Владимир Андреев - Зита и Гита

Простояв в храме более часа, Зита собралась уходить. Она осторожно повернулась и слегка задела высокого старца в круглых темных очках и белой чалме. Извинившись, она направилась к выходу. На площадке ее кто-то задел локтем. Она оглянулась и узнала старого человека в темных очках, слепого, которого задела в храме. Слепец лихорадочно шарил посохом вокруг себя, видимо, потеряв ориентир.

— Осторожнее! Позвольте вам помочь! — уважительно обратилась к нему девушка.

— Ничего, я как-нибудь дойду до машины, — ответил тот и уронил свою палку.

Зита подняла ее и взяла слепого под руку.

— Я провожу вас. Вот ваша палка. Вот так, — и она помогла ему спуститься со ступеней.

— Благодарю! Где-то здесь должен быть мой автомобиль. Видите его? — оживленно спросил старик.

— Да, пойдемте! — и Зита подвела слепого к большой голубой машине.

Водитель быстро открыл дверцу и резко втолкнул Зиту в автомобиль. Она испуганно вскрикнула.

— Попробуй только подать голос! — раздалось с заднего сиденья, и лезвие ножа блеснуло у самого лица девушки.

Водитель и старик поспешно сели в машину.

— Поехали! — скомандовал «слепец», снимая маскарадные доспехи: очки, бороду и чалму.

Стиснув Зиту с двух сторон, двое бритоголовых мужчин больше не произнесли ни единого слова. Машина быстро снялась с места и затерялась в сплошном потоке транспорта.

Каушалья металась по дому с легкостью, несоответствующей ее габаритам. Скоро свадьба, а дел невпроворот. В доме собрались почти все родственники и помогали, кто чем мог.

Ограда дома была увешана многоцветной тканью. Ворота, снизу доверху обвитые розовыми гирляндами из бумажных и нейлоновых розеток, походили на ворота в рай.

Во дворе возвышался пандал — специально приготовленный помост под навесом, подпорки которого украшала яркая фольга и гирлянды цветов. На деревьях и кустарниках висело множество разноцветных лампочек.

Бадринатх буквально сбивался с ног.

Раму, позабыв свой возраст, летал, как молодой. Он везде поспевал, особенно в саду и во дворе.

Бадринатх, войдя в комнату племянницы, увидел, что она неподвижно сидит в кресле, еще не одетая в свадебный наряд.

— Зита, доченька, ты что же, до сих пор не готова?! Они вот-вот приедут! — взволновался он.

— Дядя! Милый! — умоляюще, чуть не плача, воскликнула Гита.

— Мне не нужно ничего объяснять, я и сам все превосходно понимаю. Обычно мать надевает на невесту свадебный наряд, а отец выводит ее к жениху. Но родители твои, доченька, не дожили до этого светлого дня. Я должен идти встречать гостей. Ты все же оденься! — попросил дядя и быстро вышел из комнаты.

Белый «Кадиллак» с открытым верхом, украшенный гирляндами из живых цветов, медленно приближался к дому невесты.

Впереди и позади него ехало несколько машин с друзьями и родственниками жениха.

Рави, в белом костюме, свадебной короне и серебряной перевязи через плечо, символе касты брахманов, ехал на заднем сиденье. Впереди, рядом с водителем, сидел улыбающийся Пепло.

Машина медленно подъехала к красочным воротам дома невесты и остановилась.

Послышалась барабанная дробь. Оркестранты, одетые в яркие мундиры и тюрбаны, заиграли танцевальную музыку.

Два мальчика открыли дверцы автомобиля, Рави вышел, и над ним сразу раскрылся широкий красочный зонт на длинном шесте, как символ царской власти, символ власти вообще.

Машину окружили люди-лампы, живые подставки, на головах которых сияют карбидные светильники. Нарядная толпа, освещенная этими лампами, заполнила весь двор и сад.

— Он приехал! Приехал жених! Они уже здесь! — раздавались возгласы в доме.

Бадринатх и Каушалья встречали жениха у входа в дом.

Бадринатх обнял сияющего Рави, нарядного, как раджа, и повел его к гостям. Шум, поздравления, возгласы, шепот и музыка заполнили весь дом.

Рави подвели к невесте.

Гита, сияющая, как хрустальная люстра, была великолепна в своем свадебном наряде. С пробора головы на лоб свисала золотая розетка, тяжелые сверкающие серьги отбрасывали на ее щеки яркие блики. Глаза Гиты смотрели серьезно и испуганно. В крыло носа было продето тонкое золотое кольцо с жемчугом.

Родственники со стороны жениха преподнесли ей подарки.

Затем жениха и невесту вывели во двор под навес пандала. И брахман начал обряд, читая мантры и всевозможные обрядовые молитвы. Закончив, он омыл ноги молодых.

Каушалья, подойдя к Гите, надела ей на пальцы ног серебряные обручальные кольца.

Гита, возбужденная этим ритуалом, с нежностью поглядывала на Рави, которого, как и ее, подвергали великолепным пыткам обряда.

Двое мужчин, родственников Рави, подойдя к молодым, связали их вместе тонко свитым шнуром, а Пепло надел на Рави и Гиту пышные гирлянды из живых цветов.

Высокий молодой человек, приблизившись поочередно к Гите и Рави, нанес им на лоб красные точки, тилак — знак счастья. После этого жених и невеста вместе прошли семь шагов. И, кажется, обряд был закончен.

С новой силой зазвучала свадебная музыка. Ритмичный бой барабанов вносил в праздник необычное ощущение. Казалось, что ритм вселенной врывается в эту священную для человека жизнь — драгоценный дар богов. Шла свадьба — соединение двух людей, женщины и мужчины, которые должны стать одним, единым целым во имя любви — сути и квинтэссенции человеческой жизни здесь и в других мирах.

Рави и Гита, уединившись от гостей, сидели в пышно убранной комнате на втором этаже дома.

— Я очень и очень счастлив! Чего еще желать? Ты стала моей женой. У нас одна семья, я уважаю твоих родителей. Они из благородного рода, и если бы они дожили до сегодняшнего дня…

— Рави! — воскликнула Гита, прервав восторженные слова супруга.

— Слушаю. Пожалуйста, говори!

— Рави! Я прервала тебя. Я должна сказать тебе все. Мы начинаем новую жизнь. И признаюсь тебе, Рави, что я не Зита! — собрав всю свою волю, вымолвила Гита со слезами на глазах.

— Не понимаю, — опешил Рави.

— Меня в этом доме зовут Зитой. Но моего настоящего имени никто не знает. Никто не знает, что я простая цыганка!

— И ты скрывала?! — еще не веря словам, которые слышит, с возмущением и удивлением спросил молодой супруг.

— Да, Рави. Меня зовут Гита, и родители мои — простые, бедные люди.

— Так… — в раздумье произнес Рави, ошеломленный неожиданным поворотом дела. — Разве раньше сказать мне все это ты не могла?!

— Поверь, что цыганке, пляшущей на улице, было нелегко…

— Было нелегко сознаться? — подхватил Рави.

— Это вынужденная ложь! — попыталась объяснить Гита, но муж не слушал ее, он был вне себя.

— Чтобы я взял в жены цыганку, которая развлекает людей на улице!? Которая не знает ни своего рода, ни своего племени? Ты этого хотела?