Алина Феоктистова - Свободная любовь

— Да нет, я просто так зашла, — ответила Марго, лихорадочно соображая, как бы ей получше рассказать о происшедшем, чтобы хорошо выглядеть в рассказе самой и не очень подвести нового преподавателя.

— А если просто так, то давай-ка лучше поболтаем обо всем, когда я заеду к вам домой, — предложил ректор и обнял Марго за плечи, направляясь вместе с ней к дверям.

«Он, наверное, решил, что я собираюсь, как обычно, поболтать с ним», — подумала Марго. Геннадий Николаевич, однокурсник ее родителей по филологическому факультету университета и ее крестный, с детства был доверенным лицом девушки. Ему она рассказывала о своих ребяческих радостях и горестях, о всех своих проблемах Отец был слишком занят, чтобы просто посидеть с ним, а мама была слишком правильная, чтобы ей можно было, не встретив осуждения, повествовать о своих проказах и проделках. К тому же дядя Гена всегда мог помочь найти правильный выход из любой ситуации. А мама сначала занудно выясняла бы, как Марго смогла опуститься до такого, потом долго объясняла бы очевидное — так делать не следовало, словно Марго и сама не знала этого, а в конце посоветовала бы что-нибудь совсем нелепое: например, пойти и откровенно признаться в содеянном, если ты сделала что-то нехорошее. Только дядя Гена мог придумать что-то путное, чтобы и овцы были целы, и волки сыты.

— Нет, я пришла по серьезному делу, — возразила Марго, придумав наконец, как смягчить в рассказе то, что произошло в классе: все-таки сейчас дядя Гена на работе и не стоит ему открывать всего, как она привыкла это делать.

— Надо же, у малышки Марго появились серьезные дела, — шутливо произнес ректор. — Неужели не любовные?

— Не любовные, — строго сказала Марго, стараясь придать разговору серьезность. — Они касаются учебного процесса.

— И совсем-совсем не касаются процесса любовного? — продолжая улыбаться, поинтересовался Геннадий Васильевич, заглядывая ей в глаза.

— Ну, если только совсем чуть-чуть, — тоже улыбнулась она. — Не стала бы я нарушать нашу с вами договоренность и отвлекать вас от работы, если бы это дело не относилось в основном к институтским проблемам.

— Да, раньше ты не врывалась в мой кабинет, ты вообще не заходила сюда и, как примерная студентка, вежливо здоровалась со мной в коридорах и аудитории, не демонстрируя нашей дружбы. И то, что ты поступаешь сейчас по-другому, подсказывает мне, что речь идет не о «чуть-чуть». Не так ли?

Если бы это говорил ей кто-нибудь другой, Марго, пожалуй, обиделась бы, но Геннадий Васильевич хотя и потешался над ней, но был ее другом, и его смех не оскорблял ее.

— У нас в группе появился новый преподаватель, — начала рассказывать Марго. — Он ведет рисунок и живопись.

— Что ты говоришь? — ректор громко расхохотался. — А я и не знал. Так, значит, вот на кого пал твой выбор. Я одобряю тебя. Он даже мне, лысому старому мужчине, показался красивым. Так что представляю, каким должны видеть его восхищенные девичьи глазки. — Ректор похлопал ладонью по совершенно лысой голове. — Наверное, ты, крестница, решила, что еще никогда в жизни не видела никого привлекательнее. Я не прав? А как тебе понравились его черные глаза? Какие эпитеты ты подобрала бы для их описания?

— Перестаньте, дядя Гена! — краснея от его догадливости, воскликнула девушка. — При чем тут его привлекательность?

— Ни при чем? А что же тогда явилось причиной твоего визита? Расскажи-ка!

Марго показалось, что в тоне крестного сквозь смех проскальзывает чрезмерная заинтересованность, очень удивившая ее. Неужели Геннадий Васильевич так сильно любит ее, что ему интересны такие подробности ее личной жизни? Уж не влюблен ли он в нее сам, несмотря на свою старость — Марго все мужчины старше тридцати казались стариками, а дядя Гена был ровесником отца, к тому же он был лысым и по меньшей мере смешно было бы представить его в роли ее воздыхателя. Нет, он просто любит ее, как родную дочь, он знает ее с пеленок, он носил ее на руках, и прочее, прочее, прочее, что сопровождает холостых и бездетных друзей семьи.

— Ладно, поговорим об этом позже, — сказал ректор, заметив, каким странным взглядом смотрит она на него.

Марго опять чуть было не засомневалась, уловив в его голосе горечь, но нет, это ей только показалось: его последние слова были произнесены с обычной для него улыбкой:

— Меня сейчас больше интересует вот что — как он тебе показался? Я не имею в виду его внешние данные, о них мы уже поговорили. Как он преподает, как держится со студентами? Мне порекомендовали его как очень способного художника, но я сам его совсем не знаю. Он так молод, и я впервые взял в наш институт преподавателя без имени. Но я очень доверяю тому, кто мне порекомендовал его, и не хотел бы ошибиться. Так что ты скажешь мне о нем? — спросил ректор.

Его вопросы звучали слишком заинтересованно, и Марго поняла, что ошиблась в своих дурацких предположениях — Артур интересовал ректора лишь с точки зрения подбора кадров, и дядя Гена просто переводил разговор на нужную тему, обведя Марго вокруг пальца. Но, так или иначе, его вопрос был очень к месту, крестный сам выводил девушку на то, зачем она пришла сюда.

— Я еще не очень присмотрелась к нему, — начала Марго, — и могу дать не совсем верную информацию. Но мне показалось, что он и вправду хороший художник, только вот…

— Только что? — внимательно глядя на нее, спросил ректор.

— Ну, он не всем студентам уделяет одинаковое внимание, — процедила Марго. — Со мной, например, он вообще почти не работает.

— А ты, крестница, хотела бы, чтобы он забыл обо всех остальных ради блеска твоих зеленых глаз? А ты продумала, Марго, какой цвет глаз мог бы быть у ваших будущих детей: черный или зеленый, если тебе удастся женить его на себе? Или твои мечты еще не заходили так далеко? — ректор снова смеялся.

— Не заходили, — призналась Марго.

— Тогда я подкинул тебе пищу для ума, — пошутил Геннадий Васильевич и, посерьезнев, добавил: — Расскажи поподробнее, что у вас там произошло?

— Мы рисуем, а он, обходя всех по кругу, занимается с каждым из нас, — начала Марго. — Он объясняет наши ошибки, исправляет их. Но, мне кажется, он по-разному относится к нам. Например, около одного студента, его зовут Николай, Артур Викторович просидел почти полчаса, а рядом со мной всего пару минут…

— Да, ты и в самом деле влюбилась, если засекаешь время по часам, — продолжал шутить ректор.

— Перестаньте, дядя Гена, — рассердилась Марго и повернулась к двери. Кажется, у нее ничего не получится на этот раз, и крестный, который всегда выручал ее, теперь почему-то не сможет ей помочь.

— Не сердись, детка. Я все понял, — сразу став серьезным, произнес ректор, подкатывая к Марго кресло и насильно усаживая ее.