Наталья Калинина - Месть женщины

— Да. — Томми почему-то смутился. — Только он не гостит у них. — Это скрывают, но его взяли летним гувернером к этому сорванцу Майку, который не успевает в школе почти по всем предметам.

— Гувернером? Ты это точно знаешь? — Синтия почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

— Мне Хью так сказал. По секрету, разумеется. Он говорит, родители этого Гарнье держат в Нью-Орлеане бензоколонку. Парень учится в Йеле, но ему оплачивает учебу какой-то благотворительный фонд. Похоже, он очень гордый, а потому они выдают его за друга Хью. Знаешь, мне кажется, он хотел бы втереться в… Ну нет, это было бы слишком — эта толстушка Эйлин Крауфорд с пухлой чековой книжкой и красавчик Арчибальд Гарнье с голым задом. Про такое уже даже кино не делают. Хотя он бы, наверное, и не прочь заарканить эту сову под венец. Я как-то встретил их в баре Уэйкроссе. Два голубка, да и только. Не думаю, чтобы он уже успел ее трахнуть… — Томми покраснел. — Прости, Син, — пробормотал он, — я только хотел сказать…

— Я все поняла, Томми. — Она вдруг подскочила к нему и быстро поцеловала в губы. — Спасибо тебе. Ты настоящий друг.

Желтый «ягуар» лихо рванул с места.

План мести был разработан Синтией исходя из того, что Арчибальд Гарнье был если не богатым, то по крайней мере состоятельным человеком. Но только не сыном владельца бензоколонки. Не бедным студентом, чья судьба зависит от милости благотворительного фонда. Ни тем более гувернером. А потому этот план если и годился, то только частично. Ведь до этого проходимца наверняка ничего не дойдет, когда он узнает о ее, Синтии Маклерой, помолвке с Томасом Голдсмитом. Расстроится на каких-нибудь десять минут, потом распушит хвост перед этой толстой дурой Эйлин. Может, там у него что-то и выгорит — такую образину, как Эйлин, впору выставлять в пыльной лавчонке в гетто для чернокожих и белых голодранцев.

Синтия напилась еще до того, как огласили их помолвку с Томми Голдсмитом. Однако она заметила, как вздрогнул Арчи Гарнье — он стоял напротив нее с бокалом шампанского в руке, улыбался ей то и дело и несколько раз пытался подмигнуть. Теперь его лицо превратилось в застывшую маску.

— Поздравляю, — сказал он, склонившись над ее рукой. — И добавил шепотом: — Отныне я спокоен за вас, мэм.

От прикосновения его горячих пальцев у Синтии на мгновение сжалось сердце, но она тут же представила, как Арчи задирает юбку Сарре, старшей горничной Крауфордов, этой толстогубой девице с черно-лиловой кожей, как заваливает ее на землю…

— О да, мой будущий муж очень богат, — сказала Синтия. — К тому же он настоящий южанин, и если ему захочется мне изменить, он найдет для этой цели белую проститутку.

Потом Синтия ходила от одной группы гостей к другой, без Томми, разумеется, но с бокалом коктейля в руке и, вихляя бедрами, весьма недвусмысленно улыбалась мужчинам и поглаживала по бедрам женщин.

Толстушку Эйлин Крауфорд она знала с детства. Та вечно приставала к ребятам, чтобы поиграли с ней или покатали на пони, а потом, когда подросла, чтоб сводили на танцы. Почти все от нее делали ноги.

Синтия подошла к Эйлин, наряженной в трехступенчатое платье в крупный горошек. Похоже, она еще раздалась с тех пор, как Синтия видела ее прошлым летом. Правда, в глазах двоилось от коктейля.

— Эйли, голубушка. — Она повисла на плечах у толстушки, щекоча своим разгоряченным дыханием ее аккуратное розовое ушко с бриллиантовой капелькой-сережкой. — Как ты думаешь, у этого Арчи… как его… ну того, что у вас гостит, водятся деньги?

— Понятия не имею, — пробормотала Эйлин, смущенно отводя глаза. — Он… я его почти совсем не знаю. Хью считает, он… далеко пойдет.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. — Синтия пьяно хихикнула и нарочно наклонила стакан с коктейлем таким образом, чтобы несколько капель холодной темно-красной жидкости капнуло на молочно белую грудь Эйлин. — Прости, голубушка. Понимаешь, мы с этим типом только что… Ну, словом, он трахнул меня, и мне оч-чень это понравилось. — Для пущей выразительности Синтия вильнула бедрами и провела левой ладонью между ног. — Потрясающий чувило. Представляешь, у него оказался такой длинный сучок, что я думала, он насадит меня на него, как свинью на вертел. Так вот, мне после этого пришло в голову, а что, если послать к черту этого толстозадого Томми и…

Эйлин смотрела на Синтию так, словно та была ядовитой змеей, встретившейся на узкой тропинке.

— Думаешь, не стоит этого делать? — как ни в чем не бывало спрашивала Синтия. — Но, понимаешь, я еще никогда не встречала таких сучков. Хотя, правда, можно выйти замуж за Томми, а этого Гарнье взять в дружки. Что с тобой, Эйли? — поинтересовалась она самым невинным тоном. — Тебя шокирует мой язык? Прости. Понимаешь, мне больше не с кем посоветоваться — все эти дебилки школьного возраста видели секс только по видику, ну а замужние забрюхатели раньше, чем успели распробовать, что к чему. Тут такое дремучее болото… — Синтия пошатнулась по-настоящему и с трудом удержалась на ногах. — Придется посоветоваться с твоим братцем.

Она повернулась и обвела взглядом лужайку, на которой стояли покрытые пестрыми льняными скатертями столики, плетеные стулья, диваны-качели. На одном из них восседал Хью Крауфорд. Он со вкусом обгладывал бараньи ребра, запивая красным вином из пластмассового стакана.

— Привет, Хью. — Синтия остановилась перед ним таким образом, что их колени соприкоснулись. — Только прекрати раскачиваться — у меня совсем поплывет голова. Можно под твое крылышко?

— Садись, малышка. — Хью швырнул обглоданные кости и пустой стакан в большой бак слева и, схватив Синтию за бедра, притянул к себе и поцеловал в губы. Она тут же вытерла их ладонью — не хватало, чтобы они тоже провоняли бараньим жиром, — села рядом с Хью, положила ему голову на плечо и закрыла глаза.

— Только не раскачивай эту штуковину, — шептала она, — иначе я испачкаю всю лужайку.

— Малышка накачалась с горя или от радости? — поинтересовался Хью, крепко прижимая девушку к себе. — А где Томми? Он не надает мне по шее за то, что я лапаю его будущую жену?

— Нет, Хью, не бойся — мы с Томми всего лишь друзья детства. Но наш брак будет очень прочным и верным. — Синтия всхлипнула. — Потому что только друзья детства могут простить друг другу то, что не простит никто другой.

— Ты в чем-то провинилась перед Томми, Син? — спросил Хью, пытаясь заглянуть девушке в глаза. — Может, тебе стоит исповедоваться в этом еще одному другу детства?

— Мне стыдно, Хью. Тем более теперь, когда я узнала… — Она всхлипнула погромче и, положив голову на грудь Хью, крепко к ней прижалась.

— Что ты узнала, малышка? — с нескрываемым интересом допытывался Хью. — Что-то страшное и романтичное? Вы, девчонки, такие романтичные дурехи. Вот и Эйлин вбила себе в голову… — Он вдруг замолчал и внимательно посмотрел на Синтию. — Син, о чем вы только что говорили с моей сестрой?