Екатерина Вересова - Терпкое вино любви

— У бабушки там все есть? — озабоченно спрашивала она. — Знаете, где лежат деньги? Они в серванте, в левой створке. Покупайте ей все, что нужно, пожалуйста. И скажите ей, что я не поеду ни в какую Францию. Выйду из больницы и буду за ней ухаживать…

А теперь вдруг оказывается, что она все-таки туда поедет!

Ольга потрогала пухлые, почти как у той толстой медсестры, щеки и поморщилась. Нет, лучше ей вообще не смотреть на себя в зеркало! Она вернулась в постель и достала из кулька шоколадную конфету. Это была ее любимая «Стратосфера». Когда-то Мишель смеялся и в шутку называл эти конфеты «Страсто-сфера»… Но сейчас никакие сладости и воспоминания не радовали Ольгу.

Как же она оставит здесь больную бабушку? — думала она. Сама уедет во Францию, а бабушка будет мучиться здесь одна? Когда бабушка заболела, Ольга не верила, что ее болезнь настолько серьезна. А ведь она даже говорила ей, что чувствует приближение смерти!

— Ну что ты, Капуля, родная, ты еще так хорошо выглядишь, — искренне твердила Ольга. — Ты бы даже замуж выйти могла.

Нет, она знала, что замуж Капуля никогда не выйдет. У нее уже был муж, которого она безумно любила. Работал главным инженером химического завода. В тридцать восьмом году его посадили — с тех пор она его не видела. Капуля так и не узнала, расстреляли его или он умер в тюрьме.

— Почему же ты второй раз замуж не вышла? — спросила у нее как-то Ольга. — Ты же молодая тогда была. Красивая очень.

— Однолюбка я, Оленька, однолюбка оказалась, — со вздохом отвечала бабушка. — Не лежала у меня душа к другим мужчинам. Заслонил всех собой мой единственный…

А потом еще подолгу на портрет смотрела в своей комнате. На нем они с мужем Валентином в рамочке — оба молодые, красивые. Бабушка в туфлях на пуговичках, платье у нее до колен облегающее, на шее меховой шарф. Она даже разговаривала с этой фотографией. В один из первых дней болезни бабушки Ольга застала ее возле портрета на коленях, в одной ночной рубашке.

— Скоро приду к тебе, любимый… Потерпи еще немного… Один ты у меня на свете — единственный… — шептала она, не сводя глаз с выцветшего от времени дорогого лица.

Ольга смотрела на нее со священным трепетом. Она не могла понять такой слепой верности. У нее просто в голове не укладывалось, что из-за одного мужчины можно перечеркнуть всю свою жизнь. Детей бабушка так и не завела, только племянников нянчила. В семье все так и звали ее — Капуля. Так ее Ольгина родная бабушка, когда жива была, называла. Капуля была у них младшенькой.

— Мам, почему все бабушку Капитолину называют просто Капуля, она ведь пожилая? — спросила как-то раз Ольга у матери.

— Я так думаю, если бы дети у нее свои были, ее бы и стали Капитолиной величать, — рассудительно говорила Ольгина мама, — а так Капуля и Капуля, вечная девушка. Она же у нас, посмотри, худенькая, подтянутая. Действительно, как девушка — не рожала ведь ни разу. Эх! Блаженная все-таки она у нас…

Нет, Ольга не считала свою бабушку блаженной.

— Просто вы ничего не понимаете в настоящей любви! — с жаром заступалась она за любимую Капулю и доставала из шкафа бирюзовое крепдешиновое платье — бабушкин подарок.

Капуля подарила его Ольге, когда той не исполнилось еще и десяти лет. Ольга до сих пор помнила бабушкины слова:

— Бери. Подрастешь — наденешь, — сказала тогда Капуля. — В этом платье я нашла свою любовь…

В дверь палаты постучали. «Это Мишель!» — молнией пронеслось в голове у Ольги.

— Войдите!

Но это снова был не Мишель. В дверях показалась старенькая нянечка, которая приносила с первого этажа передачи.

— Вот, возьмите, это вам передали, — она протянула Ольге свернутый вчетверо листок бумаги.

Ольга так разволновалась, увидев послание, что даже забыла спросить, кто именно его передал. Как же она ошибалась, думая, что это долгожданное письмо от Него!

Ольга горько рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Рядом с кроватью сидел седой мужчина в белом халате и что-то писал, примостив бумаги прямо у себя на колене. Временами он поднимал голову от записей и говорил, глядя на вздрагивающие Ольгины плечи:

— Ну поймите, больная, не могу я вас отпустить. Я же несу за вас полную ответственность.

— Отпустите меня под расписку! — сдавленным голосом восклицала Ольга. — Вы же должны понять — это похороны! Я больше уже никогда ее не увижу! — и она снова принималась рыдать, а врач только качал головой и продолжал работать шариковой ручкой.

Затем он снова останавливался и с чувством говорил:

— Дело даже не в моей личной ответственности. Дело в вас, моя милая. Поймите, эти несколько часов могут испортить вам всю дальнейшую жизнь. Не забывайте: всего три дня назад вас привезли сюда под капельницей! Да-да, под капельницей! И вообще, посмотрите на себя. Баба-Яга по сравнению с вами просто… гм… диктор Центрального телевидения, вы уж извините за такие сравнения. Ну, нельзя вам появляться на люди в таком виде. Нельзя! Это просто неприлично.

— О каких приличиях вы говорите! Неужели вы не понимаете, что рядом со смертью меркнут все приличия! — Ольга почти визжала, она была в истерике.

— Я часто вижу смерть, — опустив глаза, тихо сказал седой хирург, — и часто вижу людей, переживающих смерть близких. Одно лишь могу вам сказать: во всех ситуациях надо стараться не потерять человеческий облик.

Ольга растерянно подняла заплаканное лицо от подушки.

— Но я могу надеть на лицо вуаль…

— Вуаль?! Может, ты еще и на мозги свои наденешь вуаль?! — взорвался он, внезапно перейдя с ней на «ты». — У тебя сотрясение мозга, это ты понимаешь? Лежать, лежать и лежать — вот мое последнее слово! И никаких похорон!

Ольга снова уткнулась в подушку и затихла. Врач закончил писать, прицепил ручку на нагрудный карман халата и поднялся.

— Я искренне сочувствую вам, — добавил он, уходя.

«Ну вот и все», — мысленно сказала себе Ольга. Полчаса назад она приняла успокоительное, которое принесла ей медсестра, кажется, оно начинало действовать.

Это была уже вторая смерть, которую приходилось переживать Ольге. Первый удар она выдержала, когда погиб отец, его сбила на улице машина. Трудно себе представить более нелепый конец жизни… Ольге было тогда всего тринадцать лет. В те страшные дни она выплакала столько слез, сколько не выплакала за всю свою жизнь. Она очень любила своего отца. Ну почему, почему смерть выбирает самых дорогих и близких?

Уже в который раз Ольга взяла с тумбочки записку и поднесла ее к глазам. Аккуратным почерком Жанны Константиновны там было выведено:

«Оленька, мужайся, нам всем тяжело. Твоя бабушка Капитолина сегодня ночью скончалась от инсульта. Слава Богу, умерла она без мучений. Я дежурила возле нее, все видела. Перед смертью она мне сказала: передай Ольге, чтобы обязательно ехала во Францию. Мол, Ольга сама знает, зачем.