Лесли Пирс - Чужое гнездо

— А почему Джози не выступила с опровержением? — спросила Дэйзи.

Эллен нахмурилась.

— Ей спели старую песенку под названием «Любая слава хороша, даже скандальная», и она поверила. Но Джози хотела, чтобы подлинная история ее жизни увидела свет, поэтому и обратилась к известному журналисту, который заинтересовался этой идеей. У меня сохранились наброски, в которых она рассказывает правду о своей семье и о том, как ее использовал Марк Кинсэйл, как он лишил ее заработанных денег и приучил к наркотикам. Журналист, однако, не воспользовался этими записями; вместо этого он оклеветал Джози, состряпав статейку, что она якобы проходит курс лечения от наркомании в клинике на Харли-стрит. А ведь она находилась там из-за пустячной гинекологической проблемы!

— Но ведь правдивая история ее жизни наверняка бы все расставила по местам? — озадаченно спросила Дэйзи. Она колебалась, не зная, насколько соответствует действительности версия Эллен. Миссис Питерс не раз повторяла, что она порой закрывала глаза на недостатки и неблаговидные поступки младшей сестры.

— С какой стати газетам разоблачать факты эксплуатации или мошенничества, в которых они сами замешаны, — пожала плечами Эллен. — Кроме того, это было просто золотой жилой: чем больше грязи они выливали на Джози, тем больше экземпляров им удавалось продать. Она не могла с ними бороться, просто не представляла, каким образом это можно сделать.

Внезапно Эллен умолкла, глядя на великолепную фотографию Джози в бальном платье.

— О моей сестре говорили, что она — самая красивая девушка Англии, — произнесла женщина дрогнувшим голосом. — Но сама Джози этому не верила. Из-за того, чем ее заставляли заниматься, она считала себя безнадежно испорченной.

И снова Дэйзи была сбита с толку.

— Вы имеете в виду, что ее приучили к наркотикам и алкоголю?

— Это была вина, прежде всего, Марка Кинсэйла, — со злостью проговорила Эллен. — Этот дьявол, принявший человеческий облик, пускался на всевозможные ухищрения, использовал наркотики, алкоголь, секс и шантаж, стараясь добиться от Джози того, что ему требовалось. Она считала, что Кинсэйл любит ее, однако была слишком молода и наивна, чтобы понять истинную суть происходящего. Однажды он вынудил Джози заняться сексом с человеком, которого представил как продюсера, пообещав, что если Джози тому понравится, он даст ей роль в следующем фильме. Но продюсер оказался всего лишь актеришкой, снимающимся в порно, а Марк зафиксировал всю сцену на пленку. Стоило Джози заикнуться о том, что она найдет другого фотографа, и Кинсэйл отвечал угрозой предъявить пленку ее родителям и журналистам. У нее просто не было выхода!

Эллен захлопнула альбом и вернула его на место. Отчаяние, которым дышало каждое ее слово, глубоко тронуло Дэйзи.

— Должно быть вы чувствовали себя такой беспомощной, зная, что происходит, но не имея возможности положить этому конец?

Эллен вздохнула.

— Да, у меня буквально разрывалось сердце. Однако я продолжаю работу над ее биографией, и если когда-нибудь закончу и опубликую книгу, правда наконец-то выйдет на свет. Мне бы очень хотелось наказать Марка Кинсэйла, но в прошлом году газеты сообщили, что он умер за океаном. Очевидно, от передозировки. Но довольно про Джози. Теперь расскажи о себе.

— Собственно, тут и рассказывать нечего, — смешалась Дэйзи, но взяла себя в руки и коротко описала недавние события, пояснив, как смерть приемной матери стала для нее началом новой жизни. Не умолчала она и о своих отношениях с Джоэлем, а под конец призналась, что полюбила Корнуолл и хочет подыскать там себе работу.

— Не вздумай этого делать! — ужаснулась Эллен. — Корнуолл, конечно, красив, от него веет стариной, но ведь ты заживо похоронишь себя там, стряпая обеды для отпускников. Тебе нужна работа здесь, в Лондоне, где у тебя будет перспектива.

— Но ведь вы тоже любили Корнуолл! Я даже слышала, что вы хотели вести хозяйство на земле вашего отца, — возразила Дэйзи, теперь уже не слишком веря, что такое и в самом деле могло случиться.

— Прихоть глупой девчонки, — отрезала Эллен. — Три поколения Пенгелли гнули спину на этой земле. А годилась она только для того, чтобы построить там отель для тех, кто хочет полюбоваться видами и предаться романтическим мечтам о прошлом. В Корнуолле нет ничего, кроме красивых видов и туристов, которые глазеют на них, разинув рот. Нет промышленности, приличных магазинов, работы, а добрая половина родившихся там бедолаг не имеет даже сносной крыши над головой.

Дэйзи не знала, что сказать. На мгновение ей показалось, что если она заговорит о том, что жизнь в Лондоне и других больших городах насквозь фальшива, а за неделю в Корнуолле она встретила больше настоящих людей, чем за годы, проведенные здесь, — Эллен просто расхохочется.

— А мне там понравилось, — упрямо проговорила она. — Я считаю Лондон грязным и перенаселенным городишкой, в котором кишат любители легкой наживы. И политика Тэтчер вызывает у меня тошноту.

Эллен действительно рассмеялась.

— Я говорила то же самое, когда Тэд Хит стал премьер-министром. Мне тогда тоже было чуть больше двадцати, и я была чистой воды идеалисткой.

Взглянув на часы, Дэйзи обнаружила, что уже начало одиннадцатого, а она не задала самый главный вопрос.

— Вас и в самом деле вынудили отдать меня? — спросила она. — Так считали моя приемная мать и доктор Фордхэм.

Эллен смерила ее незаинтересованным взглядом, словно не понимая сути вопроса.

— Вынудили? — переспросила она.

Дэйзи кивнула. Воцарилась долгая тишина.

— В то время у меня практически не было выбора, — наконец произнесла Эллен. — Матери-одиночки считались отбросами общества, не то что теперь. Ты не возражаешь, если я приготовлю кофе?

Дэйзи была несколько разочарована, когда Эллен не выказала ни малейшего желания изложить свою версию событий, но вскоре поняла, в чем тут дело. Она была сильной женщиной — хотя бы потому, что сумела начать новую жизнь после пожара. Очевидно, ей не свойственно возлагать вину за свои поступки на других или болезненно переживать ошибки прошлого.

— Ты должно быть сочла меня странной, когда я попросила тебя никому не рассказывать о том, что ты меня нашла, — сказала Эллен, входя с подносом, на котором находились кофейник, чашки и сэндвичи. Впервые за весь вечер она выглядела взволнованной и не вполне уверенной в себе.

— Ничего подобного. Я была слишком потрясена самим фактом встречи, чтобы думать о чем-то еще, — ответила Дэйзи.

— Со мной было примерно то же, — сказала Эллен, опуская поднос на кофейный столик. — Первой реакцией оказалось недоумение: как я представлю своим друзьям дочь, о которой прежде не говорила ни слова? Позже я вернулась к мысли об этом и поняла, насколько надо мной все еще довлеет прошлое. Глупо, ведь то время ушло и его власть больше не вернется. Поэтому я с гордостью объявлю всем, что ты — моя дочь. Мне хотелось бы показать тебя друзьям.