Ги Раше - Повелитель змей

На следующее утро Хети покинул храм и отправился в Аварис в сопровождении Аакена, которого Хентекечу дал ему в провожатые. Аакен был невысокого роста, поджарый, но при этом хороший ходок и сильный воин. Проводник был вооружен секирой и двумя копьями — длинным и коротким. Он привел Хети к каналу, находившемуся недалеко от храма. Там, в зарослях камыша, они нашли три лодки, сделанные из тростника и папируса. Они были разные по величине и, соответственно, выдерживали вес двоих, троих и пятерых человек. Неподалеку находились два матроса, которые получали в храме еду и плату за то, что выполняли поручения Хентекечу, в том числе развозили письма адресатам.

С Аакеном они были знакомы — стоило ему и Хети появиться на берегу, как матросы встали, чтобы их поприветствовать. Они спросили, какая из лодок им понадобится сегодня. Аакен ответил, что возьмет трехместную лодку, оснащенную тремя расширяющимися на концах веслами. Легкое суденышко тут же столкнули на воду, и один из матросов занял в нем свое место. Аакен с Хети присоединились к нему.

— Нам нужно вверх по реке, в Мемфис, — сказал моряку Аакен, ловко управляясь со своим веслом. — Потом мы поплывем по восточному, пелузскому рукаву до Авариса. Как по-твоему, сколько на это уйдет времени?

— Два полных дня, чтобы добраться до Мемфиса, если будем грести втроем, потому что течение еще очень сильное. А потом нам понадобится еще два с половиной дня, чтобы добраться до Авариса.

— Мы будем грести втроем, — заверил его Хети, беря свое весло и опускаясь на колени посредине лодки, поскольку Аакен устроился на носу, а матрос — ближе к корме.

В дорожном мешке Аакена было вдоволь хлеба, фиников, инжира, сушеной рыбы и жареной утятины. Кроме провизии Хентекечу дал ему маленький брусок серебра на случай, если придется покупать пищу в пути. Еще у Аакена имелся большой бурдюк с пивом. Чтобы солнце не добралось до бурдюка, его привязали к корме и опустили в воду, что позволяло пиву сохранить свежесть.

Они плыли быстро, останавливались только ночью и спали на берегу на сооруженных на скорую руку ложах из тростника и сухой травы. И все это время Аакен не переставал удивляться тому, что Хети выглядит, как последний бедняк.

— Мне сказали, что ты командир в армии его величества. Но тогда почему ты путешествуешь вот так, без оружия и личных вещей? Это не пристало командиру!

— Того требует данное мне поручение. Знай, что я вполне могу прожить вот так, имея в руках один только посох. С его помощью, а то и голыми руками, я сумею добыть что-нибудь, что можно будет обменять на еду. А когда мне захочется пить, я запросто напьюсь из реки.

— И что же ты будешь менять на еду? — спросил у него Аакен.

— Если представится случай, я тебе покажу. Только для этого мы должны выйти на берег.

Случай представился по прошествии трех дней, когда они миновали пристань Мемфиса и направили лодку в пелузский канал Нила. Большая часть продуктов была к тому времени уже съедена, и, когда они проплывали мимо Гелиополиса, Аакен предложил пристать к берегу. Неподалеку располагался рынок, и, по словам все того же Аакена, там можно было купить финики и рыбу.

По дороге Хети, слух которого был натренирован за долгие годы обучения, услышал, как шевелится трава, — это уползала подальше змея, потревоженная шумом шагов. Он быстро сообразил, где именно затаилась змея, и в два прыжка оказался рядом с ней. Когда его спутники увидели кобру, раскрывшую свой капюшон и готовую напасть, они попятились. Хети одним быстрым движением схватил кобру возле головы, не дав ей шанса укусить его.

— Вот это я обычно и меняю на продукты, — сказал Хети, обращаясь к Аакену и протягивая ему кобру, которую держал за хвост, головой к земле.

— Мне сказали, что ты Повелитель змей, но я бы никогда не подумал, что ты можешь так просто найти тварь в кустах и ловко схватить ее.

— Мы сможем обменять ее на рынке на что-нибудь полезное, если только найдется тот, кто захочет ее взять. Жаль, что мы торопимся, потому что я мог бы устроить целое представление, а за танцы кобры местные жители принесли бы мне кучу припасов. Но эту придется обменять. А если не удастся, я выпущу ее на волю: я не испытываю к змеям ненависти. Напротив, я считаю их своими друзьями.

На рынке никто не захотел купить живую змею. Многие торговцы предлагали обменять ее на финики при условии, что Хети свернет ей шею. В планы Хети не входило убивать змею, поэтому Аакен купил необходимое, заплатив кусочком серебра, отделенного от маленького слитка. Хети выпустил змею в том месте, где поймал, поговорив с ней немного на прощание «лицом к лицу».

По прибытии в Аварис Аакен отвел Хети к жилищу Сахатора. Дом его прятался в густом саду, окруженном высоким каменным забором.

— Раньше Сахатор жил в другом квартале. Теперь тот квартал принадлежит ааму, — пояснил Аакен Хети. — Там еще живет несколько египетских семей, но и они вскоре переедут в другие кварталы: оскорбления и ссоры — вечные спутники тех, кто не заигрывает с ааму, не называет их своими друзьями, не соглашается одеваться, как эти дикари, не несет подарки в храм их бога Сутека. Когда терпение Сахатора исчерпалось, он переехал в этот квартал, где египтяне пока в большинстве. Сколько времени он живет на новом месте? Я не знаю. Река разливалась дважды с тех пор, как я в последний раз наведывался в Аварис. Но мне кажется, теперь ааму в городе стало намного больше. Скоро их будет больше, чем египтян.

Слуга проводил их к хозяину дома. Сахатор оказался мужчиной преклонного возраста, о чем свидетельствовали морщины на его лице и нависавший над набедренной повязкой дряблый живот. Он давно знал Аакена, поэтому встал со своего ложа, чтобы его поприветствовать. После церемонии обмена приветствиями Сахатор предложил гостям сесть на раскладные стулья, которые принес другой слуга, в то время как девушка, очевидно, тоже служанка, принесла корзину с финиками и кувшин пива. Аакен рассказал хозяину новости об обитателях храма Змеи, и только после этого Хети сообщил о цели своего визита в Аварис.

— Мы хорошо знаем Зераха, — сказал на это Сахатор. — Он часто о себе напоминает, да и его отпрыски не лучше. Сыновья Зераха взяли себе в жены соплеменниц и теперь живут все вместе в большом доме, окруженном садом и крепкой оградой. Я не знаю, как ухитриться проникнуть в дом, чтобы узнать, живет ли там мать твоей жены. Они люди очень злые и всегда поступают по своему разумению. Наши законы им с недавних пор не указ — совсем недавно они побили камнями двух женщин, обвинив их в супружеской измене, и одного мужчину. Этот, по их словам, оскорбил религиозные чувства сородичей, но в чем именно состояло его преступление, я не знаю, потому что не знаю их законов и традиций. Когда люди пришли к Ренсенебу, правителю Авариса, с просьбой наказать этих людей за то, что они нарушают наши законы, тот ответил, что ааму ни в чем не виноваты — они, дескать, судят своих соплеменников по своим законам, а это нашими законами не возбраняется. И пока они не трогают египтян, им нечего поставить в вину. Даже если бы они убили Несрет, мать твоей жены, ты не смог бы требовать для них наказания: она вышла замуж за ааму, значит, должна подчиняться законам племени мужа, а законы египетские в этом случае ее не защищают. Вот к чему мы пришли: законы нашей страны попирают переселенцы! И боюсь, настанет день, когда они заставят жить по своим правилам и нас, подданных фараона! Справедливые и мудрые законы наших предков будут позабыты, и решать, кто прав, а кто виноват, будут чужеземцы.