Песнь любви

Ситт Дунья засмеялась словам старухи и воскликнула: «Да посрамит тебя Аллах, скверная старуха! Ты заговариваешься, и у тебя не осталось больше ума! — и сказала потом: — Дай мне материю, я посмотрю на нее хорошенько». Старуха отдала ей материю, и, посмотрев на нее второй раз, царевна решила, что ее недостаточно, а цена велика. Но материя ей очень понравилась, ведь она в жизни такой не видала. «Клянусь Аллахом, прекрасная материя!» — воскликнула она.

А старуха снова заговорила: «О госпожа, если бы ты видела ее обладателя, ты, наверное, узнала бы, что он красивей всех на лице земли». И царевна спросила: «Ты узнавала, нет ли у него нужды? Пусть он осведомит нас о ней, и мы ее исполним». Тогда старуха покачала головой и ответила: «Аллах да сохранит твою проницательность! Клянусь Аллахом, у него поистине есть нужда! Да не потеряешь ты своего знания! А есть ли кто-нибудь, кто свободен и избавлен от нужды!».

Ситт Дунья послушала старуху и велела: «Пойди к нему, передай от меня привет и скажи: “Ты почтил своим приходом нашу землю и наш город, перечисли, какие у тебя есть нужды, мы их исполним. На голове и на глазах!”».

И старуха тотчас вернулась к Тадж-аль-Мулуку, а когда он увидал ее, его сердце улетело от радости и веселья! И он поднялся старухе навстречу, и, взяв ее за руки, посадил с собою рядом. А та присела и, отдохнув, передала в точности то, что говорила Ситт Дунья. Услышав слова ее, Тадж-аль-Мулук обрадовался до крайней степени, его грудь расширилась, плечи расправились, и веселье вошло в его сердце. «Моя нужда исполнена!» — подумал он и молвил старухе: «Может быть, ты возьмешь от меня письмо к ней и принесешь мне ответ?». И та ответила: «Слушаю и повинуюсь». Тогда царевич приказал Азизу: «Подай чернильницу, бумагу и медный калам!» — и когда юноша принес ему эти принадлежности, он взял калам в руки и написал такие стихи:

Под стихами он подписал: «Это письмо от того, кто тоскою пленен и в тюрьме томления заточен, и не может быть из нее освобожден, если встречи и близости не увидит, после того как в разлуке был отдален. Ибо он разлукою с милой терзаем и пыткою любви пытаем» — и пролил слезы из глаз и написал еще такие два стиха:

Царевич свернул письмо и, запечатав его, отдал старухе со словами: «Доставь его Ситт Дунье!». И та отвечала: «Слушаю и повинуюсь!». Затем Тадж-аль-Мулук дал ей тысячу динаров и сказал: «О матушка, прими это от меня в подарок, в знак любви». И она приняла от него дар и, уходя, призвала на него милость.

И шла старуха, до тех пор пока не пришла к Ситт Дунье, а та, увидав ее, спросила: «О нянюшка, о каких нуждах он просит, мы исполним их». — «О госпожа, — ответила старуха, — он прислал со мною это письмо, но я не знаю, что в нем». И царевна взяла и прочитала его, а поняв смысл написанного, воскликнула: «Откуда это и до чего я дошла, если купец посылает мне письма, прося о встречи со мною!».

И она стала бить себя по лицу, восклицая: «Откуда мы явились, что дошли до торговцев! Ах, ах! Клянусь Аллахом, если бы я не боялась Аллаха, то, наверное, убила бы его и распяла на дверях его лавки». «Что же такого в этом письме, что оно так встревожило твое сердце и расстроило твой ум? — спросила старуха. — Жалобы ли там на обиду или требование платы за материю?».

В ответ царевна воскликнула: «Горе тебе! Там не то, а только лишь слова любви и страсти! Все это из-за тебя, а иначе откуда этот сатана узнал бы меня?!». «О госпожа, — молвила старуха, — ты сидишь в своем высоком дворце, и не достигнет тебя никто, даже летящая птица. Да будешь ты невредима, и да будет твоя юность свободна от упреков и укоризны. Что тебе от лая собак, когда ты госпожа, дочь господина? Не взыщи же с меня за то, что я принесла тебе это письмо, не зная, о чем оно. Однако будет лучше дать ответ нечестивому и пригрозить ему убийством. Запрети ему так болтать, тогда он с этим покончит и не вернется ни к чему подобному». Но Ситт Дунья сказала: «Боюсь, что, если напишу ему, он позарится на меня». А старуха отвечала: «Когда он услышит угрозы и застращивание, то отступится оттого, что начал». И царевна велела: «Подать чернильницу, бумагу и медный калам!». А когда ей подали эти принадлежности, она написала такие стихи:

Потом свернула письмо, дала его старухе и сказала: «Отдай ему и вели прекратить такие речи!». А старуха ответила: «Слушаю и повинуюсь!» — и, взяв письмо, радостная отправилась к себе домой, ибо ночь опустилась на город. Когда же настало утро, она пришла в лавку Тадж-аль-Мулука и нашла его ожидающим. И при виде ее царевич едва не улетел от радости, а, когда она приблизилась, поднялся ей навстречу и посадил рядом с собой. И старуха вынула листок и подала его юноше со словами: «Прочитай, что тут есть! — и прибавила: — Когда Ситт Дунья прочла твое письмо, то рассердилась, но я уговорила ее и шутила с ней, пока не рассмешила ее. И она смягчилась и дала тебе ответ!». Тадж-аль-Мулук поблагодарил ее за это и велел Азизу вознаградить старуху тысячей динаров, а затем прочитал письмо и, уловив его смысл, разразился сильным плачем. Тогда сердце старухи размягчилось, ей стало тяжко слышать плач и сетования красивого юноши, и она спросила: «О дитя мое, что в этом листке такого, что заставило тебя лить столь горькие слезы?». А юноша отвечал: «Она грозит мне, что убьет и распнет меня, и запрещает посылать ей письма. Но если я не буду писать — смерть будет для меня лучше, чем жизнь. Возьми же ответ, и пусть она делает, что хочет». «Да будет жива твоя молодость! — воскликнула старуха. — Я неизменно подвергнусь опасности вместе с тобою, но исполню твое желание и приведу тебя к тому, что в уме твоем».