Каридад Адамс Браво - Дикое Сердце (ЛП)

– Я знаю, но не думаю, что там что-то особенное.

– В том, что делает Айме, ты никогда не видишь ничего особенного! Излишне потакаешь ее сумасбродствам и капризам, – упрекала Моника, еле скрывая возмущение.

– Но доченька, почему ты говоришь это? – забеспокоилась Каталина Мольнар.

– Мне не следует говорить таким тоном, мама. Я это прекрасно знаю, – смягчилась Моника, сожалея о своем порыве. – Но иногда не могу сдержаться, а в этом случае… Ладно, прикажи немедленно отыскать Айме. Пусть скажут, что я позвала, и она нужна мне. Пусть придет, – видя, что мать колеблется, она спросила: – Или у нас и вправду нет слуги? Ответь, мама.

– Есть девушка, которая готовит, стирает, гладит. Но речь не об этом. Происходящее…

– Происходящее говорит о том, что ты не знаешь, где она. Как всегда, у Айме каприз, а где и с кем она гуляет, ты не знаешь. И тем не менее, ты одобрила ее помолвку, позволила такому мужчине, как Ренато…

Моника так яростно закусила губу, что резкая боль погасила порыв гнева, который сотрясал ее, как электрический разряд, и опустила голову, сложив руки в молитвенном жесте, а заботливая мать спросила:

– Доченька, что случилось? Почему ты стала вдруг такой?

– Ничего, мама, – попыталась извиниться Моника. – Я была вне себя, это нервы, болезнь.

– Вот тебе и на, Бога ради! Настоятельница говорила о грусти и слабости, но не о твоих нервах. Но наконец-то все изменится. В глубине души, я думаю, ты отчасти права. Твоя сестра капризная и сумасбродная. Меня она не слушает. Нам так не хватает твоего бедного отца.

– Над ним она тоже смеялась, – горько посетовала Моника. – Над ним и над всеми. Но она не будет смеяться над Ренато. Она обещала сделать его счастливым.

– И сделает. Конечно же сделает. Бедный мальчик влюблен еще сильнее. Каждый день твоя сестра получает от него знаки внимания и подарки, ты как-нибудь его увидишь.

– Что? – встревожилась Моника. – Разве он не в своем имении Кампо Реаль?

– Он там, но сбегал оттуда уже два раза за десять дней пребывания на Мартинике. Нет длинной дороги, если так сильно любишь, а Ренато без ума от твоей сестры. Достаточно увидеть его рядом с ней, и все в нем меняется: поведение, взгляд. Она по-своему его любит. Он даст ей все, что нужно в жизни, к тому же он хороший человек. Больше всего мне хочется, чтобы они поженились поскорее, и как только она выйдет замуж, увидишь, все изменится. Я уж не говорю о том, что в Кампо Реаль не будет красавцев и не с кем будет кокетничать.

– Боюсь, Айме будет это делать где угодно, даже с самым отвратительным мужчиной. Думаю, она может посмотреть и на батрака, и на нищего.

– Замолчи! – остановила Каталина, заметно раздражаясь. – Ты напрасно оскорбляешь бедную сестру. Невероятно, Моника.

Снаружи донесся знакомый шум остановившейся кареты и смех молодых голосов.

– Думаю, там твоя сестра, – сообщила Каталина. – Вот увидишь, она обрадуется, когда увидит тебя. Она любит тебя больше, чем ты ее, Моника.

– Ты так думаешь? – заметила Моника с оттенком горести в голосе.

– Ты доказала мне это своими словами несколько минут назад. Она никогда тебя не критиковала и всегда была на твоей стороне. Она первой пыталась убедить меня и твоего отца, чтобы мы не разрешали тебе принимать постриг. Она любит тебя больше, чем ты ее. Намного больше.

– Пока, Густаво! До завтра! Не забудь прийти и ты, Эрнесто. И приведите Карлоса… – послышался голос Айме, который весело прощался.

– Это ее подруги? – язвительно спросила Моника.

– Подруги приезжали за ней, – уверила Каталина. – Это была целая компания, не думаю, что это что-то особенное.

– Как же ты слепа! Пойди, сообщи о моем приезде.

– Тихо!

– О! – испугалась Айме, но тут же ласково зашептала: – Хуан! Но, Хуан…

– Тихо, я сказал, – стоял на своем Хуан. Он резко схватил ее сзади за плечи, заставляя запрокинуть голову, чтобы жадно испить мед с ее губ. Хуан долго целовал Айме, застав ее, когда та решила лечь в мягкий гамак из шелковой сети. Мгновение она жадно наслаждалась, а затем оттолкнула, возмутившись притворно:

– Пират, дикарь! Как ты со мной обращаешься? Ай! Отпусти меня! И не говори громко. Тебя могут услышать в доме.

– Не думаю. Он слишком далеко. Хороший уголок ты смастерила себе среди этих деревьев. Но моя пещера на песчаном пляже лучше. Этой ночью я жду тебя там.

– Этой ночью я не смогу! – горячо возразила Айме.

– Этой ночью я жду тебя, и ты придешь.

– Не знаю, смогу ли…

– Сможешь. Я буду ждать. Вот увидишь, тебе просто будет все уладить, как только вспомнишь, что я там внизу, а если задержишься…

– Я уже знаю – уйдешь… – изрекла Айме насмешливо.

– Нет. Я приду за тобой, и утащу, пусть даже и волоком.

– Не будь дикарем. Думаю, этой ночью я приду в пещеру.

– Совершенно уверен, что придешь. Мой корабль отплывает завтра на рассвете.

– Куда, не скажешь? Я не выдам тебя.

– Не теряй время зря. Законы – что сети грубые. Живая рыба – это по мне, она умеет бить хвостом, чтобы не остаться в сетях.

– Ах! Тогда это правда, что твои путешествия полны тайн? Куда направляется твой корабль? Скажи мне, давай, Доминика? Гваделупе? Или поедешь в Тринидад или Ямайку? }[6]

– Я вернусь через шесть недель.

– Шесть недель? Это уйма времени!

– Может быть, через пять. Ты будешь по мне скучать?

– Я буду плакать все дни. Клянусь тебе, Хуан! Не знаю, что в тебе, но ты сводишь меня с ума. Иногда я проклинаю час, когда узнала и послушала тебя.

– Эту ночь ты не будешь проклинать. Я жду тебя.

– Я приду, приду! А теперь кто-то идет, спрячься, уйди. Это моя сестра. Уходи, уходи, ради Бога! – умоляла встревоженная Айме. – Если нас увидят вместе, я пропала.

– Пропала? Почему?

– Уходи, Хуан! – уже отчаянно приказывала Айме. Резко его оттолкнув, она выбежала к Монике.

– Моника, сестренка! – задыхаясь, воскликнула Айме, стараясь быть веселой.

– Откуда ты идешь? – сурово спросила Моника.

– Откуда иду? Из сада. Не видишь? Почему ты не снимаешь облачение? Не знаю, как носить его в такую жару. Почему на меня ты так смотришь? Что происходит?

Моника уперлась красивыми нервными руками в плечи Айме и пристально посмотрела ей в глаза, будто желая проникнуть в ее мысли. Они стояли у входа в последние комнаты огромного дома Мольнар, сердце Айме бешено билось, как в детстве, испугавшись проницательного взгляда старшей сестры, от которого душа ее могла едва скрыть тайны.

– Ты не ответила на вопрос, Айме. Откуда ты идешь?

– Я же сказала, что из сада. Что еще сказать? Если ты, только приехав, опять начнешь меня упрекать…

– Я не хотела возвращаться. Не по своей воле я это сделала. Сейчас, я думаю, возможно, это было само Провидение.

– Ай, ай, ай! Значит теперь я в трудном положении. Как только ты упоминаешь Провидение…