Мейвис Чик - Собачьи дни

К счастью, когда мы поехали в ресторан, дождя не было, и я избавилась от участия в поисках Гордоном зонтика. Стоял прекрасный золотой сентябрьский вечер, совсем как двенадцать лет назад, когда я обрушила на будущего мужа новость о близком отцовстве. Тогда я не могла думать ни о чем, кроме защиты не рожденного еще дитяти; теперь мною овладела идея по возможности оставить Гордона в дружелюбном состоянии, чтобы отныне и впредь мы были приятелями — это существенно облегчит общение и пойдет на пользу Рейчел. Посвятить жизнь дочери, несмотря на Филидин совет, стало моим идефиксом: я упоенно мечтала о блаженном безбрачном существовании в качестве идеальной матери. Так обстояли дела: я искренне готовилась жить ради Рейчел.

Гордон посмотрел на меня как-то странно, когда я бочком пробиралась к столу, стараясь избежать встречи с мужчиной в фуражке с витыми шнурами. К моему облегчению, Мисс Надменность куда-то отлучилась от стойки.

Не пришлось столкнуться и с Аароном: наш столик оказался в зоне, которую он не обслуживал. В целом я могла облегченно выдохнуть и предоставить вечеру идти своим чередом, не забывая удерживаться от высказываний типа: «В прошлый раз я здесь ела омлет с трюфелями» — и памятуя, что нужно спросить, где женский туалет, а не идти туда привычной дорогой. Но когда Гордон взял меня за руку через стол и стиснул ее, сказав ни с того ни с сего: «Ты сегодня очень красива, если мне еще позволено говорить подобные вещи», я невольно начала отвечать, что он не первый, кто говорит мне комплименты в «Жигонде», и, не спохватись я вовремя, ходить бы мне со свернутой головой. Я ограничилась высказыванием: «Пожалуйста, говори, если хочешь. Спасибо». Я понимала, что это неправда и грубая лесть (в устах аполлоноподобного Пола это тоже было не более чем любезностью, но по крайней мере тогда я не была в очках); тем не менее это задало тон вечеру. Посчитав, что мы заслуживаем немного гармонии после долгих унижений, я с удовольствием расслабилась. Мы с мужем говорили о прошедших годах, вспоминали счастливые времена до того, как у нас все пошло наперекосяк, и тщательно избегали поисков виновных.

— Будь я автобусным кондуктором, — заявил Гордон, — этого бы не случилось.

— Если бы ты был кондуктором, мы бы вообще никогда не поженились.

— Не поженились?

— Нет, конечно. Автобусным кондукторам не предлагают оплаченных туров в Германию.

Гордон озадаченно взглянул на меня:

— При чем тут Германия?

— Рейчел была зачата в Германии. Помнишь?

— Конечно, помню, но при чем тут наша свадьба?

Я уже хотела сказать грубость вроде «о, хватит болтать чепуху» или «включи мозги», но почувствовала, что муж говорит искренне.

— Ты что, забыл, что мы поженились, потому что должна была появиться Рейчел?

— Это ускорило наш брак, но поженились мы не только из-за нее. — Гордон посмотрел мне в глаза. — Верно?

Неизвестно почему я промолчала, глядя на него.

— Я хочу сказать, что любил тебя, Пэтси. Любил тогда, любил потом, люблю сейчас.

В горле стоял огромный ком. Гордон не был пьян и не хитрил, абсолютно искренне признаваясь мне в любви. Я сняла очки, чтобы лучше видеть. В ярко-голубых глазах мужа читалось самое серьезное подтверждение сказанному. Во мне шла отчаянная борьба с потерей уверенности и ее извечным близнецом — страхом. Такого поворота я не предполагала в самых смелых ожиданиях. Внезапно стало понятно, что мы делаем в дорогущем ресторане: Гордон снова ухаживает за мной.

— И это ты говоришь мне после того, что мы сделали друг другу, после всего, что высказали, вытерпели, после…

Гордон прижал палец к моим губам:

— Я знаю, знаю… Но со временем я смогу загладить свою вину. Может, когда мы начнем жить раздельно, сможем взглянуть на вещи по-иному? Начнем сначала! Вы — моя жизнь, ты и Рейчел. Не представляю, что я буду делать без вас, ей-богу, не представляю… Единственное, о чем я прошу, — не закрывайся наглухо, Пэтси, оставь дверь приоткрытой хоть на дюйм. Пожалуйста.

Что говорят в таких случаях? Могла я сказать: «Ты опоздал лет на десять», или «Ты выбрал странный способ демонстрации любви», или хотя бы «Я тебе не верю, и твои слова меня не тронули»? Не могла. Гордон сидел напротив, такой серьезный, полный надежды, маленький и сморщенный, что устраивать холодный душ было бы жестоко, поэтому я ответила:

— Мне обидно за нас с тобой и Рейчел и жаль, что все кончилось так печально. Правда, жаль. Но я не вижу способа похоронить прошлое и начать сначала…

— Не уходи совсем — вот все, о чем я прошу. Не закрывай дверь навсегда, впусти меня с холода в теплый дом…

Есть огромная разница между подвыпившим Гордоном — слезливым нытиком и тем, каким муж был в тот вечер. Он был совершенно трезв, абсолютно искренен, и я чувствовала себя виноватой за то, что не смотрю в будущее с тех же позиций. Я-то не могла дождаться, когда закрою эту самую дверь, запрусь на два оборота и выкину ключ. С другой стороны, пришло мне в голову, это может оказаться не более чем кратким всплеском негативных эмоций. А вдруг после разъезда мы заново научимся ценить, что имеем, и построим на этом новые отношения? Я подавила гнев, зародившийся в связи с покушением на мою почти-свободу, приказав себе не слишком упираться и не надевать шоры. Не исключено, что Гордон прав. Большой мир может оказаться неприветливым. Старый дьявол лучше нового…

— Почему не закажешь бренди и сигару? Ты это заслужил, — улыбнулась я Гордону.

— Но не по этим же ценам, — начал он, но, взглянув на меня, остановился. — Ты права, я это заслужил. Точно так же, как ты заслужила это, — и он широким жестом обвел зал ресторана, — за все годы, когда я мог сводить тебя сюда и не водил. Я понял, деньги — это не все. Нужно было чаще тебя развлекать.

«Вот черт, — подумала я, — как соблазнительно звучит…»

Жест ввел в заблуждение нашего официанта, который как по волшебству возник у столика. Гордон заказал два заключительных аккорда для себя и «куантро» для меня. В ожидании заказа он сиял, счастливый и непринужденный, каким я не видела его много лет.

— Я не хотел делать тебя несчастной, — говорил муж. — Полагаю, я просто занял основное место на сцене, все время захватывал главную роль. Профессиональная болезнь — недостаток времени. Разрыв между чувствами мужа и отца и реальной жизнью окончательно вышел из-под контроля…

Меня уколола мысль, что выражением «окончательно выйти из-под контроля» муж обозначил наш разъезд и развод, но вместо этого я сказала:

— Благими намерениями вымощена дорога в ад.

— В ад? — радостно переспросил Гордон.

— Именно. Это был настоящий ад — все эти годы…

— Ну не знаю… — Официант принес заказ. Гордон откинулся на стуле, с удовольствием смакуя бренди и блаженно попыхивая сигарой. — Не такой уж и ад, а, Пэтси? Я считаю, ты немного преувеличиваешь.