Владимир Андреев - Ганг, твои воды замутились. Три брата

— Что так? Почему «необоснованно»?!

— Потому, друг мой, что самоуверенность не обладает основой. Ты ведь не Бог и не его аватара.

— Ладно тебе потешаться над стариком! — отшутился друг. — Я никогда не был самоуверенным, я просто верю в свои силы, которые посылает мне Творец в соответствии с моими делами и молитвами.

— Все! Сдаюсь! Твоя защитительная речь была довольно убедительной и, что немаловажно, краткой. Садись, — пригласил Хари, когда они вошли в кабинет. — Ты голоден?

— Слегка.

— Хорошо. Подожди минутку, я попрошу Симу принесли нам чего-нибудь, кроме чая и кофе. Что будешь пить: виски или водку?

— Пожалуй, водку. Сейчас уже не так жарко, и, признаться, я почти целый год не держал во рту спиртного!

— А я вообще не пью. Мы ведь не европейцы!

— Я знаю, что ты трезвенник, — улыбнулся Рави.

Хозяин вышел и вскоре вернулся. За ним шла Сима. Она катила перед собой небольшой столик на колесах, уставленный выпивкой, закуской, фруктами и соками.

— Все для вас, господин Рави, и ради вас!

Сима лукаво улыбнулась.

— Спасибо, госпожа! — Рави встал и поклонился.

— Молодец! А я-то думал, что ты, как европеец, сейчас бросишься целовать ей руку! Но, слава Богу, ты не ударил в грязь лицом! — со смехом воскликнул Хари.

Хозяйка дома с поклоном удалилась, оставив друзей одних.

— Ну что, Рави, — хитро улыбнулся адвокат, — ты давно был в Пенджабе?

— Давно.

— А я вот месяц тому назад был там. Это удивительный край! Ты ведь знаешь, что мои предки из Пенджаба?

— Да, ты как-то говорил мне об этом.

— Но ты, наверняка, не знаешь о том, что один из притоков Панджнада носит такое же имя, как и ты!

— Неужели?

— Да, они называются Джелам, Чинаб, Биас, Сатледж и пятая — Рави!

Хари налил в маленькие рюмочки русской «Столичной» и сказал:

— Давай выпьем за Пенджаб, и за реку Рави, и за тебя, дружище!

Они чокнулись и стали молча жевать розоватые ломтики прекрасно просоленной семги.

— А что слышно о твоих братьях, Хари? — с участием спросил друг.

— Эта рана время от времени не дает мне покоя. По пути в Пенджаб я заезжал на родину, спрашивал о них. Но никто из соседей не видел и ничего не слышал о них. Один Бог знает, где они! Недавно в мой офис приходил молодой человек, который своим обликом поразительно напомнил мне Говинда.

— Какое гордое имя — Говинд Раи — последний гуру сикхов!

— Да, да! Спасибо, Рави! Ты настоящий друг! Так вот, этот парень показался мне очень честным. К тому же он красив, строен… Он похож на брата моего отца. Вот каким он был, — Хари указал глазами на стену, где висели два портрета, написанные маслом, — справа — мой отец, а слева — дядя, брат отца.

— Орел! Какие крепкие и статные люди! — восхищенно заметил гость. — Мы с тобой слабаки по сравнению с ними!

— Ты не совсем прав, друг, — возразил адвокат, — интеллигентность придает человеку инфантильность. Гармоничный человек не должен делать из интеллигентности профессию. Это драма нашего времени. Вот, скажем, тот же Говинд Сингх. Он и интеллигент, и учитель-гуру, и охотник, и воин, и земледелец, и отец, и муж. Словом, гражданин! Или Шиваджи! Пойдем, посмотрим! Отсюда виден его памятник, — Хари поднялся и взял Рави за плечо. Они подошли к окну. Недалеко от белого высотного прямоугольника гостиницы «Тадж Махал» красовался освещенный прожекторами вождь маратхов — великий Шиваджи, восседавший на скакуне. «Ворота Индии» переливались иллюминацией. — Я уж не говорю о великом гуру Ганди, этом философе, аскете, глубоко познавшем Истину… — вздохнул хозяин дома.

— А кто мешает нам с тобой заниматься спортом?

— Ха-ха! Как будто ты не знаешь, что мой завтрашний день расписан по минутам.

— Да, мы все — рабы обстоятельств и сами наваливаем, вернее, позволяем наваливать на себя, как на вьючных животных, грузы новых и новых обязательств, дел… Что это? Жажда денег, славы или жажда деятельности?

— Наверное, все вместе, — засмеялся Хари. — Скоро я возьму отпуск и стану писать свой трактат. Как только дунет муссон и начнется сезон дождей — барсат, я засяду за книги и займусь гимнастикой.

— Молодец! Хорошо задумано! А что это за трактат, можно узнать?

— Коротко об этом не расскажешь, но я хотя бы намекну. Ты знаешь профессора древнеиндийской истории и культуры университета в Варанаси и его книгу «Хинду санскарас»?

— Да, конечно! Это Радж Бали Пандей, — серьезно ответил Рави.

— Как тебе известно, наша древняя культура ритуальна. Санскары — это обряды. «Махабхарата» и «Рамаяна» являются не только сводами эпической поэзии, но и целой энциклопедией индийской обрядности. Для того, кто не знаком с этим, значительная часть содержания и очарования индийской литературы пропадают. Вот я и хотел бы проанализировать в свете своего мышления, видения и понимания несколько трактатов, таких, как «Артхашастра» — наука политики, «Камасутра» — наука любви, трактаты по аюрведической медицине и юридические из «Агни-пураны»-дхармашастры Яджнавалкьи. Ясно? — улыбнулся адвокат. — Или туманно?

— Ясно, но чтобы было еще яснее, налей чуть-чуть, да перейдем к чаю! — в тон ему ответил гость, поправляя очки.

— Нет ничего проще и приятнее, чем угощать друга!

— Если есть чем!

— Для тебя всегда найдется!

— Извини, Хари, но я хочу поднять тост за твоих братьев. Желаю тебе, чтобы вы поскорее встретились! И знаешь, я почему-то уверен, что это событие не за горами!

— Спасибо, Рави, на добром слове!

Друзья снова выпили, и пока гость с аппетитом поглощал салат из красного сладкого перца, сдобренного зеленью и пряностями, Хари налил в чашки душистый чай. Потом открыл крышку чайника и с удовольствием вдохнул его аромат.

— Уже собран двенадцатый урожай чая! — заметил Рави.

— Слава Богу! — Хари сделал глоток. — Попробуй, друг! Это поистине живительный напиток.

— А ты ешь помногу? — неожиданно спросил Рави.

— Когда как. Но перед тем, как выступать с защитительной речью, не ем вообще. А перед разбирательством в судебном заседании пощусь подолгу… А вообще-то и в древней Византии, и у нас в Индии, и на Руси изографы перед тем, как приступить к письму божественного лика, икон или возведению изваяний, постились по несколько дней, дабы усмирить, утишить плоть, обуздать страсти и таким образом дать более широкий путь духовности, святому Духу… Постились и великие гуру, и правители, и военачальники, и мудрецы, и старцы перед важными делами и свершениями. Постились Будда, Христос, Конфуций, Ганди и многие великие писатели.

Полный желудок требует много энергии для утилизации и усвоения пищи, а отягченный мозг не может иметь высшей трезвости, истинного бесстрастия и не может видеть вещи в их истинном свете. В конечном счете адвокат или судья не может объективно оценить ситуацию. Об этом я много говорю моим коллегам. Разве может брахман, священнослужитель выходить к пастве, не подготовив себя постом и молитвой к священнодействию, литургии?