Ирина Меркина - Всё как есть

— Ты хочешь сказать, что дело только в порядке?

— Умница, именно так! Любая разумная диета — там, где не надо глотать гвозди и жевать песок, — лучше беспорядочного поглощения пищи. Хотя и с гвоздями все не так уж однозначно. Если человек верит, что делает что-то себе на пользу…

— Самовнушение?

— Само- или просто внушение. Мы недавно на семинаре проводили эксперимент. Одной группе испытуемых давали яблоки только без косточек, другой — косточки, растолченные в пюре. Каждой группе рассказывали, что именно их диета исключительно полезна для здоровья. И что ты думаешь? И те и другие испытуемые в конце курса отмечали улучшение самочувствия, работоспособности, бодрость, оптимизм и так далее.

— А разве косточки не вредны? — удивилась я.

— Не больше чем яблоки, — сказал папа и хитро улыбнулся. — Их надо только хорошо растолочь и удалить шкурку. Можешь внести этот рецепт в свою книжку.

— То есть ты, папочка, шарлатан? — уточнила я.

— Я шарлатан? Ну да. Причем один из лучших.

Он сел в кресло и посмотрел на меня лукавыми глазами в морщинках:

— Ну что, Катя? Распечатывать тебе диету по группе крови?

— Распечатывай, — сказала я.

— Не понравится — я найду тебе что-нибудь другое, — радостно сказал папа, включая принтер. — А самое главное — приходи к нам на Новый год. Зина хочет собрать всех-всех-всех: и тебя, и Сашу…

Зина хочет — как вам это нравится?

— А маму?

— И маму, конечно. С этим ее пожилым другом, он очень симпатичный. А ты приводи своего мальчика с телевидения.

Которого — Володю или Славку-кузнечика? Может, позвать обоих?

— Пригласи подруг, Зиночка будет рада. Она ведь все время одна, бедная.

Бедная! Надо же, мне и в голову не приходило, что Зинка бедная. А она и правда одна — бывшие подружки ее замужества не поняли и не оценили, новых не появилось, папа все время в разъездах или работает. А маме что, лучше? Эх, Зина из магазина, зачем ты полезла в чужую жизнь?..

— Ты маме передашь наше приглашение?

А куда я денусь?

— Пап, откуда ты знаешь маминого Владимира Ильича?

— Они были у нас. Очень заботились о Зиночке, когда с ней случился тот ужасный криз. И потом приходили к нам чай пить.

— Чай?

— Зеленый чай. Этот Ильич на какой-то своей диете, а мама — сама знаешь…

Итак, мне надо было каким-нибудь деликатным образом передать приглашение маме и симпатичному Владимиру Ильичу. Желательно было сделать это в присутствии Ильича, чтобы маме стало неудобно отказываться. И пока я размышляла, как организовать эту акцию, они вдвоем явились ко мне в магазин, под ручку, краснощекие с мороза и веселые, как святочные скоморохи.

Ильич оказался крепким таким мужичком, высоким и сухощавым. Хоть и выглядел он явно старше мамы, но видно было, что он еще ого-го, не хуже своего тезки в восемнадцатом году. Он снял шапку и поклонился мне и Алене, которая смотрела на него, округлив глаза, с несчастным и испуганным видом. Эта Аленина реакция так меня удивила, что я едва ответила на приветствие. Но Ильич сразу взял инициативу в свои руки.

— Девушка меня узнала, — сказал он, прищурившись. — Это я просил ее вынести мне черепаху. Я давно охочусь на этих черепах. И в общежитии у вашего брата ее выкрали по моей просьбе.

Теперь настал мой черед таращить глаза. Алена, наоборот, вроде бы успокоилась. Мама стояла взволнованная, но гордая, как будто на сцене моего магазинчика представляли ее пьесу. И по-прежнему держала этого хмыря под руку. Его темно-синее пальто было почти того же цвета, что и ее финский пуховик, и от этого они казались одним слившимся существом, драконом с двумя краснощекими головами.

— Мне бы хотелось, чтобы здесь присутствовали все члены семьи, — продолжал Ильич уверенно, как будто говорил с броневика. — Но Аня настояла, что Катюша должна первой узнать правду. Тем более, что нам нужна именно ее черепаха.

Я оглянулась. Донателло, как ни в чем не бывало, смотрел поверх наших голов.

Владимир Ильич отошел от мамы, оперся о прилавок и положил перед собой черные кожаные перчатки. Глаза его устремились вдаль — на Донателло. Мы с Аленой только вертели головами, глядя на него, как змеи на заклинателя. Странно — несмотря на все позерство и вычурную театральность, мамин почтенный приятель скорее нравился мне, чем нет.

Мы познакомились с Тоней… Впрочем, неважно, в каком это было году. Для вас, молодых, это все равно дремучая старина.

Я был студентом-первокурсником, она — красавицей, королевой любого бала, который удостаивала своим присутствием. У нее было полно поклонников, взрослых и солидных людей. Никому из них она не оказывала предпочтения, но это мало утешало. Ведь и меня никак не выделяли из восхищенной толпы.

Так было, пока я не подарил ей черепах, четырех больших и одну маленькую. Их привез мой отец из Индии, это был очень редкий талисман. Обычно такие черепахи вырезаются из черного дерева, а эти были светлые. Возможно, они даже тогда имели какую-то этнографическую ценность. Но мне было все равно — у Тони день рождения и она должна получить самый лучший подарок, а ничего лучше у меня не было.

Я без колебаний вырезал бы свое сердце, если бы оно понадобилось моей королеве для праздничного ужина.

Но черепах оказалось достаточно. Тоня стала отличать меня, и мы подружились. У нас случился короткий, просто-таки молниеносный роман. Я был на седьмом небе от счастья. Но туман первых восторгов еще не успел рассеяться, а мне уже нашли замену.

Тонечка много лет любила одного человека. К сожалению, это был не твой папа, Аня, и не Катин дедушка, который тогда еще не появился на ее горизонте. И, к еще большему сожалению, это был не я.

Человек этот был ее недостоин — на мой взгляд. Но моего мнения никто не спрашивал.

Они то сходились, то расходились, и ради него Тоня без колебания бросала всех своих прочих возлюбленных. Я не стал исключением.

Почему-то тогда, по молодости — я прошу вас учесть, девушки, что в ту пору я был постыдно, неизлечимо молод, — так вот, по молодости и наивности мне казалось, что именно черепахи, благодаря своим магическим свойствам, сделали возможной нашу близость. Когда она оборвалась, я тайком молился черепахам, чтобы они вернули мне счастье. Потом я их возненавидел. Я ведь оставался другом дома и знал все, что в нем происходит.

В одной из черепах есть тайник В твоей, Катя, потому что остальные я уже проверил. Они так похожи, что я их не различаю. Хотя Тоня говорила, что у каждой свое лицо, а Тонин внук даже дал им имена. В этом тайнике мы прятали записки. Тонечка жила с мамой, папой и старшими сестрами, в доме все время толклась куча народу — гости родителей, друзья и подруги дочерей. И мы потихоньку от всей компании клали записки в черепаху, когда хотели договориться о встрече или сказать друг другу нежные слова.