Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

Абдулла залопотал, недовольно покачивая головой — очевидно, смысл последнего слова был ему знаком. Марина сзади обняла его.

— Дурашка-Абдулашка, — сказала она, целуя его лысину.

Турок засмеялся.

— А что с моей сестрой, не знаешь? — осторожно спросила Ольга. — Жива она, не слышала? Мне кажется, она умерла, а от меня скрывают.

— Рита? Почему умерла? Ее давно из больницы отпустили, правда, мне кажется, ее еще немного долечить надо было, у нее ломка не совсем кончилась, ей турчанки подбрасывали из жалости наркоту, им при свиданиях передавали, но угрозы для жизни нет. А мы с ней, как с тобой, на одной койке спали, о тебе разговаривали. Она плакала, раскаивалась.

«Отчего же Ибрагим не сказал это Косте?» думала Ольга.

— А про Игоря знаешь что-нибудь? — спросила она.

— Там совсем плохо. — Марина даже забыла про свое счастливое освобождение, помрачнела. — Его и так не особо жаловали за непокорность, а как тебя выпустили, его каждый день на допрос стали таскать, какое-то признание выколачивать… Даже наша надзирательница, которая нам вести приносит, на что уж русских не любит, а его ей жалко стало. Говорит, если еще недели две такие допросы продлятся и он им там чего-то не подпишет, он просто не выдержит.

Ольге стало плохо, она откинулась на спинку сиденья. Марина что-то крикнула, турок остановил машину, выбежал и принес Ольге бумажный стаканчик с минеральной водой. Ольга выпила, глядя перед собой пустым взглядом.

— Но как же так? Костя такую сумму Ибрагиму отвалил. Почему? — спросила она у Марины.

— Знаешь, может, это сплетни все, но надзирательница своим говорила, что русские, как шакалы, живьем сожрать друг друга готовы. И что твой муж платит Ибрагиму совсем не за то, чтобы твоего парня выпустили. Но я не говорила ничего, а ты не слышала. Тебя где высадить? — спросила она. — Абдулла уже злится.

— Я сейчас выйду, — Ольга, пошатываясь, вышла из «Пежо».

— Брось расстраиваться, подружка, — вышла из машины Марина. — Зачем тебе два мужика? Одного хватит, — она пересела вперед, к Абдулле. — Поеду начинать новую жизнь, по законам Шариата. — Дверца захлопнулась, и белый «Пежо» скрылся.

Ольга кое-как добралась до отеля, поймав такси. Кости не было, и она легла прямо на диване в гостиной, так ей было плохо.

Костя вернулся с корта. Стоял март, и на улице играть было еще холодно, занятия проходили в спортзале отеля.

— Оленька, — бросился он к ней, не зайдя в душ. Он был разгоряченный, даже какой-то подтянутый, в полосатой тенниске, белых шортах. — Сколько раз я говорил, иди к врачу, — выговаривал он ей, держа ее за руку, потом, хлопнув себя по лбу, пошел к телефону. — Я вызову его сюда.

— Не надо врача, — сказала Ольга, глядя ему прямо в глаза. — Костя, ты знаешь, Рита уже не в больнице. Она давно в той камере, где была я, а Игорь… — Ее глаза наполнились слезами, когда она рассказывала мужу, как с ним обращаются.

— Да что ты говоришь? Риту перевели из больницы? Я не знал! Значит, уже скоро она будет с нами! Я сейчас же иду к Ибрагиму, только приму душ. — Он ушел и через пятнадцать минут, элегантно одетый, аккуратно причесанный появился опять.

— Тебя не радует, что я, может быть, привезу твою сестру? И ты даже не хочешь меня поцеловать? — спросил он.

Ольга, встав с дивана, вяло поцеловала его в щеку. Странное недомогание прошло. Ей все время становится так плохо, когда она думает о том, как плохо ее сестре и любимому.

— Ты обещал позаботиться и о судьбе Игоря, — напомнила она.

— Разве я когда-нибудь не делал того, что обещаю? — Костя был уже в дверях и улыбнулся ей.

Ольга вскочила и подбежала к окну, когда «Фольксваген» Кости уже отъехал. Только из-за того, что слова Марины так потрясли ее, она вновь дала сейчас себя обмануть и не заметила обмана. А ведь в словах мужа было явное противоречие. Все две недели он докладывал ей о том, что Рита в больнице, справлялся у Ибрагима о ее здоровье, а один раз даже лично посетил ее, а выяснилось, что она уже неделю в камере. Значит, если он лжет в этом, он лжет и в остальном. И слова надзирательницы, переданные ей Мариной, которым она не поверила тогда, правда. Зачем Косте сохранять жизнь человеку, которого любит любимая им женщина? Только в том случае, если он глубоко порядочен и благороден, как думала она о нем, а он не такой.

Ольга металась по номеру отеля, ожидая мужа. Услышав, что он возвращается, она села в кресло. Она и не представляла, с каким чудовищем живет. Но, может, она опять ошибается? Она ведь столько раз ошибалась в Игоре, не верила ему.

Костя зашел какой-то мрачный, швырнул плащ на диван гостиной. Сел, не снимая уличной обуви, в кресло.

— Понимаешь, Оленька, все усложнилось, — сказал он. — То ли начальство проведало само, то ли кто-то стукнул, но Ибрагима отстранили от этой должности. На его месте другой, он и русского не знает, говорит через переводчика. Кстати, переводчик в русском тоже не силен. И он принципиален, жесток и принципиален, и выход тут один — побег. Но это очень опасно. Ты понимаешь, милая, на что я способен ради тебя? Ты представляешь, какие еще понадобятся деньги?

— Да, я все понимаю. — Ольга улыбнулась, начиная играть.

Если он лжет, не нужно показывать ему, что ты догадываешься — так будет легче поймать его.

— Я на все готов, — он встал с кресла, перешел к ней, обнял ее, потянулся к ней губами, — а тебе даже кажется странным за это отблагодарить меня поцелуем.

Ольга отшатнулась.

— Я не могу сейчас, как ты не понимаешь, ведь ты умный человек.

— Ты переживаешь за своего друга. Но я делал все, чтобы вытащить его. Тебе передали, что с ним слишком жестоко обращаются, но это не моя вина. Просто его допрашивал уже другой следователь. Я же сказал, Ибрагима отстранили от дела русских, а он по-прежнему брал у меня деньги. Я обманут как сопливый мальчишка, но он поплатится, когда здесь не будет тебя, я с ним рассчитаюсь, — обиженно говорил Костя.

«Вот сейчас все выяснится». — У Ольги сердце выпрыгивало из груди, но она, прижавшись к Косте, сказала:

— Извини, просто я слишком нервничаю. Прости меня. Значит, Ибрагима отстранили давно, а он брал твои деньги?

— Ну конечно! — воскликнул Костя.

Марину выпустили только сегодня, и Абдулла действовал через Ибрагима. Вот все и выяснилось. Ольга встала с кресла, ненавидящим взглядом посмотрела на бывшего мужа.

— Ты все это время врал мне, Костя, и не пытайся больше врать, я знаю больше, чем ты думаешь. Но зачем тебе это, зачем? Я могу понять, ты можешь ненавидеть Игоря. Но чем виновата моя сестра?

— Тем, что она твоя сестра. — Костя тоже встал напротив Ольги, глаза его стали жестокими.

— Продолжай, скажи мне все, хватит этого обмана, — спокойно сказала Ольга, стараясь не вцепиться ногтями в ненавистную, вдруг показавшуюся ей жирной, физиономию Кости.