Элис Петерсон - Все ради любви

«Давайте посмотрим правде в глаза, мой рейс уже почти объявили», – сказала она Лиззи с усмешкой. Я сразу подумала о дедуле – он всегда говорит, что не хотел бы, чтобы нам с Лукасом пришлось разгребать его вещи после того, как его не станет. И эта женщина тоже не хотела обременять своих детей, которые все работали по двенадцать часов в сутки. Но сама она бы с этим не справилась – ей было много лет, и она мучилась от болей в спине, поэтому тяжести поднимать не могла. Лиззи помогла женщине составить каталог картин, книг и мебели, одежду и посуду они пожертвовали в различные благотворительные фонды. Лиззи помогла распродать мебель, которая не нужна была никому из детей этой женщины. Которая, кстати, была актрисой и работала когда-то в театре и гастролировала по всему миру. Лиззи и ее клиентка вместе плакали и смеялись, рассказывали друг другу истории из жизни и в итоге стали хорошими друзьями и многому друг у друга научились.

Лиззи рассказывает про сегодняшний заказ. Нам приносят еду, а она обрисовывает ситуацию. Сегодня она была в доме в Барнс. Хозяйка позвонила ей втайне от мужа, потому что просто больше не смогла выносить беспорядок, который он там устроил.

– Тут куча старых газет, – сообщила она, – и продуктов, срок годности которых истек уже невесть сколько лет назад. Я как будто живу в бомжатнике. Хотя нет, что вы! Бомжи бы обиделись.

– Бедняжка, – говорю я, соглашаясь с Лиззи, что в данном случае нужна квалифицированная помощь.

– Ты знаешь мои три правила, Дженьюэри, – говорит Лиззи, поедая курицу-карри, – никаких детей, никаких мобильных и никаких мужей, пока дом не будет расчищен.

– Ага, – киваю я, чуя неладное.

– Муж этой клиентки знал, чем я занимаюсь в его доме; я заставила его согласиться еще до того, как приступила. Я не хотела секретничать, бегать по дому в камуфляже, с мусорным пакетом наперевес. Прекрати ржать, Дженьюэри!

– Прекрати меня смешить.

– Моя работа предполагает, что обе стороны должны остаться довольными. Мы с клиенткой договорились о цене – она прекрасный человек. И начали разгребать кабинет ее мужа. Некоторые из его документов датированы тысяча девятьсот семьдесят четвертым годом, то есть они были составлены тогда, когда мы еще даже не родились.

– Шутишь! Так что в итоге случилось? – доливаю я вина в бокал Лиззи.

– Муж вернулся домой раньше обычного, что-то около четырех, пробежался по всем мусорным контейнерам, как наркоман, выбросил весь мусор на асфальт перед домом и стал кричать на нас – якобы мы разрушили его жизнь.

– И что ты сделала? – спрашиваю я, думая, что по сравнению с этим мой день в офисе прошел скучно и неинтересно.

– Я почти и не могла ничего сделать. Попыталась деликатно объяснить ему, что он сам дал согласие. Мы провели его по дому. Я разговаривала с ним, хотела заставить его разглядеть, насколько стало меньше всякого хлама, но в конце концов мне пришлось уйти. Теперь я молюсь, чтобы они с женой не поссорились окончательно. Она его и так боится.

– И что теперь?

– Позвоню ей завтра. Мораль этой истории?

– Продолжай, – заинтригованная, спрашиваю я.

– Никогда не выходи замуж, – пожимает Лиззи плечами, – пойми меня правильно: у одиночества свои недостатки, но, выйдя замуж, ты ведь просто меняешь шило на мыло, разве не так?

Когда мы с Лиззи возвращаемся домой, она спрашивает меня о «Шервудс».

– Как там Уорд? Ты больше не пила с ним тайком по пятницам?

– Нет, – отвечаю я. Уорд работает в «Шервудс» уже два месяца.

– Как жаль.

– Он женат.

– И правда. Просто Грэм – не вариант, а Спенсера ты продолжаешь отвергать, хотя я не понимаю, почему нельзя позволить себе крутую интрижку.

– Лиззи, каким бы шикарным Спенсер ни был, он бегает за каждой юбкой.

– Что ж, остается только Уорд.

– Который женат, так что это тем более не вариант. Во всяком случае, даже если бы он не был женат, он все равно не мой тип. Он слишком…

Я думаю об Уорде. Он может быть забавным, рассудительным, даже добрым – он ведь пожелал мне удачно познакомиться с новой девушкой Дэна. И в то же время способен и прикрикнуть, если не в настроении.

– Непредсказуемый, – говорю я.

– О, но это ведь здорово.

– По сравнению с Джереми…

– Их нельзя сравнивать.

– Знаю. Я только хотела сказать, что Джереми прямолинеен. А у Уорда слишком много всего происходит в голове такого, о чем он не говорит.

– Знаешь что, Джен? Сомневаюсь. Люди всегда пытаются приписать молчунам какие-то необычные качества. Говорят «Он такой загадочный!» или «Он такой артистичный!», а на самом-то деле человек просто скучен до невозможности.

– Это про таких, как я, обычно ничего подобного не думают, – продолжает Лиззи. – Думаю, ты права. Что ты в нем видишь, то и есть. Я слишком веселая, чтобы казаться загадочной.

– Уорд не скучный.

– Так что, как ты думаешь, происходит в его загадочной голове?

– Не знаю. Что-то там, наверное, не так. Может быть… – я сжимаю руку Лиззи в своей ладони, – ему просто нужна хорошая уборка в доме.

– О да! И тогда он почувствует себя свободным, посмотрит на все с другой стороны и будет вести себя на работе куда приветливее.

– Предложу этот вариант завтра на совещании.

– Предложи. Намекни, что я ему скидку по дружбе сделаю.

– Кажется, у меня ячмень, – говорит Грэм, и его лицо оказывается в опасной близости от моего. Я заглядываю ему в глаз.

– Ничего, – говорю я.

Люси фыркает:

– Потому что ничего и нет.

Мы сидим в зале для совещаний. Входит Уорд и садится за стол. Как сообщила Надин, он сегодня в офисе с семи утра. В последнее время Уорд очень поздно возвращается домой, а стол его завален коробками из-под китайской еды.

Посреди совещания Уорд вдруг решает поинтересоваться новыми домами, инструкции по поводу которых он недавно нам давал.

– Что с «Клэйхерст»?

– В теории мы должны обменять его в следующий понедельник, – отвечает Грэм.

– Продолжай в том же духе, Грэм. А что насчет фермы?

– Хозяйка поблагодарила нас за цветы, – сообщаю я. – Говорит, ее муж пытался взять кредит.

Грэм смеется. Потом вытягивает сам себе пальцы, один за другим, и раздается отчетливый хруст.

– Артрит.

На его лице появляется страдальческая гримаса.

– И как ты жив-то еще, Грэм? – говорит Уорд. – А миссис Робертс?

– Объявление уже напечатано в «Кантри лайф», – отвечаю я. – Просмотров много. Кое-кто собирается приехать еще раз.

– Когда? Сегодня, завтра, в следующем году? – спрашивает Уорд.

– Во второй половине дня, – уточняю я.

– Хорошо. Если кто-нибудь что-нибудь предложит, давайте разберемся с этим домом побыстрее, потому что, если дела будут идти так же плохо, скоро наш офис в Мэйфейре придется закрыть. Пока насчет дома в Ситтингборн-Парк новостей нет. В этой сделке участвовал и Спенсер.