Лайза Джуэлл - Винс и Джой

– Кесс, разве ты не хиппи?

– Хиппи. И что?

– Тогда как насчет хорошей кармы, дружелюбия и всего такого?

– К черту, – отрезала она. – Это война.

Тем вечером Кесс и Винс не пошли на Уилберфорс-роуд, 44. Ревущий шторм с косым дождем и холодным ветром накрыл Финсбери-Парк около семи вечера.

– Тогда пойдем завтра вечером, – заявила Кесс, нацепившая шапку и шарф и помешивающая на плите дымящуюся кастрюлю с чем-то зеленым и острым.

– Завтра не могу. И в пятницу тоже.

– Хорошо, тогда пойдем в выходные. Днем в субботу?

– Может, просто напишешь ей записку? Тогда не придется с ней контактировать.

– Нет. Это слишком легко. Я хочу посмотреть ей в глаза. Хочу, чтобы она испытала всю силу моего гнева.

– Хорошо, – сдался Винс. – Хорошо. Днем в субботу. Пойдем днем в субботу.

Джой опустила взгляд на левую руку и повертела маленьким серебряным кольцом на среднем пальце. Оно было украшено бриллиантами – несколько мелких вокруг одного, покрупнее, и изначально принадлежало жене человека, который написал «Тетушку Чарли» [12] Имеется в виду английский драматург, актер, певец Уолтер Брэндон Томас (1848–1914). (Прим. ред.) , если верить продавцу с закрученными усами, в чьем магазине старинных украшений на Нью Кингс-роуд они его купили.

– Даже не думай о деньгах, – сказал Джордж. – Просто выбери, которое больше нравится.

Выяснилось, что за кольцо, которое ей нравится, Джорджу придется отдать ровно четверть купюр по 50 фунтов, которые он положил перед выходом в бумажник, и он объявил, что она обходится ему довольно дешево.

Кольцо стало главным объектом внимания на всю неделю.

– Дай посмотреть.

Джой послушно, но немного царственно протягивала руку, и какая-нибудь восхищенная девушка или кто-нибудь еще принимались охать и ахать и всячески крутить кольцо, чтобы поймать свет.

– Какое-то оно немного жалкое, – вынес вердикт Белла. – Ты же вроде говорила, он богатый?

Итак, кольцо было выбрано и куплено, над платьем велась работа, объявление о свадьбе было размещено в мэрии Челси и в разделе объявлений «Дейли телеграф» (идея ее мамы), последние коробки с вещами Джой загружены в багажник маминой машины, и уже через час она собиралась навсегда оставить одинокую жизнь позади.

Джой чувствовала какое-то оцепенение, когда освобождала свою уютную комнату, снимала со стен картины, вытаскивала фотографии, висящие на зеркале, как будто собирала осколки своей прежней жизни. Если бы она всерьез задумалась о происходящем, ей пришлось бы остановиться и подумать обо всем остальном, а если бы она это сделала… В любом случае, сейчас было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать, в этом не было никакого смысла.

Она наблюдала, как ее мама быстрым шагом направляется к своей «Вольво», неся в руках коробку с обувью – она выглядела помолодевшей лет на десять по сравнению с тем днем, когда эта самая обувь приехала на Уилберфорс-роуд два с лишним месяца назад. Тогда Барбаре едва хватало сил передвигаться, а сейчас она бодро шагала туда-обратно между машиной и домом, таская всевозможные пакеты и коробки, и даже почти не вспотела.

С тех пор как от нее ушел муж, отец Джой, она похудела. Взяла за правило каждый день ходить пешком до соседних магазинов, по полкилометра туда и обратно, чтобы купить туалетную бумагу или лотерейный билет – просто выбраться из дома, чем-то себя занять. Готовить для себя ей тоже не хотелось, поэтому в течение дня она питалась печеньем, готовыми супами и яблоками.

Прическу она тоже изменила – решила попробовать новый салон, просто из интереса. У нее по-прежнему была прическа пожилой дамы, но более мягкая, женственная, не такая дурацкая. Она довольно быстро оправилась после ухода Алана, а теперь, когда Алан и Тони переехали в новый дом за три мили от старого и ей больше не приходилось видеть в окне спальни их силуэты, раздевающиеся по вечерам, или наблюдать, как Алан галантно открывает для Тони дверь своего «Ягуара», или смотреть, как он с довольным видом везет тележку по супермаркету, хотя всегда категорически отказывался делать это для нее, Барбара наконец почувствовала, что может жить своей жизнью.

– Спасибо, – сказала Джой, погружаясь в зефирные объятия Джулии, – было круто. Недолго, но чудесно.

Джулия отстранилась и с любовью посмотрела на нее.

– Ты необыкновенная девушка, – сказала она. – Джорджу очень повезло.

– Увидимся на той неделе, на второй примерке, – Белла наклонился к ней и быстро клюнул в обе щеки. – И не забудь пригласить нас на девичник.

– Разумеется.

Она села на пассажирское сиденье маминой машины, пристегнулась и помахала на прощание Джулии и Белле со странным чувством, что что-то забыла.

Она ломала голову все сорок минут поездки из Финсбери-Парк до Стоквелла, но так и не смогла вспомнить, что именно она оставила в своей старой квартире.

Только когда они подъехали к дому Джорджа и увидели, как он улыбается им из окна кухни на третьем этаже, Джой поняла – она оставила позади себя.

– Вот и пришли. – Кесс спрятала руки в карманы дубленки и остановилась возле одного из больших красных кирпичных домов на Уилберфорс-роуд.

– Очень мило, – оценил Винс.

Кесс бросила него испепеляющий взгляд и решительно направилась к входным ступеням.

– Пойдем, – нетерпеливо поторопила она, обернувшись. – Разделаемся с этим.

Винс нервно посвистывал, пока они ждали у двери. Через несколько секунд им открыла дверь крупная девушка в футболке и розовых шерстяных носках. Ярко-рыжие волосы были убраны в хвост, и она курила зеленую сигарету.

– Привет, – широко улыбаясь, поздоровалась она.

– Привет, – ответила Кесс, сжав пальцы в кулаки. – Я Кесс, а это Винс. Мы живем там, – сказала она, указав девушке за спину. – На Блексток-роуд. Мы пришли поговорить насчет моей кошки.

– Да?

– Да. Мадлен. Большая полосатая персидская кошка. Моя кошка.

– Ой, вот умора – оказывается, он девочка! Белла! Белла! – крикнула она куда-то в глубь дома. – Ты не поверишь! Му-Шу – девочка! – Она снова повернулась к ним. – Мы думали, это мальчик, – пояснила она, что было, в общем-то, ни к чему. – Хотите войти?

В квартире были высокие потолки и ужасный беспорядок. Все поверхности были заставлены бокалами из-под вина и переполненными пепельницами. На красном диване валялось большое одеяло, а в углу огромного кожаного кресла на другом конце комнаты свернулся очень маленький человек, обернувшись пледом и поглощая шоколадное печенье.

– Я же говорил, это девочка, – сказал он Джулии, вытаскивая худую ногу и разглядывая Винса и Кесс с нескрываемым презрением.

– Это Винс и Кесс. Они живут на Блэксток-роуд. Му-Шу, ой, простите, Мадлен , – их кошка. – Она повернулась к ним и улыбнулась, и Винс с особенным усердием улыбнулся в ответ, чтобы хоть как-то компенсировать воинственную невозмутимость Кесс. – Это мой друг, Белла.