Джо Шрайбер - Гуд бай, стервоза!

— Перри? Перри, ты слышишь?

— Перри вернется утром вместе с вашим драгоценным автомобилем, а до этого времени вы не будете больше ни звонить, ни угрожать ему, или, уверяю вас, мой следующий звонок будет адресован миссис Стормейр. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Секундочку. — Теперь голос отца звучал хрипло. — Пожалуйста, дай мне поговорить с сыном. Только минуту.

— Он слышал все, что вы только что сказали.

— Гоби, пожалуйста…

— Позже, — ответила Гоби, нажала на отбой и отдала мне телефон.

Мы ехали по Бродвею, и я тупо смотрел на дорогу.

Вы только что написали автобиографию на трехстах страницах. Пришлите нам страницу номер двести семнадцать.

Университет Пенсильвании

К югу от Юнион-сквер движение стало свободнее. Мы проезжали по Бродвею мимо ресторанов, круглосуточных магазинов, цветочных лавок, парней, торгующих на лотках сумочками, украшениями и пиратскими дисками. Я смотрел прямо, только прямо. Я не говорил ни слова, пока Гоби не повернулась и не посмотрела на меня в упор.

— Извини, что ты узнал об этом так, Перри.

— Он обещал, он клялся, что его роман с ней в прошлом, — сказал я.

Голос мой звучал так глухо, что даже мне было едва слышно, словно кто-то разговаривает во сне. Гоби ничего не ответила, она принялась глядеть в окно на проплывающие мимо Нижний Ист Сайд и затем Файнэншел Дистрикт, бетонные джунгли, где каждый день зарабатывались и терялись огромные деньги, отложенные для сбережения или на пенсии.

— То, что ты говорила ему про Мэйделин… — начал я. — Это же не был блеф, верно?

Она снова выудила «Блекберри» из сумки и принялась набирать текст.

— Прослушивание ваших телефонных разговоров входило в список моих ежедневных обязанностей. В том числе я прослушивала личную телефонную линию твоего отца.

— Это не ответ, — сказал я.

Но вообще-то я лгал. Это был ответ.

Смелость часто описывают как «способность сохранять «лицо» под давлением обстоятельств». А как бы вы сами описали понятие «смелость»?

Университет штата Огайо

У меня щипало глаза, и в пазухи носа словно залили горячего свинца. Я все думал и думал об отце, о том, что он говорил в офисе.

— «У каждого мужчины должны быть внутренние обязательства…» — пробормотал я. — Лицемерный ублюдок!

Я вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев, но я понимал, что стоит мне ослабить хватку, как руки задрожат.

— Она его секретарша, ты можешь себе представить это? В первый раз их застукала мама. Отец тогда пообещал, что больше этого не повторится.

Гоби не отвечала, полностью поглощенная своим «Блекберри». Я перестал обращать на нее внимание. Я чувствовал, как прошлое накатывает на меня волнами и вот-вот затопит. Я погрузился в воспоминания двухгодичной давности и снова оказался в том вечере, когда вернулся домой из библиотеки, открыл дверь и наступил на осколок разбитого блюда в коридоре. Как потом оказалось, мама швырнула три таких блюда в отца, пока он шел к двери. На ней даже вмятина осталась, прямо над ручкой.

Когда я вошел в гостиную, мама сидела на диване с бокалом джин-тоника в руке и смотрела по телевизору «Танцы со звездами» с выключенным звуком.

— Она вышвырнула его из дома, — сказал я Гоби. — Он провел ночь в гостинице и когда вернулся утром, пообещал, что больше этого не повторится.

Гоби пожала плечами.

— Мужчины — свиньи:

— Да ладно, мы не все такие.

Гоби лишь кивнула и указала на поворот в ближайший переулок.

— Давай туда, — сказала она. — Паркуйся, приехали.

Она посмотрела на освещенные окна двенадцатиэтажного здания офиса неподалеку от нас, потом посмотрела на меня.

— Да, все правильно, здесь, — пробормотала она, наклонилась к сумке, вытащила пластиковые наручники и мгновенно сомкнула их у меня на запястье.

— Постой, это еще что?

Она надела на меня наручники так, что я оказался пристегнутым к рулю машины. Наручники впивались в кожу.

— Мне больно!

— Сидеть, ждать.

— Можно подумать, я могу уйти.

Она вытащила из сумки тот самый пистолет, который я уже видел раньше.

— Гоби, подожди.

Она вышла из машины и скрылась в тени здания, литовская ниндзя, твою мать… Я подергал за наручники, но они еще сильнее впились мне в кожу. На пассажирском сиденье она оставила свою сумку. Мне стало любопытно, что у нее там еще — паспорта на разные имена, какое-нибудь другое оружие или, может быть, базука?

Я посмотрел в зеркало заднего вида на улицу. Положил обе руки на руль и изо всех сил принялся сигналить. Времени было десять пятнадцать. Сейчас где-то на авеню А «Червь» начинает репетировать в «У Монти». Я снова отчаянно посигналил. Я представил, как отец ходит по дому с бокалом скотча в руке и ломает себе голову над тем, как же так могло случиться, что какая-то простая студентка по обмену узнала все о его романе с секретаршей. Я сигналил и сигналил. В мою бытность скаутом мы учили азбуку Морзе, и теперь я пытался вспомнить, как подать сигнал SOS. Но вряд ли кого-то могло удивить мое нервное бибиканье, больше похожее на звук сигнализации, чем на призыв о помощи. Мой сигнал SOS напоминал песню «Моя Шерон» в исполнении «Червя», а не сигнал бедствия.

В конце переулка появилась пара фар.

— Господи, спасибо.

Я принялся сигналить короткими сигналами и закричал в открытое окно:

— Помогите! Помогите мне! Я здесь!

Фары приблизились, и вот полицейская машина остановилась прямо за мной. Двери открылись.

Женщина — офицер полиции неспешно подошла к моему окошку.

— У вас проблемы, сэр?

Я кивнул на пластиковые наручники на запястье.

— Меня пристегнули к рулю.

— Да, сэр, я вижу.

— Девушка, которая сделала это, направилась сейчас в здание офиса. У нее пистолет. Она пошла туда, чтобы кого-то убить. Она киллер. Она литовка.

Почему последнее дополнение было важным, я не знал. Возможно, я решил, что, если я скажу, кто она по национальности, это придаст моим словам правдоподобия.

— Киллер?

Теперь женщина-полицейский смотрела на меня с большим вниманием, но, кажется, ее больше интересовало, что мне семнадцать лет, я одет в смокинг, взятый напрокат, и сижу за рулем «Ягуара», который принадлежит явно не мне. Луч ее фонарика скользнул по моему лицу и остановился на руке, где все еще была надпись из ночного клуба: «НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ». Она глубоко вздохнула.

— Это что, какая-то шутка?

— На лобовом стекле кровь, — сказал я. — Это похоже на шутку?

Она посветила фонариком на лобовое стекло и увидела кровь. И именно в этот момент в стекле появилась дырка от пули. Она появилась буквально только что, вдруг понял я, вот прямо сейчас пуля вошла в стекло.