Кэти Летт - Бешеные коровы

Какое уж там «развеселое прошлое»! Мэдди отчаянно хотелось развеселого настоящего . Неожиданно она поняла, что ей не хватает человека, который был бы ей близок. Кто мог бы сказать ей, что ее зад не выглядит толстым в спортивных брюках или что ей пора готовить детское пюре. Черт возьми! Хорошо, что у нее не было денег на обеды в ресторанах, иначе вид воркующих парочек мог бы оказаться для нее слишком тяжелым испытанием. Их вообще следовало бы отсаживать в дальние уголки ресторанов: она скорее предпочтет травить себя сигаретным дымом, чем наблюдением за их нежностями.

Даже если бы у Мэдди и была какая-нибудь светская жизнь, будь она неладна, она все равно стала бы одной из женщин, всегда садящихся в конец стола на званых вечеринках. А кому придет в голову винить в этом хозяев? Она стала матерью, и теперь ее больше волновала сыпь от прорезающихся зубов, чем Тегеран, застой молока, чем события в Белфасте. Правительство может быть поглощено новым скандалом, но Мэдди будет просыпаться ночью от беспокойства о том, выключился ли свет в холодильнике, после того как она закрыла дверцу.

Она целую вечность просидела в ванной в окружении заводных черепашек, резиновых китов и губок, по форме напоминающих почтальона Пата, включая и выключая кран пальцами ног. Мысли ее были заняты мечтами о том времени, когда она сможет прогрызть дырку в упаковке с сухим завтраком и не сломать коронку о недобро усмехающуюся пластмассовую фигурку героя диснеевского мультфильма.

Первым признаком приближающегося безумия был момент, когда она поймала себя на том, что лепит что-то из пластилина, в то время как ребенка нет рядом . Она хотела начать принимать антидепрессанты, чтобы заглушить чувство собственной неполноценности и тяжелой утраты, но они заставили бы ее отказаться от кормления грудью. Восьмимесячный Джек, круговыми движениями разъезжающий на попе по квартире, уже был похож на сбившийся с орбиты спутник. Материнство оказалось медленным и тихим средством саморазрушения. Тихим по сравнению с самоубийственной идеей разнести квартиру Пет и Лекса с помощью небольшого огнемета.

Мэдди всем сердцем любила своего сына, но чувствовала себя обманутой Мифом о Материнстве. Так чувствует себя женщина, когда косметолог уговаривает ее на сеанс со швейцарским очищающим кремом-регидрантом стоимостью в сто фунтов, которых у нее нет.

Тем не менее женские журналы, которые она читала в прачечной, пестрели пошлыми статьями о том, как расширить словарный запас своего ребенка, одновременно делая минет своему любовнику, чистя рыбу и помешивая жарящееся чудо тайской кухни. Паузы можно было делать только для того, чтобы проглотить. Книг на эти темы было больше, чем статей. «Честно, решительно и весело! Воспитай в себе Идеальную Мать!», «Воспитывать, а не удушать», которую можно было бы назвать еще так: «Дети, или Куда будут теперь уходить все ваши силы».

Все эти публикации привели к формированию у Мэдди представления, будто материнство больше похоже на приобретение золотой рыбки. Это теперь она знала, что такие книги могут обманывать. Почему ее раньше не насторожило непопулярное утверждение Шейлы Кицинжер о том, что роды — это последний оргазм. И привет!

Вторым признаком того, что у нее не все в порядке с головой, был ее общий настрой. Если бы ей кто-либо предложил выбрать между ночью безумных, сейсмических оргазмов и восемью часами беспробудного сна, она бы выбрала второе. Трагично, но факт.

В тот момент самой актуальной проблемой был Финн. Его интерес к тому, что он сам называл «мелкими клиентами», внезапно вырос до ста сорока процентов. Он предложил Мэдди отработать свой долг в качестве наркокурьера либо в качестве рабочих рук, в буквальном смысле, в массажном салоне его брата.

— Скажи, как давно ты уже знаешь о своей третьей хромосоме? — Мэдди показалось, что этот ответ достаточно остроумен для женщины, переживающей нервный срыв.

Широкое лицо Финна, обычно имеющее бело-серый цвет, с разбрызганными по нему веснушками приобрело красно-коричневый оттенок.

— Ты хочешь лишиться места жительства, да?

— Что?

— Давай назовем это лишением крыши. — Он поставил ногу на ее порог, как это делали конкистадоры.

— Повтори! — Мэдди поплотнее запахнулась в объемный наряд Мамаши Джой.

— Верни мне деньги, или я сожгу твою гребаную квартиру.

Такое объяснение даже Мэдди смогла понять.

Как и всем матерям, Мэдди хотелось, чтобы Джек мог согреть руки теплом огня жизни, но мысль о том, чтобы ради этого поджечь квартиру Мамаши Джой, ей показалась слишком авангардной.

Мэдди как раз освежала в памяти все непристойные названия мужских половых органов, вплетая их в милую беседу с Финном, когда тот неожиданно сунул ей в нос вырезку из газеты. Со страницы на нее смотрела ее собственная фотография, снабженная надписью: «Бежавшая из мест заключения». Это было цветное приложение к статье о беглых преступниках, наводнивших улицы Британии.

С того момента, куда бы Мэдди ни выходила из квартиры, ей казалось, что на ней надеты джинсы из отбивного мяса, а она отправляется в загон с дикими собаками. Она усилием воли заставляла себя не оглядываться, чтобы не видеть, как за ней следят. В супермаркете, когда выбранные ею продукты подъехали на ленте к кассиру, та смерила Мэдди взглядом умеренного любопытства. Так ученые рассматривают микробов. Мэдди купила вязаную шапочку. Это был настоящий прорыв в изменении образа. Особенно хорошо она смотрелась, когда Мэдди носила ее в помещении. Хорошо еще, что люди не понимали, что означает беспокойство на ее лице.

Мало того что Англия представляет собой остров, так теперь она еще оказалась окружена очень горячими водами. Без паспортов ей с Джеком никогда не добраться до Австралии, как бы ей ни хотелось. Она даже была готова сесть на судно, которому суждено потерпеть крушение у берегов этого малонаселенного материка.

— Возьмите меня обратно на корабль, — умоляла Мэдди. — Моя миссия на земле окончена.

Шли месяцы, и поиски Искусственного Осеменителя приобрели более напряженный характер. Во время ноябрьской овуляции Джиллиан пустилась во все тяжкие. Сначала был футболист из английской команды, который оказался не совсем готовым к сотрудничеству. Для того чтобы вступить в связь с этим конкретным видом, нужно было ехать на Ибицу.

Такое положение дел убедило ее отдать предпочтение интеллекту, а не мышечной массе. Но она утратила интерес к владельцу газеты после того, как во время предварительных ласк он стал привязывать ее к стулу с помощью галстука от униформы Итонского университета.