстро размякла, и мы с интересом слушали ее сообщения: и про то, как она ставила клистиры членам парламента, и про то, как в костюме школьной училки хлестала по заднице магнатов СМИ, и про то, как обряжала в подгузники финансовых воротил, которых утомила роль взрослых на всяких советах директоров и одолела тоска по колыбелькам и ласковым маминым рукам. Даже Тина едва удерживалась, чтобы не захихикать, а значит, справилась я на отлично. Пять минут промелькнули, как несколько секунд.

Я стала неуклюже слезать с табурета. Задница моя совсем онемела, и, наверно, из-за этого я зацепилась за какой-то провод, кубарем полетела вниз и уткнулась носом в ботинки Мэтта. Он помог мне встать на ноги, даже не пытаясь удерживать бурного смеха. Потом отстегнул провода, не упустив возможности еще раз обшарить мою грудь, и как-то недвусмысленно непристойно подмигнул. Тина вывела меня из студии и проводила к выходу.

— Я позвоню на днях, как только продюсер посмотрит запись, — сказала она, одновременно кивая красотке ростом под метр восемьдесят, которая, похоже, тоже явилась на пробу. Одного взгляда на соперницу было достаточно, чтобы едва теплившаяся надежда на успех испарилась. У меня похолодело в груди. Теперь вероятность того, что Тина позвонит, практически сводится к нулю, подумала я тогда. Ну что же, по крайней мере, им было весело.

И вот теперь она мне звонит!? Ну не для того же, чтобы сообщить, что не видать мне этой работы, как собственных ушей?

— Лора, я звоню, чтоб просто сообщить: Джасмин, наш продюсер, смотрела запись. И ты ей очень-очень понравилась. — В голосе Тины звучали восторженно-слащавые нотки, свойственные работникам СМИ. — Теперь она хочет поговорить с тобой лично. Но уже сейчас можно смело сказать, что работу ты получила. Если, конечно, понравишься Джасмин при личной встрече. Когда сможешь подъехать?

У меня подкосились ноги. Нет, такого просто не бывает! Я ведь обыкновенная девушка, причем из провинции. Отец мой — провинциальный учитель истории, а не какой-нибудь телевизионный магнат. Я выросла на окраине Эдинбурга, где жизнь скучна и однообразна. Я ходила в обыкновенную государственную школу. Я до сих пор не могу опомниться от свалившейся удачи — попасть в глянцевый журнал, что же говорить о телевидении? Подумать страшно. С ума сойти… Мне едва удалось взять себя в руки, и мы договорились, что я зайду для неформальной беседы с продюсером на следующий день после обеда. В среде телевизионщиков не принято устраивать формальные собеседования. Эти небожители привыкли переворачивать судьбы людей, сидя в баре за стаканом коктейля.

Разговор был окончен, а я все стояла посреди улицы с мокрыми волосами в размякших от воды туфлях. На лице у меня застыла идиотская улыбка.

Надо немедленно поделиться с кем-нибудь этим потрясающим известием! Меня так и распирало. Я набрала номер Пита.

— Представляешь, только что позвонили с телестудии и пригласили на собеседование! — пронзительно кричала я в трубку. — Продюсеру понравилась моя запись.

— Поздравляю, — отозвался он без особой радости в голосе. — Извини, мне сейчас некогда. Обвал на Токийской бирже.

Я тут же дала себе клятву: как только стану знаменитой, поищу себе нового дружка. Такого, которому не будет наплевать на мои дела.

Теперь надо позвонить маме. Вот уж кто точно обрадуется! Ведь она, черт возьми, никогда не упускает случая похвастаться перед своими старушками моей очередной статьей (она занимается доставкой продуктов на дом), даже если тема — «Минет — тонкий и изысканный способ доставить мужчине истинное наслаждение», или, скажем, «Читайте наш журнал, и оргазм гарантирован». Должно быть, благодаря маме я приобрела славу в местном шахтерском клубе, где все пенсионеры теперь разбирались в тонкостях оргазма и секретах предстательной железы.