Марианн Кейс - Люси Салливан выходит замуж

— Какой ужас, Питер, — сухо сказала я. — Нам страшно повезет, если она протянет еще хотя бы месяц.

— Вот всегда ты так, — обиделся он. — Но это еще не все.

— Что там еще?

— Она сделала что-то смешное со своими волосами.

— Да что угодно будет лучше, чем ее обычная прическа.

— Нет, Люси, это что-то совсем непонятное. Она теперь такая блондинка, вся в кудряшках и больше совсем не похожа на нашу мамочку.

— А! Теперь все встало на свои места, — торжественно объявила я. — Не о чем беспокоиться, Питер. Я точно знаю, в чем дело.

— В чем?

— Она завела дружка.

Бедный Питер страшно огорчился. Он-то думал, что наша мать подобна самой Пресвятой Деве, только еще более целомудренна и безгрешна. Но во всяком случае я избавилась от него, и некоторое время он не будет надоедать мне глупыми телефонными звонками. В моей жизни глупости хватало и без него.

В субботу Меган со своими соседями по квартире организовывала вечеринку.

Она снимала дом на три спальни с двадцатью восемью другими австралийцами, которые все работали в разное время, так что им вполне хватало кроватей, чтобы спать: то есть кровати использовались двадцать четыре часа в сутки, посменно.

Насколько я поняла, Меган делила односпальную кровать с кровельщиком по имени Донни и с ночным охранником по имени Шейн, с которыми она практически не виделась. Более того, ей нравилось утверждать, что она вообще незнакома с ними.

Она пообещала мне, что на вечеринку приглашены тысячи одиноких мужчин (в четверг я смущенно поведала коллегам об исчезновении Гаса), но к субботе я чувствовала себе прескверно: без Гаса и без предсказанного миссис Нолан скорого замужества моя жизнь казалась такой никчемной! Сама по себе, без дополнения в виде мужчины, без приятных перспектив на будущее, без волшебного сумасшествия я была бесцветной, скучной, приземленной, непривлекательной. Я превратилась в ничто и была неинтересна всем и каждому, включая саму себя.

В общем, я расхотела идти на вечеринку, потому что получала удовольствие, сидя в одиночестве и жалея себя, бедненькую. Но я уже пообещала Джеду, что схожу с ним, и не могла теперь отказаться и бросить его одного, потому что он больше никого там не знал (Мередия не могла пойти из-за другой договоренности, но это было к лучшему, так как дом, где жила Меган, был довольно скромных размеров. Ну а Меган, как хозяйка, будет слишком занята — ведь ей придется разнимать драки и проводить соревнования на то, кто выпьет больше пива).

Мы с Джедом встретились у станции метро «Эрл-Корт», хотя ее следовало бы назвать «Маленький Сидней».

Должна сразу сказать, что ходить с коллегами «выпить по одной» после работы в пятницу — это одно, а вот расходовать на них выходные — это совсем другое, и обычно я этого не допускаю. Но для Джеда я сделала исключение, потому что он был просто замечательный . К концу первой недели, что он работал с нами, он уже придумал для мистера Симмондса новую кличку — мистер Семя, дважды звонил с рабочего телефона по личным делам в Испанию и научился заглатывать целиком шоколадное печенье. С ним было гораздо веселее, чем с Хэтти. Думаю, Айвор уже начал чувствовать, что Джед предал его — так же, как раньше предала его Хэтти.

Как Меган и обещала, на вечеринку пришло множество мужчин — огромных, пьяных, громкоголосых антиподов. Мне казалось, что я очутилась в лесу. Мы с Джедом потеряли друг друга почти в самом начале и больше так и не встретились. Он был слишком низкорослым, чтобы его можно было заметить.

Гигантов звали Кевин О’Лири, Кевин Мак-Алистер и тому подобное. Они занимались тем, что пили и рассказывали о том, как они напились и отправились в Замбию сплавляться на плотах. Или о том, как они напились и отправились в Южную Африку прыгать с парашютом. Или о том, как они напились и отправились в Мексику прыгать на тарзанке с каких-то ацтекских руин.

Все они были для меня иностранцами, людьми другой породы. Они были слишком большими, слишком выгоревшими на солнце, слишком азартными.

И хуже всего было то, что они носили странные джинсы — да, это были брюки из темно-синей джинсовой ткани, но на этом сходство с обычными джинсами заканчивалось. Этикетки и ярлыки на них были совершенно незнакомы мне, и во всем доме только у Джеда были джинсы с пуговицами, а у остальных мужчин — на молнии. У одного парня на заднем кармане был вышит попугай, у другого по середине каждой штанины шла строчка — что-то вроде перманентной стрелки, у третьего до самого низа были нашиты карманы, а у четвертого джинсы были сшиты из маленьких квадратиков. Это было ужасно. У двух или трех присутствующих имелись даже джинсы с эффектом потертости. И им было все равно!

Я всегда считала, что меня не заботит то, как одевается мужчина, что он может набросить на себя первую попавшуюся вещь и мне это будет неважно. В этот вечер я осознала, что меня это заботит, и очень сильно. Оказывается, мне нравилось, когда парень выглядит так, как будто ему наплевать на одежду, но при этом он одет продуманно и тщательно.

Все эти австралийцы пытались затащить меня в постель (некоторые даже по два или три раза), используя при этом одну и ту же тактику:

— Не хочешь позаниматься сексом?

— Нет, спасибо.

— А может, тогда полежишь рядом со мной, пока я им занимаюсь?

Выслушав данное предложение в пятый раз, я сказала:

— Кевин, спроси меня, какие яйца я люблю по утрам.

— Люси, милая, какие яйца ты любишь по утрам?

— Неоплодотворенные! — крикнула я во все горло. — А теперь отвали!

Но их невозможно было обидеть.

— Ладно, — пожимали они плечами. — Не хочешь и не надо. — И просто перемещались к другой девушке, попавшей в поле их зрения, с тем чтобы сделать и ей аналогичное предложение.

Где-то к половине второго я выпила четыре миллиона банок пива и оставалась трезвой как стеклышко. Я не видела здесь ни одного привлекательного молодого человека и догадывалась, что уже, наверное, не увижу. Я решила отправиться домой.

Никто не заметил моего ухода.

Стоя на дороге в ожидании такси, я думала: неужели это все? Неужели мне от жизни больше нечего ожидать? Неужели это лучшее, что может найти одинокая женщина в Лондоне?

Так прошла еще одна суббота.

В квартире было пусто и тихо. Я была в такой депрессии, что вновь вернулась к мыслям о самоубийстве, но на решительные шаги мне не хватало душевных сил. «Может быть, утром, — пообещала я себе. — Может, мне станет полегче и я смогу что-нибудь предпринять в этом направлении».

«Какой же ты подлый гад, Гас, — такой была моя последняя мысль перед тем, как я заснула. — Это все из-за тебя».