Лайза Джуэлл - Винс и Джой

Когда он через две минуты вернулся назад, шезлонг был пуст и девушки по имени Джой нигде не было.

Винсент Меллон родился с неправильным прикусом. Первые несколько лет порока практически не было заметно, но потом Винс начал напоминать маленького, лысого бульдога. С возрастом дефект развивался и постепенно перестал быть небольшим, но милым недостатком, добавляющим лицу индивидуальность – его нижняя челюсть настолько выдавалась вперед, что он даже не мог нормально жевать. Все, что нужно было откусывать – например, шаурму или печенье, – стало для него недоступным. Еду приходилось разрезать и закладывать глубоко в рот, кусочек за кусочком, вилкой или ложкой. Кроме того, из-за неправильного расположения верхней и нижней челюстей у него начали разрушаться два коренных зуба, и он не мог есть ничего жестче мягкой курицы.

Другими словами, прикус Винса был не просто эстетическим недостатком и большой проблемой, а серьезной физической инвалидностью. И поэтому в прошлом году, спустя годы лечения и медицинских проверок, государственная служба здравоохранения наконец оплатила корректирующую операцию. Слишком поздно, чтобы спасти школьные годы от полного краха или как-то исправить тот факт, что в свои девятнадцать Винс по-прежнему оставался девственником, но, как он надеялся, вполне вовремя, чтобы дать ему шанс взасос поцеловаться с девушкой до того, как ему исполнится двадцать один.

Ни одна девушка не хотела целовать его с таким дефектом. Ни одна девушка даже не хотела говорить с ним без особой необходимости. А ко времени операции он уже закончил школу, лишившись единственной возможности общения с девчонками.

Операция была кошмаром: месяцы жутких мучений, скобы во рту, жидкая пища и обезболивающие. Он превратился в затворника, не желая выходить в мир – его внешний вид навевал воспоминания о фильме «Челюсти», и он чувствовал себя настоящим калекой.

– О господи, – пропищала его мама, когда через два месяца сняли последние скобы. – Господи, только посмотри на себя. Посмотри на себя. О, Всевышний – какой же ты… Красивый.

Винс пялился на свое новое отражение в зеркале, пытаясь осознать увиденное. Он видел глаза орехового цвета в темных глазницах и широкий боксерский нос, унаследованный от погибшего отца. А прямо под носом – много нового: мужественная твердая челюсть, нормальный рот с соприкасающимися губами и подбородок правильной формы. Он приоткрыл рот и изумленно посмотрел на зубы – верхние наконец-то познакомились со своими соседями снизу. Потом Винс слегка повернул голову, чтобы увидеть свой новый профиль. Его губы обрели почти королевский изгиб, а высшей точкой лица теперь стал нос, а не нижняя челюсть. Он больше не походил на бульдога. Он был похож на… На…

– Как же ты похож на отца, – сказала ему мама, убрав наконец со рта руку. – Просто копия. Невероятно. Просто… – Она раплакалась.

Папа Винса, Макс, разбился на мотоцикле, когда Кирсти была на восьмом месяце беременности. Винс видел отца только на фотографиях – большого, сильного, длинноволосого мужчину в джинсах и кожаной куртке. Он казался сделанным из другого теста, и Винс даже не предполагал, что может быть на него похож.

В тот день, на приеме у врача, он попытался вспомнить лицо Макса, мысленно примерить его. Но не мог. Он видел перед собой высокого, худого парня в черной водолазке, с не очень знакомым лицом – этот образ никак не вязался с его погибшим бородатым отцом, настоящим мачо.

Винс клялся себе, что никогда не вернется в Ханстантон после школы. Прошлым летом он был там последний раз, обещал он себе. В прошлом году в это время его уже записали на операцию, и он думал, что следующим летом он будет слишком увлечен сексом, чтобы тащиться сюда с мамой и Крисом. Но все оказалось иначе. Его полуживая социальная жизнь окончательно угасла после операции, и он утратил все контакты со школьными друзьями. И вот он здесь, спустя пять дней после девятнадцатого дня рождения, торчит на двухъярусной кровати в старом сыром трейлере с мамой, ее мужем и биотуалетом. Впрочем, есть и хорошая сторона – он только что купил себе «Сони Дискман» и пять новых СD-дисков, на улице сияет солнце, и по соседству живет красивая девушка. Очень, очень красивая девушка.

Осталось только волшебным образом превратиться в интересного, сексуального, энергичного и привлекательного парня, с которым этой красивой девушке хоть немного захочется поговорить, и жизнь вполне может наладиться.

– Черт, – бормотала Джой, спеша обратно в трейлер и обмахивая лицо журналом, – черт, черт, черт, черт, черт.

Она захлопнула за собой дверь и привалилась к ней, тяжело дыша, а, отдышавшись, направилась к зеркалу.

– Черт, – снова пробормотала она, с отвращением разглядывая свое бледное лицо и стирая указательным пальцем следы теней из-под глаз. Потом подняла руки и с ужасом уставилась на темные волосы, растущие под мышками. Она опустила голову и понюхала. Ужасно. Остается надеяться, что он не заметил. Во время этого позорного знакомства она все время держала руки прижатыми к телу, с ужасом осознав, что забыла сегодня воспользоваться дезодорантом.

Она снова вспомнила их неловкую беседу и почувствовала, как по позвоночнику медленным слизняком прополз ужас.

– Черт, – снова прошипела она. – Черт.

Тот парень. Винс. Боже. Он великолепен. Просто великолепен. Самый симпатичный парень, которого она видела в жизни. Высокий, крутой, красивый. Старомодная привлекательность – сильная челюсть, уверенный взгляд, потрепанный вид. И эти шрамы. Джой нравились шрамы. Он был пламенным . Как Джеймс Дин, как Хамфри Богарт, как Марлон Брандо.

Но Джой упустила свой шанс, таки не придумала, как продолжить беседу. Она задала только один тупой вопрос: почему его отчим его отчим. Он наверняка решил, что она полная дура.

Она перешла из ванной в гостиную в передней части трейлера и осторожно выглянула в окно, раздвинув ярко-оранжевые шторы, пахнущие пылью и чужими людьми. Его мама закрывала свой маленький зеленый «Мини». Джой с интересом за ней наблюдала. Ухоженная и миниатюрная, в узких хлопчатобумажных шортах, розовом топе и кедах, она выглядела лет на двадцать пять. Крашеная пепельная блондинка, волосы аккуратно подстрижены шлемом, тонкие черты лица, на шее висят темные очки. Джой еще ни разу не видела такой моложавой, активной мамы. Она казалось веселой и беспечной. Не верилось, что она могла родить такого высокого, мужественного ребенка, как ее сын. Не верилось, что она вообще могла родить ребенка. Слишком узкие бедра, слишком легкая походка.

Дверь соседского трейлера открылась, и появился отчим. Он напоминал Б. А. Робертсона, только без подбородка. Темные, блестящие волосы, вьющиеся на шее и над ушами, небольшая челка, спадающая на лоб. На нем была светлая хлопчатобумажная рубашка, заправленная в узкие джинсы всего на несколько оттенков темнее, и ремень с большой пряжкой. Джой заметила татуировки на покрытых темными волосами руках и грубый, поросший щетиной, подбородок – казалось, об него можно зажигать спички. Высокий, широкоплечий мачо. Наверное, нравится многим женщинам. Настоящий красавчик . Но не ее тип. Слишком волосатый, слишком примитивный, слишком старый.