Ирина Гончарова - Счастье взаимной любви

Ничего, оправдывала она себя, ты с Тамаркой свое удовольствие сегодня получишь, а мне ваши игрушки уже обрыдли.

Но и в Москву вдруг ехать расхотелось. Она достала из сумочки сигарету и закурила, глядя сквозь щель в пологе палатки на темнеющее озеро.

В конце концов она решила, что если не в Москву, то хоть до города надо добраться, может быть, успеет еще на танцплощадку. Аня сунула окурок в песок, надела туфли на высоком каблуке и вышла из палатки.

Ребята на пляже уже устроили танцы, словно дикари — кто голый, кто чуть приодетый, — прыгали в отблесках костра под рев магнитофона.

Аня шагнула в кусты и почти споткнулась о Богданову и Лешку. Корова стояла на коленках с заброшенной на спину юбкой, а Лешка пристроился к ее обширной, белой как сметана заднице и дергался взад-вперед. Богданова жалобно кричала:

— Ой, как больно, ой, не надо! Не надо! Ой, ты же меня насквозь, насквозь протыкаешь! Ой, не надо!

«Поздно, — равнодушно подумала Аня, — сама знала, зачем ехала».

Она вошла в лес, где было уже темно. Дорогу к шоссе Аня знала хорошо и, выбравшись на тропинку, скинула туфли. Она любила ходить босиком и от острой боли в ступнях, когда наступала на прошлогодние шишки и колючки, чувствовала легкое возбуждающее удовольствие.

До шоссе было с полкилометра. Ане показалось, что она уже слышит гул машин на дороге. Она повеселела, прикинув, что через полчаса окажется на танцах, где начнется последнее отделение, и можно еще успеть потанцевать с кем-нибудь.

Минут через пять сквозь еловые ветки она увидела мелькающие на дороге машины и остановилась. Поправила на себе платье, причесалась, влезла в узкие туфли и уже шагнула к дороге, как от толстого ствола дремучей ели отделилась тень — низкорослый, широкоплечий парень в солдатской форме загородил ей дорогу. Лицо у него было круглое, грязное, на этом чумазом блиноподобном лице неестественно ярко сверкали большие глаза. На шее солдата висел автомат, в который он вцепился обеими руками.

— Ты что?! — попятилась Аня.

Он шагнул к ней, попытался что-то сказать, но лицо его исказила дикая гримаса, и он только рот разевал.

— Я это… того, — промычал солдат.

— Ты что?! — крикнула Аня, чувствуя, как у нее немеют ноги и холодеет в груди.

Он молча прыгнул на нее, пытаясь ухватить за плечи, но Аня отпрянула, и солдат промахнулся, упал на землю, хватая ее за ноги. Ей удалось вырваться, она пнула его каблуком в голову, сделала несколько шагов и упала, подвихнув ногу.

Автомат больно ударил ее по щиколотке. Солдат опрокинул Аню на бок и одной рукой схватил за горло, а вторую сунул под платье, больно вцепившись в промежность, так что Аня невольно закричала. Он подмял ее под себя, коленом наступил на живот. От дикой боли силы Ани удесятерились, и, рванувшись бедрами, она кувыркнулась через голову, увлекая за собой нападавшего. Нечеловеческая ярость помутила сознание Ани, локтем она заехала в зубы солдату так, что послышался хруст. Он по-звериному зарычал, с маху ударил ее по лицу и навалился сверху тяжелым, как цементная глыба, телом. Что-то больно давило на грудь, но, продолжая дергаться, Аня вцепилась в какую-то железяку, попыталась выдернуть ее. Сдавив ей горло левой рукой, солдат рвал на себе брючный ремень, изо рта его шла пена, коленками он бил девушку по ногам.

Неожиданно железяка, за которую цеплялась Аня, удобно легла в ее руку, она судорожно сжала ее и в тот же миг услышала четкий, звонкий звук — та-та-та! Что-то трижды дернулось в руке Ани. Чугунное тело солдата вздрогнуло, обмякло и будто замерло. Круглая грязная рожа ткнулась ей в грудь, рука отпустила горло.

Резким рывком Аня вывернулась из-под солдата и привстала на колени.

Солдат лежал лицом вниз и был совершенно неподвижен. С левого бока от него, упираясь дулом под мышку, лежал автомат. А по спине, между лопаток, быстро расплывалось темное неровное пятно.

«Это кровь, — подумала Аня. — Кровь. Я его убила».

Конвульсивная судорога сжала ей горло, но она удержалась от рвоты и встала.

Солдат не двигался.

По дороге с гулом проносились редкие машины. Высокие темные ели стояли вокруг стеной, а сумерки сгустились настолько, что в двадцати шагах лес был непрогляден.

Аня подхватила свою сумочку и бросилась к дороге, но споткнулась и упала, раздирая колени об узловатые корни деревьев. Она растянулась на мягкой пахучей земле и встать уже не смогла, потому что мозг пронзила неожиданная мысль — просто так бежать нельзя. Это глупо. Теперь бежать не от кого. Да, просто глупо бежать.

На четвереньках она отползла за толстый ствол дерева, прижалась к нему и передохнула. Потом осторожно выглянула.

Солдат лежал все так же, только темное пятно расплывалось почти на всю спину.

Убила, сказал Ане кто-то посторонний. Убила и будешь сидеть в тюрьме. Или в колонии для малолетних преступников. Будешь сидеть так же, как два года назад посадили продавщицу Аллу, которая столовым ножиком запорола своего двоюродного брата. И хоть доказано было, что тот пытался ее по пьянке изнасиловать, Аллу посадили. Превышение меры самообороны — так, кажется, бормотали на суде.

И тебя посадят, сказала себе Аня. А если и не посадят, то долгие месяцы будут таскать на следствие, придется по сто раз рассказывать, как все случилось. И уж наверняка прости-прощай навеки отцовская мечта об автомобильчике, поскольку Героя Соцтруда ему теперь ни за что не дадут.

Нет. Надо просто уйти. Никто ничего не видел. Никто ничего не докажет. Следов нет…

Она прочла много детективов и тут же вспомнила об отпечатках пальцев и прочей ерунде, которой занимались в этих романах следователи, когда разыскивали злодеев. Она встала и осторожно подошла к неподвижно лежавшему телу. Потом вытащила из сумочки носовой платок и собралась было вытереть автомат, чтобы уничтожить отпечатки своих пальцев. Но в последний момент поняла, что протертый автомат может вызвать еще больше подозрений, следовательно, это глупое занятие.

Аня осторожно потянула оружие за брезентовый ремень, потом перекинула его через плечо.

Уходить в город, прятаться было нельзя. Лучше вернуться назад. Пьяные и ошалевшие от любовных утех друзья вряд ли заметили ее отсутствие. Мазурук наверняка прилепился к Тамарке — потянуло на свежатинку — и ее, Аню, пока не разыскивал. Надо вернуться. Вернуться и изо всех сил держать себя в руках, чего бы это ни стоило.

Она повесила на шею автомат, скинула туфли и побежала к озеру. Бежала изо всех сил, так что быстро задохнулась. Автомат бил ее по спине и коленям, хотя она старалась повесить его на бегу поудобней. На миг мелькнула мысль, как бы эта страшная железная штуковина случайно не выстрелила, когда ее не просят, но было не до таких тонкостей.