Каридад Адамс Браво - Хуан Дьявол (ЛП)

По властной просьбе матери, Ренато отошел. Теперь одна в прихожей, перед испуганной служанкой, которая вышла из-за штор, София убрала маску сурового достоинства, ее губы скривились от злобы, глаза засверкали, она уверенно произнесла:

– Твоей хозяйки нет дома, не так ли?

– Как это нет? Она там…

– Не лги больше! Перед моим сыном нужно притворяться, но не передо мной. Она вышла в твоей одежде. Ее видели и подумали, что это ты. Понимаешь? Мне сказали, что ты вышла, но увидев тебя, я поняла. Это была она… она… а ты отвратительная сообщница!

– Ай! – пожаловалась служанка. – Я ни в чем не виновата.

– Поэтому заплатишь ты! Завтра уйдешь из Кампо Реаль, а Баутиста рассчитает тебя!

– Нет! Нет, сеньора! – воскликнула испуганная Ана. – Я ничего не сделала. Я не виновата. Мне приказывала хозяйка, а если бы я не послушалась, она бы тоже сказала, что выгонит меня из Кампо Реаль.

– Это меня ты должна слушаться. Я твоя хозяйка. В моем доме ты родилась рабыней, и все это время ела хлеб Д`Отремон. Ты служила только мне!

– Вы велели служить сеньоре Айме, быть ее служанкой. Не выгоняйте меня из Кампо Реаль. Я сделаю все, что просите.

– Иди и найди ее! Как можно раньше. Через час, два. Пусть она войдет также, как вышла, чтобы мой сын увидел ее в спальне, когда откроется дверь. Поторопись! Сделай это, Ана. Чтобы Ренато не узнал или ты пожалеешь, что родилась! Поняла? Не теряй ни минуты! Беги! Уходи! Пусть она будет в спальне через час, или ты за все заплатишь!

В нижней богатой и густонаселенной части города Сен-Пьер, где располагался глубокий поворот к бухте, простирался район маленьких домов и узких улочек, которые взбирались по склону горы Мон Пеле. Район таверн и моряков, притонов и гулящих женщин. Беспокойный район праздников и скандалов, где сильное и горькое похмелье нарушало сердцебиение города. Там пылал карнавал алкоголя, хриплые взрывы смеха, дикие шутки. Карнавал, на котором часто лились вместе ром и кровь. Теперь завсегдатаи одного низкопробного заведения образовали круг багровых лиц, сладострастных глаз, с трудом сдерживающихся жадных рук; а в центре круга, под глухие и древние звуки африканского барабана женщина плясала непристойный туземный танец со змеиными движениями и завываниями волка. Она танцевала, лился пот, делая эбонитовую плоть блестящей. Опираясь на руку лейтенанта Бриттона, Айме де Мольнар улыбалась, была странно очарована ритмом танца, и понизив голос, сказала выразительно:

– Тебе нравится, Чарльз? Это танец ведьм. Первый раз, когда видишь этот танец, можно загадать три желания. Говорят, все три сбудутся. Но нужно опустить два пальца в кровь. Сейчас перережут горло ягненку. Хочешь попробовать? Хочешь осуществить свое главное желание, Чарльз?

– Да. Хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась! Пусть она длится всю жизнь, и пройдет с тобой, но…

– Подожди… Подожди… Перерезали горло, несут кровь в чашках. Они предлагают всем, кто хочет. Быстро! У тебя есть монетка? Брось ее на дно и смочи пальцы.

– Это нелепо. Как представление оно может происходить, но…

– Быстро! – Айме вытащила из сумочки золотую монету, швырнула ее на дно чашки, наполненной красной вязкой жидкостью. Затем резко взяв руку лейтенанта, погрузила ее туда, поторапливая:

– Проси, проси за меня. Попроси три раза одно и то же. Пусть сбудется, что я прошу. Думай со мной, со всей силой, всем желанием…

Второй, третий раз она заставила окунуть руку офицера в кровь ягненка, которую в чашке предлагал африканский юноша. Затем, пока тот с отвращением вытирал руку платком, она отошла в сторону калитки, где было что-то вроде террасы, и алчно вздохнула соленый воздух, доносившийся с моря.

– Айме, что с тобой? Что такое?

– Ничего. Дышу… Не думаю, что это важно.

Озадаченный, ощупывая на запястье следы, оставленные ногтями Айме, заставившей обмакнуть его руку в кровь, лейтенант Бриттон приблизился к женщине, становившейся для него все непонятнее. Он долгое время неподвижно стоял, пока не тряхнул головой, словно испугавшись химер, желая вернуться к действительности.

– Айме, почему ты делаешь это? Почему ты со мной? Это отчаяние? Ревность?

– Какая разница? Недостаточно просто делать? Что ты подумал?

– Не знаю. У тебя такие странные предпочтения. Это место, люди…

– Типичный уголок. Где бы ты хотел увидеть карнавал на Мартинике? На балу у губернатора? В зале моей обожаемой свекрови?

– Я не имел в виду ничего такого; не знаю, что со мной. Чем больше я пытаюсь понять, тем меньше понимаю. Мы побывали по крайней мере в десяти тавернах. Ты ищешь кого-то?

– Как ты думаешь? Разве не понимаешь, что женщина задыхается в стенах дома Д`Отремон и захотела ненадолго отвлечься?

– Я не могу судить тебя, Айме. Бесполезно тебя понимать. Тебя не вдохновляет любовь мужа и Хуана. Добровольно ты одарила меня своим присутствием и обществом. Не думаю, что именно я вдохновил в тебе любовь. Тогда почему ты делаешь это? Чего добиваешься?

– Хватит! – оборвала Айме мрачно. – Я начинаю думать, что ты совершенный дурачок.

– Да, где-то здесь. Дай пройти, идиот.

Голос, произнесший слова, как укус рептилии, заставил ее подпрыгнуть. Быстро она надела маску. Она схватила за руку лейтенанта Бриттона, отступила с волнением и уставилась на дверь, откуда появился Хуан Дьявол в сопровождении старого нотариуса. Она дошла до центра естественной террасы, которую образовывали два ровных каменных крыла над песчаным пляжем, где плескалось море, и снова взглянула на Ноэля. Только теперь она осознала присутствие этого неподвижного и выжидательного напарника. Айме завернулась в цветастую перкаль местного платья, представляясь служанкой. Лейтенант Бриттон, немного бледный, но совершенно спокойный, шагнул к нему, позволяя луне осветить его с ног до головы, и поздоровался:

– Добрый вечер, Хуан.

– Лейтенант Бриттон, – удивился Хуан. – Какая неожиданность видеть вас на этих окраинах. Я думал, вас уже нет на Мартинике.

– Я в вашем распоряжении, если могу чем-либо служить.

– Благодарю, но у вас другое занятие. Занятие более приятное, как кажется. Вижу, у вас хорошая компания. Тем не менее, если хотите, мы можем выпить рюмку.

Орлиный взгляд пробежал с ног до головы женскую фигуру, в которой, несмотря на наряд, выделил что-то знакомое, тревожное. Напрасно он пытался разглядеть ее руки и волосы.

– Я буду неподалеку, где хорошо играют и подают напитки. Можно поставить деньги на кон, есть бакара, рулетка. Вам бы хотелось попытать судьбу? Моя совершенна. Если следуют за мной, то набивают карманы. Что скажете, красавица? Полагаю, лейтенант взял на себя труд сопровождать вас.

– Премного благодарен, Хуан, но мы уходим. Уже поздно для нее. Мы как раз собирались уходить, и…