Марианн Кейс - Люси Салливан выходит замуж

— Только он умеет успокаивать меня, только с ним мне бывает хорошо.

— Но…

— Только он сможет мне помочь, — твердо заявляла я.

— Тебе нас не одурачить, — пел хор. — Говори, что ты задумала?

— Заткнитесь. Ничего я не задумала, — отнекивалась я.

Да, до сих пор я вполне разделяла общепринятую среди женщин догму, доставшуюся нам в наследство от викторианской эпохи: «Он не должен знать, как сильно я люблю его. Я не вынесу его жалости». Тем более если он был не самым благородным мужчиной и имел склонность смеяться и рассказывать о своих победах сотоварищам по тетеревиной охоте. Но наш с Дэниелом случай выпадал из разряда типичных, решила я. С Дэниелом чувство собственного достоинства мне ни к чему.

Когда он открыл мне дверь, мое сердце от радости чуть не выпрыгнуло из груди.

«Проклятье, — подумала я. — Так это правда: я действительно люблю его».

Я немедленно бросилась в его объятия. То, что я была его старым другом, давало мне массу преимуществ, отказываться от которых только потому, что он завел себе девушку, я не собиралась.

Я крепко обняла его, и он — честный игрок — обнял меня не менее крепко.

Несомненно, он счел мое поведение несколько странным, но, будучи порядочным парнем, не стал ничего говорить, а просто действовал по обстановке. «Объясню ему все чуть позже», — решила я. А пока останусь там, где я есть. Он все еще был моим другом, и мне все еще позволялось обнимать его. И на несколько мгновений я могла даже представить, что он был моим любовником.

— Извини, я веду себя по-дурацки. Но мне очень нужно, чтобы ты оставался моим другом.

Ложь, разумеется, однако не могла же я сказать ему: «Извини, я веду себя по-дурацки. Но мне очень нужно выйти за тебя замуж и нарожать тебе детей».

— Я всегда буду твоим другом, Люси, — проговорил он, гладя меня по волосам.

«Спасибо, не надо», — промелькнула горькая мысль, но тут же исчезла. Он был замечательным другом, и не его вина, что меня угораздило влюбиться в него.

Немного погодя я нашла в себе достаточно сил, чтобы оторваться от него.

— Что случилось? — спросил Дэниел. — Опять что-нибудь с папой?

— О нет, совсем нет.

— Том?

— Кто? О, бедный Том! Нет, он тоже ни при чем. Почему в нас всегда влюбляются те, кого мы не любим, а, Дэниел?

— Не знаю, Люси, но это случается.

«Ты и не догадываешься, с кем это случилось», — подумала я и сделала глубокий вздох.

— Дэниел, мне нужно поговорить с тобой.

Когда дело подошло к тому, чтобы наконец признаться во всем, оказалось, что это не так легко, как я думала. Меня охватило дикое смущение.

Созданная моим воображением романтическая фантазия о том, как я влетаю к нему и он как по волшебству прогоняет поцелуями мою боль, растаяла. У него ведь уже есть подружка! Я была всего лишь его другом! У меня нет на него никаких прав! Что я могла сказать? «Дэниел, я хочу, чтобы ты порвал со своей новой девушкой»? Вряд ли.

— Э-э… Люси, так о чем ты хотела поговорить? — спросил он, так как время шло, а я все молчала, разглядывая свои руки и подбирая правильные слова.

— Шарлотта сказала, что она видела тебя с девушкой, и я… почувствовала ревность, — наконец выдавила я из себя. Я не могла поднять глаза на Дэниела, и мне казалось, что от стыда у меня съежилась не только душа, но и тело.

Может быть, все-таки не стоило ему говорить об этом?

Да, скорее всего, не стоило говорить ему об этом.

И вообще зря я приехала. Наверное, я временно помешалась. Надо было залечь в кровать и переждать. Боль в конце концов прошла бы.

— Только потому, что она была невысокой, с темными волосами, — добавила я торопливо, пытаясь исправить урон, нанесенный моему достоинству предыдущим признанием. И относительно собственного достоинства, оказывается, я ошибалась — оно мне необходимо . — У меня нет проблем, когда ты трахаешь блондинок, но я не могу забыть тот вечер у папы, когда ты отказал мне, и я тогда решила, что это из-за того, что я — не твой тип, и поэтому, когда Шарлотта пришла и сказала, что видела тебя с девушкой, в чем-то похожей на меня, мне стало обидно, потому что раз так, то чем же я…

— О, Люси! — Дэниел засмеялся. Надо мной или со мной? Это плохо или хорошо?

— А ты знаешь, Саша действительно немного похожа на тебя, — добавил он. — Я раньше не обращал на это внимания, но теперь, когда ты сказала…

Саша . Так вот, значит, как ее зовут. Ну почему она не могла называться какой-нибудь Мэдж?

— В общем-то, это все. Больше ничего не случилось, — как можно независимее и равнодушнее подытожила я. — Совершенный пустяк, а я, как всегда, приняла все слишком близко к сердцу. Ты меня знаешь. Что ж, спасибо, что дал мне выговориться. Я, пожалуй, пойду…

Я встала, чтобы уйти, и, если бы я ушла в тот самый миг, я бы пропустила прибытие моего гнева. Но он успел. Запыхавшийся, встрепанный после путешествия через весь город, он застал меня в дверях. «Извини, задержался, — тяжело дыша, сказал он, — везде пробки. Но теперь все в порядке, я здесь». И мы вместе неистово обрушились на Дэниела.

— Мог хотя бы предупредить меня, что у тебя новая девушка. А ты вместо этого грузил меня… всякой фигней насчет того, что мне нужно «вернуться к нормальной жизни»! Почему не сказал прямо, что я отнимаю у тебя время и что Саша нуждается в тебе больше, чем я? Я бы поняла.

Он открыл рот, чтобы ответить мне, но я ему не дала.

— Если ты хотел избавиться от меня, то нужно было так и сказать! Ты думал, что я буду цепляться за тебя? Что я буду ревновать? Наглец! Как же ты уверен в своей неотразимости! Думаешь, что все женщины до одной сходят по тебе с ума!

И опять он попытался что-то сказать. Мне показалось, у нею готовы были возражения. Я не желала их знать и продолжила свою обвинительную речь.

— Я-то думала, что мы с тобой друзья, Дэниел. Как же ты мог так притворяться, что ты беспокоишься обо мне? Что тебе не все равно, как у меня дела?

— Но…

— Это же очевидно: ты думаешь только о себе!

Обычно в подобных дискуссиях после этой фразы гневные вопли сменяются горькими слезами. Я не была исключительным человеком. Мой голос задрожал, и я поняла, что вот-вот заплачу. Но я не уходила. Я, как идиотка, все еще надеялась, что он утешит меня, что он придумает, что сказать, чтобы я почувствовала себя лучше.

— Я не притворялся, — запротестовал он. — Я действительно беспокоился о тебе!

Он смотрел на меня с таким сочувствием, что мне стало совсем тошно.

— Можешь больше не стараться, — сказала я противным голосом. — Я сама о себе позабочусь.

— Правда? — спросил он.

В его словах я услышала надежду на то, что он сможет наконец заняться собой и своими девушками. Подлец!

— Правда! — бросила я ему в лицо.

— Вот и отлично, — буркнул он.