Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

«Иссие Мияке» — по-русски прочла она английские буквы, открутила крышечку и почувствовала свежий холодный запах фруктового аромата.

— Понравилось? — радостно спросил Костя. — Это последнее достижение мировой парфюмерии, доступное лишь избранным, — японские духи.

Ольга немного подушилась ими, запах уносил ее в страну экзотики. За последний месяц она привыкла к другим запахам, запахам пота, засохшей крови, немытых тел, которым тесно было в маленькой вонючей камере.

Ольга даже не знала, что выбрать ей из одежды, и Костя, понимая, что она хочет отдохнуть, сам выбрал для нее, взяв с полки спальное белье — короткую рубашечку с кружавчиками и панталончиками с такой же отделкой до колен. Белье было из натурального шелка и, как убедилась Ольга, когда надевала его, французское.

Она легла на постельное белье из голубого атласа, подушка была невообразимо мягкой, пуховой, под стать ей было и стеганое атласное одеяло. Ольга вновь залилась слезами. Ей приходилось спать в камере и на полу, если поступало много турчанок, и они сгоняли ее и Марину с койки, которую ту делили вдвоем. А на чем сейчас спит Рита? А где Игорь?

— Отдыхай. — К ней наклонился Костя, протянул ей какую-то таблетку и дал запить ее стаканом воды.

Ольга уснула спокойным блаженным сном, без кошмаров и ужасов.

Днем Костя возил Ольгу смотреть исторический Стамбул. Ольга видела, как восторгались все при виде Голубой мечети. Она и Костя смотрели на мечеть с моста Галата. Взметнувшиеся в небо минареты, многочисленные купола, поразительное благородство колорита, где преобладают все оттенки голубого. А напротив — собор Айя-София. «На протяжении четырнадцати веков собор служил христианству и исламу, вызывая восхищение народов Востока и Запада», — говорил гид, нанятый Костей, а Ольга смотрела в другую сторону — туда, где узенькая улочка спускалась вниз и стоял такой незаметный среди прочих домов отель, в котором жили они с Игорем. Игорь… Прошло еще две недели — ни Риту, ни его не освобождали. Костя ходил к Ибрагиму, говорил, что уже скоро, нужно только потерпеть еще чуть-чуть. Это было невыносимо.

Спали они с Костей в разных комнатах, вместе завтракали в ресторане отеля, потом Костя заставлял Ольгу отдыхать — ему не нравился ее все еще нездоровый вид. После отдыха они плавали в бассейне отеля, посещали оздоровительный центр, где были и сауна, и массаж, и джакузи. Для игры в теннис Ольга была слишком слаба, и Костя ходил один. Вечером они ужинали в первоклассных ресторанах, но Ольгу ничего не радовало, и Костя не мог этого не видеть. Как не мог не видеть ее постоянных недомоганий, которые она тщательно, чтобы не расстраивать, скрывала от него.

— Я нашел прекрасного врача, он осмотрит тебя, — сказал Костя. Врач был и в отеле, но он сказал, что у Ольги обычная акклиматизация, и это пройдет. Посвящать его в то, что жена вышла из следственного изолятора, Костя не стал и обратился к частному врачу, державшему свою клинику в центре Стамбула. Но Ольга все не шла к врачу, она уверяла Костю, что с ней все нормально, это лишь из-за волнения за Риту и… и Игоря.

Несколько раз, тайком от Кости, когда он был занят на корте или пропадал в своем оздоровительном центре, от которого Ольга чувствовала себя еще хуже, она ходила к полицейскому управлению, просила свидания с подследственными Преображенской или Дегтяревым. Она помнила, что и знакомые, и родственники допускались для кратких бесед, и Костя приходил к ней. Но ей всякий раз отвечали отказом.

А Костя, как выяснилось потом, догадывался, где она была.

— Ну что ты мучаешь себя, — укорял он. — Рита еще в больнице, а за Дегтярева я отвалил уже такие деньги, что впору фирму продавать, все будет в порядке.

Ночами он укладывал ее спать, Ольга научилась засыпать без таблеток. Костя сидел рядом и гладил ее волосы, когда ласки его становились слишком смелыми, Ольга убирала его руку.

— Пожалуйста, не надо, — просила она.

Он уходил к себе, а на следующий день извинялся и дарил ей дорогие украшения — тоненькую переплетенную цепочку из золота с медальоном, усыпанным бриллиантами.

Костя ругал Ольгу за визиты к полицейскому управлению, но она ничего не могла с собой поделать. Мысль о том, что Рита так долго не выходит из больницы, мучила ее. И, надевая Костины подарки, она думала, а вдруг Рита так серьезно больна, что может умереть. Тогда ей должны сообщить. Она решила добиться встречи со следователем. Если Рита умерла, она хочет знать эту горькую правду.

Ольга подошла к высокому забору и увидела, как отъезжает от него белый «Пежо» и как закрываются ворота. «Кого-то отпустили», — поняла она. «Пежо» остановился, и из него выскочила женщина в темном платье, длинном, чуть ли не до пят, с косынкой на голове и бросилась к Ольге. «Чего нужно от меня этой турчанке?» — подумала Ольга, но женщина подбежала, и из-под платка выбилась непокорная русая прядь, и на Ольгу полыхнуло морской глубиной.

— Марина! — воскликнула Ольга.

Женщины обнялись.

— Значит, и наших всех выпускают, всех русских! — радовалась Ольга. — Неужели Костя смог и это?

Марина вмиг посерьезнела, а из машины высунулся турок и что-то стал кричать ей. Марина ответила по-турецки и повела Ольгу к машине.

— Поехали отсюда подальше, здесь никому задерживаться не хочется. Абдулла тебя подвезет, а по дороге поговорим. — За рулем сидел плюгавенький, некрасивый до отвращения турок, с длинным носом, мокрыми толстыми отвисшими губами.

Марина что-то сказала ему, и они поехали, как поняла Ольга, просто по улицам, чтобы была возможность пообщаться.

— Ты извини, к себе не приглашаю, мой дом теперь у Абдуллы, а он сказал, что с моим прошлым покончено навсегда, и я буду, как истинная мусульманка, сидеть дома, а выходить на улицу только под чадрой. Я еле уговорила его разрешить мне поговорить с тобой, сказала, что ты порядочная дама, да он и сам видит, не дурак.

Абдулла с одобрением косился на длинную юбку Олиного платья от Диора.

— Он по-русски ни бе, ни ме, ты не волнуйся, — весело сообщила Марина, и Ольга заметила, что в ее глазах и лице пропал налет обреченности. Марина рассказала, что выбраться из тюрьмы помог ей Абдулла. Он очень богат, и, когда у нее совсем не было клиентов, она шла к нему. Он говорил, что любит, предлагал жениться, она тогда лишь хохотала. Теперь, когда он разыскал ее в камере, выкупил у Ибрагима, она согласилась стать его женой. Скоро их свадьба. Абдулле придется преодолеть много преград. — Жениться мусульманину на русской проститутке — не такое простое дело, но ему что в голову ударит, то он и сделает. А я… я, знаешь, его даже почти люблю, — вдруг сказала Марина. — Ну кто меня когда жалел и любил, я ведь детдомовка. Кобели эти меня только трахали.