Тамара Перова - Желтый бриллиант

Погорельский вышел на улицу. Стемнело. На небе появились первые, бледненькие звездочки.

Погорельский подогнал к дому «Жигули». Сначала он хотел поджечь дом и машину. Но еще холодно, сыро. Много снега. Останутся следы сгоревших людей. Он положил на заднее сидение Валерия и Лолу, отодвинул направо Нашатыря. Погорельский, когда только подъезжал, заметил ключ зажигания, оставленный в «Мерседесе». В багажнике машины лежал фирменный, мерседесовский трос. Погорельский прицепил «Жигули» и поехал на Конаковское водохранилище. На дамбе он отцепил трос, отъехал на «Жигулях» метров двести с открытой дверью. Он не сильно разогнал машину и боком вывалился из машины на дорогу. Слабые перила дамбы рассыпались, как кусочки мела. «Жигули» проломили тонкий, весенний лед и ушли под воду. Пакет с деньгами в пластиковой надежной упаковке остался лежать под водительским сидением «Жигулей».

Погорельский вернулся к домику, подогнал свою корейскую машину поближе к строению. Открыл дверцу бензобака, на длинной кочерге притащил горящее небольшое полено, бросил его в бензобак, упал на снег и покатился подальше от машины. Через секунду машина взорвалась. Домик загорелся.

Погорельский снял верхнюю одежду, ботинки, перчатки, шапку и бросил в огонь. В «Мерседесе» хорошая система обогрева. Адвокат Погорельский ранним утром был в Москве у себя в квартире.

Валентина Ивановна Большакова спала дольше обычного. Спешить ей было некуда. Сегодня особенно не хотелось вылезать из-под теплого одеяла. Пожилая женщина могла передвигаться по маленькой квартире только при помощи «ходунков». Валя надела очки и посмотрела на круглый будильник: «Скоро обед, придет Люба, будет ворчать, что, опять нарушаю режим дня!» Она стала вспоминать. Ей что-то снилось ночью или вечером, когда она смотрела телевизор. Заходил, вроде, кто-то, принес в дом или унес из дома? Дождалась. Пришла Люба.

Любовь Ивановна Сидорова недавно вышла на пенсию. Прежде работала медицинской сестрой в одной из городских больниц. Любовь Ивановна, еще крепкая, на здоровье не жаловалась, поэтому с радостью согласилась работать в «Службе социальной помощи инвалидам и престарелым». Она видела в этой деятельности много преимуществ — свободный график работы, общение с людьми, возможность распоряжаться наличными деньгами для покупки лекарств, продуктов питания и прочего. С Валентиной Ивановной Люба обращалась как с ребенком — заботливо, но строго. Она знала, что у Вали есть сын, невестка, взрослый внук. Но никого из них ни разу не видела в гостях у Вали. Старушка оправдывала близких тем, что они больно много работают, все очень заняты.

Люба вошла в открытую входную дверь. Предложение поставить входной замок вызвало у старушки бурю протеста. Валя умела проявлять характер. В прихожей на крючке висела незнакомая мужская куртка. Стояли мужские ботинки. «Сын приехал к Валентине Ивановне», — догадалась Люба. Она прошла в комнату. Старушка лежала в постели и смотрела телевизор.

— Валя, сын приехал, а ты в постели. Вставай быстро!

Валя выключила телевизор.

— Какой, сын? Откуда?

— Не знаю.

— Тебе лучше знать про сына!

Валя задумалась. Значит, вчера вечером был не сон! Вале пришлось встать. С помощью Любы это намного легче. Жила бы всегда рядом в другой комнате, как хорошо было бы жить! Валентина Ивановна встала на ноги, пристроилась к ходункам. Люба обошла квартиру. Действительно, в маленькой комнате, на «Колькиной» раскладушке спал одетый мужчина. Иногда он громко стонал, вздрагивал. Валя подошла к мужчине и вскрикнула:

— Ой, мой Колька, только, чевой-то в костюме спать завалился? Помятый весь!

Она нагнулась над сыном.

— Худой, какой стал! Недавно на Рождество приходил, гладкий был, благородный такой, правда, грустный.

— Может, заболел чем. — Предположила Люба. — Проснется, сам все скажет, раз к матери пришел.

Валя накрыла сына новым пуховым одеялом, которое лет пятнадцать назад Николай подарил матери на день рождения по инициативе Тани. Не распакованное одеяло до сих пор лежало в кладовке.

Женщины пообедали. Люба приготовила еду на завтра. Она ходила к Валентине Ивановне через день. Громко, на всю квартиру, вещал телевизор. Люба гремела посудой. Наступил вечер. Николай не просыпался. Люба ушла домой. Весь следующий день и еще два дня Николай продолжал спать. Люба настаивала — вызвать врача, лучше «скорую». Валентина Ивановна уверяла, что Колька просто очень устал на работе. Дома у него тоже, ей непонятно, что происходит. Звонила новая жена! Откуда взялась? Не мог Колька Таньку бросить! Она сама их благословляла! Танька — заботливая, умная!

Прошла неделя. Валя тоже забеспокоилась: «Как такое может быть? Неделю человек спит. Не ест, не пьет, в туалет не ходит. Люба права, надо звать врачей!» Валя взяла мокрое полотенце, пристроилась рядом с сыном и стала протирать влажной прохладной тканью его лицо, шею, руки. Конечно, заботливые женщины давно сняли с Николая верхнюю одежду. Неожиданно Николай, открыл глаза.

— Где я?

Он удивленно смотрел по сторонам и ничего не узнавал. Он не помнил, кто он, что с ним происходило. Он понимал только то, что он — живой, и ему больше не грозит страшная опасность. Какая это опасность, он тоже не помнил.

Валя почти закричала:

— Сыночек, Коленька, проснулся, наконец! Колька, скажи, что с тобой случилось? Беда, какая?

Николай долго смотрел на мать. «Кто, эта старушка?» — удивленно подумал он. Он плохо видел. В глазах все расплывалось, теряло четкость. Последние лет пятнадцать Николай Александрович носил очки. Это было естественно в его возрасте. Даже не обсуждалось. Когда Лола ликвидировала очки, нарушилась связь с миром. Невероятные дозы сильнейших синтетических наркотиков еще больше ухудшили зрение. Память практически полностью потеряна. Сам факт того, что Большаков жив, можно считать чудом.

Пришла Люба. Николаю помогли встать и прежде всего, отправили его в ванну. Люба долго терла, скребла, брила и стригла человека, похожего на бомжа. Люба профессионально справилась с этой нелегкой работой. Потом Николая кормили из ложки, как ребенка. Он с трудом держал чашку, все время просил молока. Валентина Ивановна прямо сказала Любе:

— Надежда только на тебя. В больницу я его не отдам. Видишь, он ничего не помнит. Он там умрет. Я уже хоронила одного сына! У меня есть немного денег. Я тебе буду приплачивать! Валентина Ивановна как будто вдруг помолодела. Мозги четко работали, речь — понятная, память — всем бы такую. Люба согласилась. Даже не из-за денег. Она была и осталась, медицинским работником, призванным помогать людям. Это — не высокие слова. Такие люди существуют в нашей жизни. Но их не так много!