Диана Эпплярд - Дом: основной инстинкт?

Места этих мужчин заняли двадцатипятилетние женщины с прическами а-ля Элли МакБил, мини-юбками, хищными лицами и дипломами об окончании курса по средствам массовой информации. Перед женщинами никогда еще не открывались такие возможности, но я считаю, что безопаснее оставаться рядовым репортером. Пехоту не отправят дальше передовой и не уволят, если только сам не захочешь. С другой стороны, совсем неплохо перебраться на руководящую работу. Майк занимает немаленькую должность на телевидении Мидландс [11] Центральные графства Великобритании. , здание которого находится через дорогу от нашего, и я вовсе не хочу окончательно сдавать позиции в вечном семейном споре на тему «Я сильнее устаю на работе, потому что моя работа важнее». В зависимости от исхода спора кто-то займется домашними делами, а кто-то будет отдыхать на диване. Честно говоря, не знаю, как к этому отнесется Майк. Это означает более высокую зарплату, но и ответственности станет больше. А самое главное, мне придется задерживаться на работе. Я уже работаю по десять часов в сутки (правда, только четыре дня в неделю, так что пятница свободна), а будет пять таких дней в неделю да еще вечерние совещания. Как бы то ни было я знаю, что наверху хотят привлечь побольше женщин в высшее руководство, так что у меня достаточно причин, чтобы занять эту должность. Деньги придутся весьма кстати (хитрый план по покупке поместья по-прежнему не дает мне покоя), и я знаю, что Ник меня ценит, иначе он не доверил бы мне делать репортажи о ходе выборов. Он вообще не очень доверяет женщинам с детьми. Старый добрый Ник. Он просто доисторическое животное. Женщины для него — всего лишь женщины, а когда у них появляются дети, они становятся матерями. Он никак не может смириться с мыслью, что женщина может работать и делать карьеру.

Кейт прислала мне сообщение: «Подавай заявку! Эта работа как раз для тебя! Если ты не займешь это место, оно достанется крашеной сучке Джорджии, и тогда она будет тобой командовать». Есть о чем подумать. Я этого не переживу, тем более что она на десять лет моложе меня и к тому же никогда не слышала о таких вещах, как приходской совет или мировой суд. Она попала на телевидение Би-би-си прямо с курсов по СМИ, не запачкав рук в грязи, без которой не обходится работа для местных газет. Пройду ли я на собеседование? О чем они будут меня спрашивать? На самом деле я, конечно же, думаю о том, что надеть.

Суббота, 14 февраля

Пора серьезно поговорить о разделении труда. Я так вымоталась за последнюю неделю, что с удовольствием провела бы выходные, лежа в ароматической ванне, слушая медитативную музыку и потягивая охлажденное Совиньон Блан. И чтобы никаких детей в радиусе ста миль — особенно желающих забраться ко мне в ванну вместе с жутко пищащим игрушечным пингвином. Сегодня Майк великодушно согласился поднять детей и накормить их завтраком. Ура, подумала я. Можно будет поспать лишний часок. Ну и что, удалось мне поспать? Нет, вместо этого я вертелась на кровати, глядя на пятно на потолке, которое Майк пропустил, когда мы делали ремонт, думала о превышении кредита, о том, как купить усадьбу (я так и не решилась сказать об этом Майку) и где найти столько денег, чтобы купить усадьбу и по-прежнему пользоваться услугами Клэр.

Что мы можем продать? Кого мы можем продать? Вчера я поймала себя на том, что гляжу с этой самой мыслью на старину Плюха. В конце концов, он обученный охотничий пес, и в нашей семье у него нет совершенно никакой возможности раскрыть свои охотничьи таланты. Но я сомневаюсь, что за него дадут больше шести сотен. И тут он наклонил голову и навострил уши. Разве можно продать пса с такой забавной мордой? А сколько мы выручим за наш дом? В нашей деревне старые дома в цене, а такого старого дома, как наш, еще поискать. Попробуйте хлопнуть дверью посильнее, и вам на голову посыплются обломки. Этот дом идеально подходил нашей семье, пока нас было только трое — Майк, я и Ребекка. У нас была комната для гостей, а Ребекка большую часть времени проводила в детском саду, так что дом никогда не казался тесным. Теперь, когда у нас есть Том и Клэр, мы буквально сталкиваемся лбами на каждом шагу, как в мультфильме про Тома и Джерри. Здесь даже коляску некуда поставить, и мы держим ее в коридоре, где теперь невозможно пройти, чтобы не поцарапаться.

У нас такой маленький сад и вообще небольшой участок. А чтобы только подать заявку на покупку усадьбы, придется перезаложить наш дом. Уснешь тут, как же. Я проворочалась около часа, и тут до меня дошло, что внизу царит зловещая тишина. Я люблю, когда Майк занимается с детьми, но никогда не мешает проверить, что они там делают. Мне нужно убедиться, что они лепят фигурки из пластилина или играют в шахматы, а не лежат вповалку на диване и смотрят «Маленькую русалочку». Если я разрешаю детям смотреть телевизор, то это просто небольшой перерыв, после которого мы снова займемся чем-нибудь полезным, но когда это делает Майк, речь идет просто о возможности избавиться от детей на какое-то время.

Так и есть — развалились на диване и смотрят футбол по спутнику, даже шторы не открыли. Что полезного дети могут услышать в комментарии к футбольному матчу в девять часов утра? Удивляюсь, как эти комментаторы еще самим себе не надоели. Вообще, я считаю, что спортивные программы придумали специально для того, чтобы у мужчин был повод пренебречь семейными обязательствами и притвориться, что они заняты чем-то чрезвычайно важным, в то время как они просто спят.

Ребекка задумчиво красила ногти на ногах ярко-синим лаком, который ей подарила Джилл (ничего, у нее тоже есть две дочери десяти и пяти лет, так что я всегда могу отомстить, купив каждой по набору косметики). Том лежал у Майка на груди, стягивая второй носок, чтобы запустить им в ретривера Ангуса, который храпел перед телевизором.

— Это называется смотреть за детьми? — спросила я.

— Это первенство Карлинга первый раунд нокаут решающая встреча, — ответил Майк (по крайней мере, так мне послышалось).

— Ну, если у тебя нет более достойного занятия, — сказала я и потащила детей одеваться. Майк плотно прикрыл за мной дверь и снова улегся на диван. Насколько я понимаю, его хватило только на то, чтобы напичкать детей кашей, после чего он выдохся.

Остаток дня он провел, лежа на диване с мрачным видом, решительно отвергая любые попытки привлечь его к домашним хлопотам. Как мужчины могут так долго ничего не делать? Если я праздно посижу на месте хотя бы пять минут, меня тут же охватывает чувство вины. Я постоянно чем-то занята. Я несколько раз посылала к нему Ребекку с маленькими поручениями, например вынести мусор, но каждый раз та уходила ни с чем. Хорошо бы оставить его одного с детьми на недельку-другую, но это наверняка кончится так: он спокойно дождется моего отъезда, а потом позвонит своей мамочке, которая тут же примчится на помощь, истерически рыдая. Да разве можно оставлять мужчину смотреть за детьми? Я помню, что моя мать никогда не оставляла меня с двумя сестрами на попечение отца. Наверняка она была уверена, что он либо просто прикончит нас, либо вообще забудет о нашем существовании и отправится пропустить стаканчик-другой. Этот человек до сих пор не знает, как обращаться с электрочайником, и это на пороге двадцать первого века. Вот такие у меня современные родители. Когда я сказала маме, что собираюсь продолжать карьеру и после замужества, она велела мне всегда улыбаться и красиво выглядеть, чтобы произвести впечатление на начальника (который, конечно же, будет мужчиной).