Ольга Тартынская - Верь мне и жди

Прошло немного времени, и Марина вернулась к нашему разговору. На этот раз мы отдыхали после изнурительных занятий на тренажерах.

— И все-таки вам следует съездить к морю. Когда вы в последний раз выезжали из Москвы?

Я и не вспомнила.

— Ну вот, — урезонивала меня скрипачка. — Николай не маленький ребенок, а вы не нянька. Я думаю, он будет рад, если вы отдохнете наконец от города.

Мне показалось или она издевается надо мной?

— Поверьте, если женщина становится тенью, к ней и относятся как к тени, — вдруг сказала Марина. — Вы достойны большего.

Она угадала мой комплекс Хари. Я озадаченно помолчала. Марина серьезно смотрела на меня, ожидая ответа.

— Разве не достойно любить талантливого человека и посвящать ему всю себя? — спросила я, опуская глаза.

— Вас устраивает такая роль?

— Да.

— Ну что ж. — Марина пожала плечами. — Однако вдохновение ему приходится черпать из других источников.

«Пусть черпает!» — зло подумала я. Я больше не могла плакать. Меня так и подмывало сказать: «А ваше одиночество — достойный плод эмансипации». Но это было бы невеликодушно.

Ты вернулся в конце июня. Поздно вечером открылась дверь, и я бросилась тебе на шею. Ты устало улыбнулся:

— Дай поесть, и — спать! Двое суток без сна.

Я по привычке понеслась на кухню метать на стол, однако слышала, что, прежде чем уйти в душ, ты кому-то звонил по телефону. Наверное, ей, кому же еще? Притихшая боль с новой силой пронзила мне сердце.

Ты не заметил во мне никаких перемен. Я дождалась, когда ты освежишься, насытишься, встала перед тобой:

— Ничего не замечаешь?

Ты посмотрел на меня и пожал плечами:

— Подстриглась?

— Да нет!

Бесполезно, подумала я. Ты меня не видел, как не замечают собственной тени. Марина опять права. Я уныло отправилась стелить постель. Хотелось поплакать, но я не могла. Дежурно чмокнув меня перед сном, ты лег и закрыл глаза. А я, умирая от стыда, попыталась соблазнить тебя своим помолодевшим и стройным телом. Не выключая светильника, продефилировала перед тобой в костюме Евы, потом, забравшись под одеяло, стала целовать твою безволосую твердую грудь. Однако ты осторожно, но решительно отстранил меня рукой:

— Малыш, я труп. Не сердись. — И, отвернувшись, тотчас уснул.

А я кусала руки и губы, чтобы не закричать от боли. Вернее доказательства твоей измены и не придумаешь. Усталость тут ни при чем! Я с тоской смотрела на тебя спящего, как это делала всегда после долгой разлуки. Я думала о том, как хорошо было бы разлюбить тебя. Да, мой родной, я жаждала освобождения. От тебя, от мук зависимости, от боли, которую ты причиняешь мне своей изменой. Но любовь к тебе уже давно стала главной частью меня. Без тебя я никто…

Марина доказывала обратное. Как-то мы шагали по бегущей дорожке, поставив небольшую скорость, и она говорила:

— Вы красивая, умная, образованная женщина. Почему же ничем не заняты?

— Я работала в издательстве, — оправдывалась, а не объясняла я. — Вышла замуж, пришлось уйти.

— Зачем? Николай настоял?

— Да.

— Вы могли бы работать дома, писать.

— Пыталась…

Марина переключила скорость и стала двигаться быстрее. Я сделала то же. Говорить стало трудно.

С твоим возвращением я попыталась прекратить занятия, но ты готовился к поездке в вологодские леса на фестиваль и дома бывал редко. Я опять сидела одна. Привыкнув к постоянной нагрузке и жесткому графику, я томилась в бездействии. Поэтому купила абонементы еще на месяц.

Марина заметно обрадовалась возобновлению занятий.

— Знаете, думала уже сама покупать абонементы, так втянулась, — призналась она и предложила: — Давайте условимся, следующий месяц оплачиваю я.

Я согласилась. Ты не ограничивал меня в тратах, но надо же и совесть иметь. Только вчера, поймав тебя в гостиной перед телевизором, я представила финансовый отчет. Привыкший к моей скромности, ты поднял брови:

— Хельга, ты опять без меня кутила?

Чувствуя себя последней мотовкой, я объяснила, куда ушли деньги. Лишь теперь ты увидел перемены во мне.

— Ну все, теперь будешь сидеть дома! — заявил ты, лукаво сощурившись.

— Почему? — испугалась я.

— Потому что нельзя быть на свете красивой такой. Украдут!

— Да ты ведь даже не заметил! — не удержалась я от упрека.

Ты привлек меня к себе и легонько поцеловал.

— Для меня ты всегда самая красивая, самая лучшая. Величина неизменная и постоянная — венчанная жена. Усвоила?

Не знаю, был ли в твоих словах подтекст, но я услышала в них надежду. Может быть, и нет никакой измены?

Не без лукавства я принялась демонстрировать тебе свои достижения в самосовершенствовании. И ты не устоял. Тронутый моей непосредственной радостью, ты снова притянул меня к себе на колени. Как приятно, оказывается, соблазнить собственного мужа! Плевала я на твои случайные увлечения, ты мой! Вот эти красивые мягкие губы — мои, эти прекрасные руки — мои. Эта стройная шея, седоватые виски, собачьи глаза и все, все остальное — мое! И я никому не позволю отнять у меня единственного! У них и так всего много, а у меня — только ты…

Тем горше было отрезвление.

Когда мы смогли говорить, я спросила:

— Можно мне поехать куда-нибудь к морю в августе?

— Конечно. Куда хочешь?

Я пожала плечами.

— Загранпаспорт у тебя есть, можешь выбирать любое место, — предложил ты.

Заведомо зная ответ, рискнула спросить:

— Поедем вместе? Ну хотя бы раз…

Ты поднялся с дивана, взял со столика пачку сигарет и мобильный телефон.

— Хельга, не ной. Не первый год замужем, знаешь ведь.

Телефон зазвонил у тебя в руках, и ты ушел к себе, плотно затворив дверь. Ко мне вернулась боль. Если это она , то как ты можешь говорить с ней после того, что сейчас произошло? Или это не она ? Может, я ее выдумала? Иногда я утешала себя этой мыслью, но хотела знать правду! Увидеть ее , понять: как ты мог?..

Впрочем, и не зная ничего, я убеждалась, что она есть. Мне не пришлось лечить тебя после гастролей: ты был свеж как огурец. Даже после Индии ты не был таким. Ты так весело собирался в вологодские леса! Да, определенно это любовь.

Однажды мы сидели с Мариной в кафе, восполняя потерю влаги после занятий современными танцами. Марина как бы между прочим спросила:

— Когда Николай уезжает на фестиваль?

— Завтра. Кстати, я не поеду на занятия, буду провожать Колю.

— Вы его отпускаете? — спросила Марина и бегло взглянула на меня.

— Что значит «отпускаете»? — растерялась я. — Он не спрашивает, у нас не принято. Что вы хотите сказать?

— Да нет, глупость спорола, не придавайте значения.

Я уже достаточно ее изучила, чтобы понять: Марина ничего не говорит просто так. Своим вопросом она подсказывала мне, что отпускать нельзя. Неужели она там будет? Ты едешь с ней ? Почему мне самой не пришло это в голову? Фестиваль для тебя — это прежде всего работа, но ты явно был рад этой поездке, с таким энтузиазмом говорил о ней и готовился…