Тони Парсонс - Семья

Дело не ограничивалось платьем. В гостиной, где раньше висела репродукция картины Густава Климта «Поцелуй», теперь красовался свиток с китайской каллиграфией. Кухню украшали маски из Пекинской оперы. А в детской по обеим сторонам полки, на которой в ряд сидели говорящие лягушки, танцующие динозавры, Винни Пух и прочие персонажи из разных сказок, стояли фигурки двух красных китайских львов, которые строго присматривали за ребенком, поселившимся в зеленом пригороде Лондона. И сердце Паоло болезненно сжалось, потому что он знал, что все это очень скоро придется убрать. Все эти с любовью расставленные безделушки скоро будут упакованы в ящики и перевезены в другое место, потому что он только что потерял все.

— В этом есть доля безумия, — кивнула Джессика, дотрагиваясь до высокого воротника платья. — Ну и пусть. Ведь мы же о ней ничего не знаем. Откуда она, и кто ее родители. Мы даже не знаем, когда она родилась. Может быть, как раз сегодня ее первый день рождения. А, может, уже был в прошлом месяце. — Маленькая Вей смотрела на Джессику так, словно следила за нитью взрослого разговора. Джессика погладила приемную дочь по лицу. — Мы ведь не знаем, Паоло. И вся штука в том, что никогда не узнаем. Думаю, что и она тоже. Но одну вещь Вей будет знать совершенно четко: она нам не родная дочь. Она китаянка. И я хочу, чтобы она этим гордилась.

Маленькая Вей смотрела на них своими огромными, широко расставленными глазами, и Паоло подумал: «Как кто-то смог от нее отказаться? Как вообще люди могут отказываться от своих детей? И как я мог поступить с ней так плохо?»

— Ты любишь ее не меньше родной матери, — сказал он. — Даже сильнее, чем родная мать. Вот что главное.

— Я хочу, чтобы она гордилась своим происхождением, гордилась страной, откуда идут ее корни. Я не хочу, чтобы она считала Китай чем-то второсортным. Потому что, видишь ли, я сама прекрасно понимаю, что значит чувствовать себя человеком второго сорта.

Паоло провел рукой по бедру жены и ощутил тепло ее тела под тонкой материей платья. Нет, она вряд ли когда-нибудь перестанет быть для него желанной.

— Ты никогда не была человеком второго сорта. В моих глазах точно. Никто даже рядом с тобой не стоял.

— А после того как мы научим ее гордиться родной культурой, нам останется только одно — ее любить. И тогда все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — повторил он и даже сам в это поверил. Они проехали полмира, чтобы ее найти. Ему не хотелось относиться к факту их встречи с Вей, как к простому совпадению. Так должно было случиться. Если бы только он смог выполнить свою часть договора. Если бы только он смог поправить дело с работой. Тогда все у них будет не просто хорошо, а замечательно.

Они поднялись на второй этаж. Дом наконец обрел тепло и уют. На это ушло очень много времени, но наконец-то они нашли здесь свое пристанище. «И вот теперь мы должны его покинуть», — с горечью думал Паоло. Впервые в жизни он чувствовал себя полным неудачником. Он вспомнил, как в детстве впервые проиграл в школе в спортивном состязании, и его обуяло тогда страшное, унизительное чувство стыда, которое Майкл попытался компенсировать тем, что поколотил соперника Паоло на автобусной остановке. Но теперь они стали взрослыми, и вокруг не было никого, кто бы смог вылечить его уязвленное чувство собственного достоинства. Теперь он должен был все делать сам.

В темноте спальни маленькая Вей начала хныкать. Джессика шептала ей что-то ласковое и успокаивающее и одновременно втирала в десны малышки специальный гель: у нее уже начали пробиваться первые зубки. Паоло тихо вышел из комнаты, потому что знал: жена останется с малышкой до тех пор, пока та не уснет.

Когда Джессика наконец вернулась в гостиную, он ждал ее. Он не хотел затягивать с объяснениями и решил сразу сообщить ей дурную новость. Ужасную новость о том, что он не смог защитить свою семью от разорения.

— Джесс, мы должны затянуть потуже пояса, — начал он.

Она согласно кивнула головой.

— Хорошо.

— На работе дела плохи. Майкл… ну, в общем, пока меня не было, все пошло наперекосяк. Мне кажется, наш бизнес накрылся.

— А что насчет дома? — В глазах Джессики промелькнул страх. — Мы сможем сохранить дом?

С появлением ребенка в этом большом доме с прилегающим к нему садом наконец-то появился смысл. Но теперь ипотечные платежи стали казаться астрономическими. Каждый месяц им придется карабкаться на непомерно высокую гору.

Паоло повесил голову.

— С домом придется расстаться, Джесс.

Джессика молча кивнула. Но испуганной она больше не выглядела. Испуганным, скорее, казался Паоло.

— Платежи по ипотечному кредиту… мы вряд ли сможем выплачивать такие деньги каждый месяц. Сомневаюсь, что мне удастся столько заработать.

— Понимаю. Что собираешься делать?

Он пожал плечами. Во рту у него появился кисловатый привкус унижения, как будто ему не хватало мужества на что-то решиться. Но на самом деле он знал, что должен делать. Теперь ему придется пройти весь путь сначала.

— Единственное, в чем я разбираюсь, — это машины. Продавать я их больше не могу, зато могу водить.

Джессика коснулась его руки.

— Понятно. Ты имеешь в виду такси?

— Да, я имею в виду такси.

— Но что в этом такого ужасного? Лондонское такси — самое лучшее такси в мире. Ты говорил мне это в тот день, когда мы с тобой встретились. Помнишь? Ты тоже тогда водил такси.

Паоло улыбнулся:

— Помню.

— Ну, вот и не беспокойся, — с чувством сказала она. Из них двоих в течение долгого времени роль сильного играл он. Именно он подбадривал ее в трудных ситуациях, убеждал не сдаваться и продолжать бороться до конца. И вот теперь настал черед Джессики. — Мы найдем себе жилье поменьше. Снова переедем в город. Поближе к родным.

— Да, но ребенку нужен сад.

Паоло говорил спокойным голосом, но в словах его сквозила полная безнадежность, а глаза казались погасшими. Он очень боялся жить в нищете, делать работу, которую он ненавидел, и приходить с домой таким уставшим, что перед телевизором, не досмотрев вечерних новостей, ему останется только обессиленно засыпать. А на следующий день снова вставать и делать то же самое, и так до скончания века. Короче говоря, он очень боялся превратиться в собственного отца.

— Ребенок может играть в парке, — сказала Джессика.

— Но, Джесси… тебе же нравится этот дом.

— Ничего страшного, мне понравится и другой.

Паоло смотрел на свою жену, и ему казалось, что сердце сейчас разорвется на части. В его голове звучал голос отца, который когда-то говорил им с братом: «Вы никогда не станете богатыми, если будете работать на чужого дядю». В своей жизни Паоло больше всего желал одного: быть в состоянии обеспечить семью. В последние годы он очень гордился тем, что зарабатывал хорошие деньги. Он считал, что это доказывает его мужскую состоятельность. И вот теперь все рухнуло. Теперь ему придется находить другие способы, чтобы доказывать свою состоятельность.