Олег Кудрин - Кармелита. Счастье цыганки

— Люди! Дорогие мои! Выслушайте! Я много времени не займу… — голос конюха чуть подрагивал от волнения. — Рядом со мной стоит женщина… ну, в общем, вы знаете…

— Нет, — раздался меж кресел мужской голос. — К сожалению, не знаем!

Сашка метнул в зал тигриный взгляд и продолжил более строго и уверенно:

— Это — самая прекрасная женщина на земле! Ну кроме моей матери, разумеется, Царствие ей Небесное… Ради меня, Маргоша бросила теплую и спокойную городскую жизнь! Согласилась разделить со мной все трудности кочевой цыганской жизни! На край земли пошла бы за мной, и никогда ничем не попрекнула!.. Вот ведь нашла во мне что-то! А что?! Загадка для меня…

— Ты, цыган, не прибедняйся! Ты мужик ничего! — на этот раз голос уже был женский.

В зале рассмеялись.

— Приятно слышать добрые слова ваши, высокую, так сказать оценку, но я здесь не для этого… Извиниться я хочу перед своей Маргошей любимой! При всем честном народе прощения попросить хочу! Обидел я ее! Прости меня, Марго, не держи зла!

— Ох, Сашка! — зарделась она. — Непутевый ты все-таки. При людях, при всех, на сцене. Места, что ли, больше не нашел?

— Нет, ты не увиливай, ты сейчас скажи! Прощаешь меня или нет?!

— Ну конечно, прощаю! Что ж с тобой, непутевым, делать?!

Сашка упал перед Марго на одно колено, прижав руку к сердцу.

— А замуж за меня ты пойдешь?

Зал затаил дыхание. Маргоша же округлила глаза, и без того большие и круглые.

— Соглашайся, хороший ведь парень, — посоветовали из зала одни.

— Марго, зачем ты его мучаешь?! — возмутились другие.

А она почувствовала себя маленькой, беспомощной девочкой. Стала смотреть в зал в поисках помощи. И наткнулась на Грушино лицо. Та подмигнула ей, как бы говоря: ну вот видишь, я же говорила, предложение будет, и быстрей, чем ты думаешь!

Марго сразу же осмелела и уткнула руки в бока, жест, который все прекрасно знали по пивной.

— Тихо! — сказала она.

Зал, всегда уважающий силу и решительность, замолчал.

— Ну-ка, Саш, повтори, что ты тут говорил?!

— Я сказал: Марго, выходи за меня замуж! Буду любить тебя до гробовой доски!

— Ты понимаешь, что потом уже не откажешься?! Ведь люди слышат! Столько народу. Не забоишься?!

— А мне нечего бояться! Нет у цыган такой привычки — от слова своего отказываться! Хоть при людях оно дадено, хоть нет. Будь моей женой, Марго!

И она вновь растерялась:

— Так сразу!.. Не ожидала я… Подумать надо… — и добавила тихо, но так, что слышал весь зал: — Что ж ты все на колене да на колене. Чай, больно. Встань, Сашка… Я согласна…

Зал снова грохнул. Сначала от смеха. Потом — от оваций.

Антон выскочил из театра, еще не зная, что будет делать, но, понимая, что-то делать нужно. В голове вертелись обрывки маминых фраз, которые подслушал: «…Представь себе. Я не знаю, что она здесь делает… Только что пришла. Нет-нет, пока никуда не уходи, жди. Да. Еще перезвоню». «Алло! Возвращается, встречай. Нет, повторяю: меня там не будет. Давай делай все и живо сюда. Разговор окончен».

Речь, конечно же, о Кармелите. Тут все ясно, сомнений быть не может. «Только что пришла — возвращается — встречай». Мамины слова как раз совпали с приходом и уходом Кармелиты. А вот дальше начинаются вопросы. Сначала мать сказала: «Нет-нет, пока никуда не уходи, жди». С кем она могла так говорить? Ну конечно, с Игорем. С кем же еще, как не с этой тряпкой. Наверняка они вдвоем затеяли что-то плохое против девчонки. Наверняка Игорь еще и бахвалился накануне, а как дошло до дела, постарался смыться. Но мать его остановила. А он стал канючить, чтоб Тамара сама приехала. Да, точно ведь во второй раз мама сказала: «Нет, повторяю: меня там не будет. Давай делай все и живо сюда».

«Живо» — это, должно быть, для того, чтобы потом всем сказать: «Да он все это время был здесь, разве что в туалет заскочил на минутку».

А Кармелита после смерти Максима, как святая мученица, живет в конюшне. Значит нужно срочно ехать к Баро в Зубчановку. В эту ее конюшню. По дороге Максим сообразил, что заезжать нужно не с парадного хода, а с тыла. И вообще пробираться туда нужно скрытно. Поди знай, вдруг Игорь не один, а с какими-то бандюками. Но, если даже и один, он тоже может быть опасен. От страха такие люди иногда становятся отчаянно смелыми. Антон остановил машину за квартал от дома Зарецкого. Добежал до его участка, перемахнул через забор и тут увидел, что от конюшни идет дымок. Пожар?

Да, точно! Черт! Где тут у Зарецкого огнетушители? С ходу не найдешь. Нужно спасать всех, кого еще можно спасти. Антон выпустил лошадей, с диким ржанием они выскочили из конюшни. И тут он увидел припорошенную соломкой Кармелиту. Хорошо еще, что приметил, а то ведь в горячечной спешке мог пройти мимо. Антон стал трясти ее, громко крича:

— Кармелита! Кармелита!

Она не отвечала.

— Кармелита! Да что с тобой!!

Нет, молчок. Совсем плоха, наверное, надышалась угарного газа. Антон подхватил ее на руки, понес к выходу. Окинул конюшню прощальным взглядом. Он сделал все, что мог. Больше ничего спасти не удастся.

Во дворе он положил девушку на землю. Посмотрел в сторону охраны — пусто. Ах, ну да, точно. Все охранники поехали на представление! За год совсем страх потеряли. Это просто цирк какой-то, а не охрана. И вдруг он внутренне похолодел. Игорь-то скорее всего уже смылся, чтобы обеспечивать себе алиби. Но что, если он кого-то оставил здесь присматривать за пожаром? Значит, нужно быстро и незаметно исчезнуть вместе с Кармелитой.

Так же, как и пришел, задами, Антон вышел к дороге. Там поймал какого-то транзитника, который подбросил его до котельной.

Говорят, что переиграть детей и животных невозможно. Это правда. Поэтому выступление детей Розауры Миро мудро поставил в самом финале представления. Они пели и плясали с почти уже взрослым мастерством и гениальной детской непосредственностью.

Баро и Миро стояли за кулисами, любовались подрастающей сменой.

— Хорошо ребятишки танцуют, — сказал Зарецкий. — Настоящие артисты!

— Да, они молодцы, — подхватил Миро.

— Твоя заслуга. Ты столько души в них вложил.

— Ничего бы у меня не вышло, если б они сами не захотели. Это же они все для Розауры стараются.

Баро посмотрел на маленьких артистов повнимательнее и обратил внимание, что они иногда (довольно часто) посматривают на пустое кресло в зале, то, где раньше сидела Розаура. И после этого поют еще звонче, а танцуют еще яростнее.

И вот отзвучали последние аккорды. На сцену вышел Миро.

— Милые друзья, которых полон зал! Я назвал вас друзьями, потому что надеюсь, что сегодня мы стали ими! Наше представление завершено! Спасибо всем вам, что этим вечером вы были с нами. До новых встреч! Пусть жизнь ваша будет яркой, как эти шары. И такой же легкой.