Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

Отель, к которому они подъехали, совершенно не был похож на тот, где жили они с Игорем. Это был настоящий шедевр современной архитектуры.

— Пятизвездочный, — с гордостью сообщил Костя, помогая Ольге выйти из машины.

То ли от свежего воздуха — отель находился недалеко от Босфора, — то ли от сидения в камере и голодовки голова у нее кружилась, и она оперлась на руку Кости.

Они вошли в просторный вестибюль отеля, и голова у Ольги закружилась снова, она присела на обитые синим бархатом мягкие кресла, стоящие посередине огромного холла. Рядом стоял причудливый аквариум с экзотическими рыбками, бьющими хвостами, диванчики, тоже покрытые синим бархатом, стояли вдоль стен, между ними в резных кадках зеленели восточные, неизвестные Ольге растения. Колонны, расписанные причудливыми, голубыми и фиолетовыми узорами, подпирали высоченные потолки вестибюля, кажущиеся Ольге особенно высокими после низких серых потолков камеры. Толпа туристов весело болтала о чем-то по-английски. Ольга разбирала только то, как они восхищаются страной. Никому и ведомо не было, что где-то в Стамбуле есть тюрьмы, полицейские управления, и там издеваются над невиновными людьми.

— Тебе лучше? — склонился над ней Костя. — Тогда поднимемся в номер.

Они ехали в широком лифте на третий этаж, зашли в номер, чистейший, с голубыми форнитурными стенами, на которых висели картины под стеклом с изображением летящих синих птиц. Коричневая полировка стола, резных стульев сочеталась с излюбленной в отеле сине-фиолетовой гаммой мягкой мебели.

— Это гостиная, — сказал Костя. — Еще есть две спальни. Я помню, что ты всегда не любила спать в кровати вдвоем, какой большой она бы ни была, а сейчас тебе просто необходимо прийти в себя.

Как давно это было, те времена, когда они с Костей ездили в туры по Европе и останавливались в отелях, а он все помнит… Ей было жаль его. Такая любовь, и безответна. Ольга хотела прижаться к нему, но он отстранил ее.

— Сначала в ванную! — скомандовал он. — Тебе нужно хорошенько отмыться от тюремной грязи.

Он показал Ольге ванную, она была похожа на бассейн, круглый, выложенный кафелем и такой огромный. Ольга и раньше видела такие ванны, но сейчас у нее опять защемило в носу. Она медленно раздевалась, зашла обнаженной в прозрачную теплую голубую воду, легла. Какое это наслаждение! Костя подлил из стоящей на кафельной полочке причудливой бутылочки с яркой этикеткой голубую тягучую жидкость. На поверхности воды образовалась переливающаяся пена.

— Ты теперь как Афродита, возвращающаяся ко мне из пены, — сказал Костя, присев на край ванны-бассейна. Ольга была рада, что пена скрыла ее наготу. Костя тысячи раз видел ее обнаженной, но видеть без одежды женщину, которая тебя больше не любит и не будет тебе принадлежать, наверное, очень тяжело.

— Костенька, ты такой добрый, — сказала она.

— Хочешь, я вымою тебя? — предложил он.

— Нет, я сама, — отказалась Ольга, чтобы не мучить его. — Костя, теперь, когда рядом нет полиции, поговорим, — попросила она.

— О чем? — искренне удивился он. — Разве не прекрасный номер я для нас выбрал. Ты не рада?

— Я рада, конечно, рада, — Ольге было стыдно. Он так заботился, а у нее в голове Игорь и Рита. — Но, пожалуйста, давай поговорим о моей сестре и о моем… — она замялась, не зная, как поделикатнее определить статус Игоря, — друге.

— Олечка, но о чем тут говорить? — спросил Костя.

— Например, о том, что Рита больна, и ее можно забрать из тюрьмы и продолжить лечение в нормальной, хорошей больнице, — сказала Ольга.

— Понимаешь, если Ибрагим отпустит ее сейчас, как ты того хочешь, а она еще больна, нам, конечно, придется положить ее в больницу в Стамбуле — она не выдержит перелета, а стамбульская больница, распознав наркоманку, отправит ее в тюрьму, и мы ни за какие деньги ее оттуда не вытащим. Так что пусть подлечится там, — сказал Костя, доставая с полки круглый пузырек с крышкой в виде цветка. — Оленька, разреши мне помыть тебе волосы, как раньше… Я так скучал по тебе… Ты не представляешь, во что они превратились у тебя, пока ты сидела в камере, а я так хочу вернуть им их прежний вид…

— Конечно, — согласилась Ольга. Неужели она не может позволить Косте такую малость, ведь он столько делает для нее.

Руки Кости, нежно касаясь, намыливали Ольгину голову. Раньше, когда он ее купал, хоть какой-то слабый отклик пробуждали в ней его пальцы, пробирающиеся у нее в волосах — сейчас ей хотелось договорить, и больше ни до чего не было дела.

— А Игорь, когда отпустят его? Ведь с ним так жестоко обращаются, — сказала она.

— А ты хотела, чтобы твой… — Костя тоже замялся, — друг спал там на пуховых перинах и его кормили пирожными? Он мужчина, и он нанес серьезные повреждения двум полицейским, неужели они не станут на нем отыгрываться?

Ольга резко повернулась к Косте:

— Но ты что-то сделаешь для него?

— Конечно, я делаю, и Ибрагим обещал отпустить его так быстро, как это будет возможно. — Он улыбнулся и посмотрел на Ольгу. — Я, пока купал тебя, сам весь промок. Что, если я залезу к тебе, и мы как раньше…

— Я не могу, Костя, честное слово, не могу, извини, — Ольга чуть не разрыдалась.

Костя протянул ей полотенце, собрал с пола брошенную Олей одежду.

— Пойду выброшу все это, хоть оно и новое, но надевала ты его там, и я не хочу, чтобы оно напоминало нам о тех днях. — Он пошел к выходу.

— Но, Костя, если ты боишься микробов, одежду можно отдать в чистку, — засмеялась Оля. — А выбрасывать! Она ведь стоит столько денег!

— А мне дороже твой покой, — сказал Костя и вышел.

Ольга закуталась в полотенце и вышла из ванны. Пакет с одеждой уже унесла горничная, вызванная Костей специальным звонком.

«Как в тюрьме», — подумала Ольга. Долго еще она будет все сравнивать с этим полицейским управлением.

— А в чем же я теперь буду ходить? Голая? — стараясь отогнать воспоминания, улыбнулась она Косте.

— Это все для тебя, — сказал Костя, обнял Ольгу за плечи и повел в ее спальню.

Он открывал дверцы шкафа, выдвигал ящики. Чудесное белье в неограниченном количестве, украшения, наряды: платья, костюмы. И так много — одному и ни к чему и незачем. И не сравниться с этими костюмами вычурному костюму Агаты, купленному на рынке Ритой, и не сравниться всем этим юбкам с юбкой «Бетти»…

— Костенька, — только и прошептала Ольга, гладя мягкий шелк платья цвета бирюзы. — Я никогда не видела такого мягкого шелка.

— Это платье от Диора, — небрежно произнес Костя. — Да, да, представь себе, и в Турции можно купить не только то, что продается на рынках России.

На одной из полочек среди дезодорантов, французских духов и туалетных вод, купленных Костей, Ольгу привлекла незнакомая ей надпись на граненом пузырьке.