Ольга Тартынская - Верь мне и жди

Русский хор сменился другим этническим коллективом. Артисты были причудливо наряжены в шкуры и хвосты, прически их тоже напоминали о доисторических временах. Да и танцы вполне соответствовали. Впрочем, пещерные люди изрядно завели публику своей животной энергией, многие повскакивали и запрыгали в первобытном восторге. После них выходили похожие как близнецы группы с барабанами всех сортов и в костюмах неведомых народностей, плясали шаманские пляски и завывали. Я с нетерпением ждала твоего появления на сцене. Однако она вышла раньше.

Объявили группу «Коловрат», у меня подпрыгнуло сердце. Музыканты заняли свои места, подключили инструменты (все струнные были с электрическим звучанием). Запел рожок. К нему прибавились какие-то дудки, флейта, шаманские барабаны (я подумала почему-то, что это и есть джам-беи), и на сцену выплыла она . Да, у твоей нимфы голос был сильный и звонкий. Даже грохнувшие электрогитары и ударные не перекрыли его звучание. Она пела как птица, легко, свободно, весело. В этот миг я понимала тебя, твое увлечение. В нее нельзя было не влюбиться…

«Коловрат» исполнил несколько песен под бешеные аплодисменты и восторженный свист. Где ты? — подумала я. Любуешься ею из своего уголка или готовишься к выступлению? Я посмотрела по сторонам и увидела тебя. Непонятно, почему раньше не заметила. Ты сидел прямо напротив сцены и не отрывал глаз от нее . Какой это был взгляд! На меня ты так никогда не смотрел. Этого взгляда было достаточно, чтобы понять все, но вы ничего не боялись…

«Коловрат» завершил свою программу, ты вскочил с места и поднес солистке неведомо откуда взявшийся букет роскошных цветов. Она ласково смотрела на тебя и улыбалась. Какая мука наблюдать это! Я кусала губы, чтобы не стонать. Что ж, сама обрекла себя на нечеловеческую пытку.

Твое выступление завершало концерт. На сцену поднялись незнакомые музыканты и проверили инструменты, микрофон: ты не терпел плохого звука. Твое место перед сценой заняла она.

Я следила за вами, как дотошный сыщик, уже не задумываясь о том, что подглядываю в замочную скважину. В этом было что-то отчаянное, последнее. Ты пел замечательно, вдохновенно, но меня поразило не это. Я услышала новую песню. Песню, в которой жил пленительный образ своенравной, соблазнительной юной красавицы. И пел ты для нее. Принимая шквал аплодисментов, ты подошел к самому краю сцены и сделал едва уловимый жест. Жест, который — я уверена — никто, кроме нас троих, не заметил: движение бедрами вперед, адресованное ей. Я невольно залилась краской стыда. За тебя и за себя.

Тебя долго не отпускали со сцены, требовали петь еще и еще, выкрикивали названия известных песен, пока ты не пообещал выступить завтра, перед закрытием фестиваля. Зрители стали разбредаться. Большая часть публики направилась к лесу. Ты, кажется, скрылся в автобусе. Где же она ?

— Хельга! — услышала я возле уха и дернулась от испуга. Обернулась, готовая ко всему.

Передо мной стоял мой давешний знакомец, украшенный венком из полевых цветов; истинный Лель. Ой как не до него мне было!

— Куда вы подевались? Я ждал вас на обед.

— Не до того было, — пробормотала я, силясь разглядеть, куда направилась твоя нимфа.

— Кого-то ищете? — не отставал юноша.

— Да нет, так…

— Тогда идем в лагерь? Там вы услышите и не такую музыку, — кивнул в сторону сцены Мирослав.

«Почему бы нет?» — подумала я, косясь на автобус. Нужно было скорее уходить, потому что толпа стремительно редела и мы просматривались как на ладони. Еще следовало позаботиться о ночлеге. У меня был выбор: вернуться в заброшенный дом, снять номер в гостинице или остаться в лагере. В заброшенном доме определенно не хотелось ночевать, страшно. В гостинице опасно: я могла себя рассекретить. В лагере? Но у меня нет палатки… И потом, я должна быть поблизости от тебя. Зачем? Чтобы установить факт измены и не мучить себя больше надеждой! Да, любимый, я дошла до такой низости, готова была шпионить за вами и ночью. Думалось, если все узнаю, мне станет легче.

Я посмотрела в раздумье на Мирослава, который терпеливо ждал моего решения.

— Что ж, идем, — сказала я, положившись на Божью волю.

Мы пошагали в лес.

— Вам понравился концерт? — спросил Мирослав, поглядывая на меня.

— Да, — ответила я, не понимая даже, о чем он спрашивает.

— Красков, конечно, харизматичный певец. И голос у него сильный. Песни правильные…

— В каком смысле правильные? — тотчас включилась я.

— Наши, — не менее туманно выразился Мирослав, но я поняла, что он имел в виду под словом «наши». Славяноарийские.

— Он часто бывает в лагере? — спросила я.

— Да каждый день. Группа «Коловрат» с нами тусит, он их навещает.

Вот как. Она живет в лесу, как и подобает нимфе… И ты бываешь у нее каждый день. О, боль моя!

Мне было трудно дышать, и мы часто останавливались. Мирослав с беспокойством спросил:

— Вы нездоровы? Это свежий воздух! На горожанина он действует как спиртное.

Я не могла дышать с того момента, как увидела вас вместе. «Натворить что-нибудь? Может, легче станет?» — подумала я. Это бесы обрадовались моей слабости и подначивали что было сил. Я посмотрела долгим взглядом на Мирослава и… вспомнила Гошку. Это вовремя отрезвило меня.

— Мне надо искупаться, — сказала я, когда мы прибыли в лагерь.

— Идем! — кивнул мой проводник. — До ужина у нас есть немного времени.

Однако в мои планы не входило плескаться с молодым и красивым мальчишкой. Мне хватило Гошки.

— Я одна, — сказала мягко. — Покажи мне, где твоя палатка, я потом приду.

Мирослав с недоумением посмотрел на меня, но к палатке привел.

— Вот, запомни: здесь висит знак «стоп».

Как-то незаметно мы перешли на ты.

— И все же не понимаю, почему я не могу пойти с тобой? — бросил мне вдогонку неугомонный Мирослав.

Чтобы отвязаться от него, я ответила:

— У меня нет купальника.

Юноша еще больше удивился:

— У нас никто не плавает в купальниках.

Я махнула рукой и поспешила к озеру. Найти пустынное местечко оказалось не так просто. Там, где можно было подойти к воде, обязательно плескались дети или молодежь. Где никого не было, берег зарос камышами или плавучим мхом, по которому нужно было идти до воды, а это страшно. Я шла и шла в поисках места для купания, пока не оказалась в заброшенной деревне, с которой все и началось.

Может, это знак свыше, подумала я. Надо остаться здесь, переночевать, а завтра уехать в Москву. Но сначала искупаться. Жара меня доконала, теперь становилось прохладнее, но хотелось смыть дневной пот и усталость, освежиться. Зайдя в облюбованный дом, я первым делом сняла с чердака сумку. Достала полотенце и мыло, которые каким-то чудом не забыла прихватить, и снова направилась искать место для купания. Когда проходила мимо двухэтажного дома, видела там шевеления. В доме кто-то обитал.