Гейнц Зенкбейль - Любовь солдата Фреда

К сожалению, деньги нашлись. И кафе снова наполнила музыка. Посетители забеспокоились. Хозяин, стоявший за стойкой, нахмурился. Но Анжела ничего не замечала. А из автомата неслось:

— Неслыханно! — воскликнул пожилой, хорошо одетый мужчина из-за соседнего столика.

— Вот вам современная молодежь! — добавила одна из женщин.

— Не трогайте аппарат, девушка!

— Как постоянный посетитель, я требую порядка! — обратился мужчина к хозяину.

Анжела непонимающим взглядом смотрела на посетителей. Я вскочил, быстро расплатился и потянул ее к выходу.

— Идем, Анжела!

— Подумаешь! — воскликнула она. — Разве я виновата, что люди не выносят этой песенки!..

Я был рад, когда мы наконец оказались на улице.

Настойчивость Анжелы доставляла мне много неприятностей. Как-то она сказала мне:

— Фреди, у тебя немодная прическа. Кто в наше время носит обычный пробор? Сделай что-нибудь другое!

Я сделал вид, что не слышу ее замечания.

— Ты что, не слышишь? — донимала она меня.

— Что тебе от меня нужно?

— Сейчас в моде стрижка под бритву.

После этого в конце каждой недели мне приходилось выслушивать:

— Фреди, ты еще не постригся?..

К концу месяца я сдался. В понедельник отправился к парикмахеру, где оставил больше четырех марок. Когда в субботу мы снова встретились, я не снискал ни благодарности, ни похищения, а всего лишь:

— Ну наконец, Фреди!

Однако настойчивость девушки нередко приносила и пользу. Как-то в субботу Анжела пришла с листом пожертвований.

— Люди чаще всего смотрят в сторону, когда видят лист на прилавке, — сказала Анжела. — Но ведь эти деньги для пенсионеров и нуждающихся в уходе.

— И что же ты хочешь делать? — осведомился я.

— Пойду собирать по домам.

— Сколько же грошей ты думаешь собрать?

— Грошей? Как бы не так! По меньшей мере сто марок!

— Не смеши!

— Вот увидишь!

— Буду ждать!

— Но имей в виду, Фреди, ты будешь первым, кто что-нибудь пожертвует. Ну давай же! Ты же не скряга!

Захваченный врасплох, я сунул руку в карман. В нем оказалось две марки. Одну из них я протянул Анжеле.

— Итак, — сказала Анжела, после того как я расписался в листе пожертвований, — я постараюсь, начиная с завтрашнего дня, собрать остальные девяносто девять марок!

В следующую субботу сияющая Анжела снова принесла лист пожертвований.

— Посмотри! — попросила она меня.

Девушка собрала девяносто девять марок. Этого я не ожидал.

— Но девяносто девять — это не сто. Ты же хотела собрать сто марок!

— Погоди-ка, Фреди, — ответила Анжела. — У тебя наверняка сохранилась та марка, которую ты на прошлой неделе положил обратно в карман. Добавь ее сейчас, и станет ровно сто. А мороженым мы полакомимся в следующий раз, когда ты получишь деньги.

Я беспрекословно подчинился, потому что противиться не имело смысла.

— Видишь, Фреди, теперь твоя фамилия дважды красуется в списке — в начале и в конце. А я свое обещание выполнила.

Вечером мы гуляли по городу, и, хотя ни я, ни Анжела не имели ни одного пфеннига, вечер был таким же прекрасным, как и многие прошедшие.

Нетрудно догадаться, что мы с Анжелой, вероятно из-за наших характеров, часто ссорились. И причиной того чаще всего было то, что Анжела почти всегда опаздывала на свидания. Иногда она заставляла меня по полчаса и больше ждать ее где-нибудь на улице. Когда я не выдерживал, шел к ее дому и свистел. Я не сомневался, что она стоит еще перед зеркалом с губной помадой в руках. Выйдя на улицу, Анжела могла с невинным выражением лица спросить:

— Фреди, надеюсь, ты не долго ждал?

Однако мне не всегда удавалось заставить себя произнести:

— Да нет же, Анжела.

В день сдачи последнего экзамена мы, казалось, поссорились не на шутку. Произошло это так. Мы, новоиспеченные специалисты завода, решили отпраздновать успешное окончание учебы в Доме культуры нашей заводской профессиональной школы. Я радовался предстоящему торжеству. Хотел привести с собой Анжелу, которая среди других девушек несомненно была бы самой красивой.

Однако в ответ на мое приглашение Анжела сделала кислое лицо и сказала:

— Я не могу пойти, Фреди.

— Почему же?

— Потому что в то же самое время мы устраиваем вечер у себя.

— Тогда оставь своих праздновать, извинись и приходи к нам.

— А равноправие?

— Как так?

— То же самое я могу потребовать и от тебя.

Девушка упорствовала. Упорствовал и я. В конце концов я предложил решить спор жребием.

— Орел или решка? — спросила Анжела.

— Решка, — ответил я.

Анжела подбросила пфенниг. Выпал орел.

— Ты проиграл, Фреди! — ликовала девушка. — Теперь ты должен пойти со мной!

Я был зол, но покорился.

Мой гнев усилился, когда я узнал, где Анжела собирается праздновать.

— Что? — воскликнул я возмущенно. — На квартире твоей подруги? У этой толстой Герды, которая все время портила нам нервы?

— А что здесь плохого? — спросила Анжела. — У нас нет такого красивого Дома культуры, как у вашего завода; кроме того, нас не так много. Ну успокойся, Фреди, все будет хорошо. Родители Герды оставят нас одних, и вся квартира — в нашем распоряжении.

Вечер начался с того, что меня осмотрел десяток, если не больше, пар глаз. Зоологическая редкость!.. Все ребята были одеты по-будничному: штопаные брюки, спортивные и пестрые рубашки. Я же явился в хорошем темном костюме. На мне была накрахмаленная белая рубашка и черный галстук с позолоченной булавкой. Я стоял и оглядывал всех. Они же уставились на меня. Через полуоткрытую дверь из соседней комнаты лилась веселая музыка, записанная, видимо, на магнитофон. Наконец, поднялся один из парней. Это был тот самый верзила, который встречался с толстой Гердой. Внешне он мало изменился; только теперь носил всклокоченные бакенбарды, которые доходили ему почти до подбородка. Верзила, как хозяин дома, подошел к нам. Пожал руку Анжеле, причем несколько дольше, чем полагается, как мне показалось, а меня стукнул по плечу, словно мы были старыми друзьями.

И тут началось!

Был проигран километр магнитофонной ленты, причем настолько громко, что с трудом можно было услышать собственный голос. Все пели и кричали. Никто никого не слушал. Мы с Анжелой скрылись в соседней комнате и танцевали. «Танцевали» не то слово! Это было какое-то нервное подергивание. К десяти часам, когда появились первые пьяные, мне все надоело.

Я удрал в другую комнату. Но там на кушетке сидел верзила вместе с толстой Гердой. Они лениво потягивали шампанское. Герда во что бы то ни стало хотела выпить со мной на брудершафт. Но, на мое счастье, пришла Анжела и позвала меня танцевать. Я не понимал, как она могла еще танцевать. Но я все-таки пошел с ней, чтобы избавиться от брудершафта. А магнитофон гремел и гремел. Снова и снова — уже, наверное, в сотый раз — слышалась ковбойская эстрадная песенка. Хриплый голос орал о том, как шериф Рой прибыл в Техас и начал драться с гангстером, как между ними началась стрельба и как гангстер застрелил шерифа…