Виктория Борисова - Обычные суеверия

Сознание возвращалось медленно, толчками, так течение крови постепенно восстанавливается в членах, затекших от долгой неподвижности. Вновь провалиться в беспамятство было бы гораздо легче, но сейчас придется собраться с мыслями и принять решение. Времени осталось совсем немного.

Тибад чуть прикрыл глаза, чтобы мрачная обстановка не отвлекала и не вызывала смятения духа. Он старался вспомнить все в деталях, с самого начала, словно шаг за шагом пройти весь путь, который привел сюда.

Перед внутренним взором предстала тайная комната, предназначенная для собраний, скрытая в обширном подвале дома. Любой посторонний обнаружил бы там только бочки с вином да копченые окорока, но стоит повернуть незаметный рычажок, надежно спрятанный между бочками, как стена бесшумно отодвинется и взгляду посвященного предстанет удивительное зрелище.

Небольшой зал идеально круглой формы, ровно тринадцати локтей в диаметре. Стены с пола до потолка затянуты переливчатым черным бархатом. Посреди возвышается алтарь черного дерева, покрытый тонкой резьбой. Над старинным бронзовым треножником, украшенным кованым узором, днем и ночью поднимается сладко пахнущий дымок.

В ту ночь грандмастер пришел один. В разгар охоты на ведьм в городе нельзя было подвергать опасности всех членов сообщества, но и обряд полнолуния провести необходимо.

Тибад не мог дождаться, пока гость закончит творить заклинания и маленький пергаментный свиток с очередным посланием к богам догорит в жертвенном пламени. Странно было видеть лицо друга и учителя таким же безмятежно-спокойным, как и всегда, будто ничего особенного не случилось и на площади перед ратушей не полыхают почти ежедневно совсем другие костры… Но прерывать обряд нельзя ни в коем случае, тут грандмастер совершенно прав. Только когда маленький язычок огня дрогнул последний раз и погас, Тибад решился обратиться:

— Скажи, Мастер, что происходит? Мир сдвинулся с места! Когда-то мы были учителями мудрых, советниками правителей и короли считали за честь, если кто-то из нас становился воспитателем наследников трона. А теперь? Мы прячемся в подполье, словно крысы!

Глаза учителя, темно-синие, как море перед штормом, казалось, заглядывали прямо в душу. Он слушал, не перебивая, а Тибад говорил горячо и сбивчиво, спеша выплеснуть все, что накопилось на сердце:

— О нас ничего не знают, но почему-то боятся и ненавидят! Священники распространяют чудовищную ложь, нелепые и опасные выдумки, нагнетая страх и ненависть, а люди внимают и верят им…

— Пожалуй, ты и прав, — задумчиво откликнулся грандмастер, — люди любят творить для себя чудовищ, чтобы потом сладко трепетать от ужаса.

— Но зачем?

Он равнодушно пожал плечами.

— Такова человеческая природа. Куда легче нарисовать в своем воображении рогатого дьявола с когтями и копытами или ведьму, летящую на помеле по ночному небу над церковным шпилем, чем хоть раз заглянуть в темные глубины собственной души и убедиться, что настоящие монстры обитают именно там.

— И так будет всегда, пока мы не посмеем сказать правду о себе! Пока не поделимся своими знаниями и верой, не вырвем людей из темноты, грязи, голода и невежества!

— Брат мой, — голос учителя звучал мягко, успокаивающе, — разве ты забыл, что мы все поклялись хранить тайну? Огонь в очаге согревает дом и помогает готовить пищу, но, вырвавшись наружу, приносит неисчислимые бедствия. Если тайные знания попадут в руки людей, последствия будут куда хуже!

— Но почему? Разве накормить голодных, дать всем нуждающимся кров, одежду, вылечить болезни — это не достойная цель?

— Люди устроены так, что не могут жить в мире и согласии. Дай им завтра все, о чем они мечтают, и они сразу же начнут грызться между собой, как свора голодных собак.

— А если дать им знание?

Грандмастер чуть усмехнулся.

— Если не изменить их природу — а значит, уничтожить человечество — любое знание люди используют только на то, чтобы сделать оружие более совершенным. Если сейчас в самых кровопролитных войнах гибнут сотни и тысячи, то тогда целые города и страны будут сметены с лица земли! Реки потекут отравленной водой, земля превратится в выжженную пустыню, и самый воздух станет ядовитым и смертоносным для любой живой твари…

Он помолчал недолго и тихо спросил:

— Но скажи, брат мой, разве это гнетет тебя по-настоящему?

Тибад смущенно потупился.

— Сегодня арестовали четверых — мать и трех дочерей. Стражники вели их в тюрьму и гоготали, словно жеребцы, спорили, которая скорее признается… Они уничтожают невинных, потому что не могут добраться до нас! Разве это справедливо? Разве можно спокойно смотреть, как честные и простые люди погибают мучительной смертью?

— Простые, говоришь? — грандмастер вскинул брови. Взгляд его резанул, словно лезвие бритвы. — Может, слишком простые? Разве не эти люди сбегаются каждый раз на площадь пред ратушей, чтобы посмотреть, как очередная ведьма корчится в огне? А кто, по твоему, пишет доносы на соседей, чтобы завладеть малой долей имущества, положенной по закону? Кто арестовывает, допрашивает и пытает? Кто богатеет на поставках дров для сожжений? Кто сочиняет ученые трактаты, оправдывающие столь бесчеловечную жестокость?

Тибад, пристыженный, опустил голову.

С тех пор он старался как можно реже выходить из дома и видеться с людьми. Невыносимо было смотреть, как ходят по улицам стражники — гордо, по-хозяйски, с подозрением посматривая на каждую встречную женщину — мол, уж не ведьма ли ты, голубушка? Еще хуже, когда эти же стражники водят по улицам ведьму в цепях и требуют от несчастной указать своих сообщниц.

Но самое страшное — когда толпа мужчин и женщин, старых и молодых, даже детей — собирается на площади и ждет с жадным нетерпением, пока очередную осужденную привезут на казнь. Дом аптекаря совсем неподалеку, а потому крики сжигаемых заживо и восторженный рев толпы долетают даже сквозь наглухо закрытые ставни.

Последней каплей стал арест Барбары.

За те полгода, что она служила в доме, Тибад успел привязаться к девочке, веселой и шустрой, как птичка-королек. Что бы она ни делала: гладила сорочки, развешивала простыни во дворе, гремела кастрюлями на кухне или подметала улицу перед домом — все у нее получалось как-то особенно споро.

Ну зачем она только отправилась на рынок? По городу как раз водили очередную ведьму, и измученная женщина просто показала на Барбару пальцем. Девочку тут же схватили…

Тибад прождал до вечера, неизвестно на что надеясь. Ему ли, умеющему видеть сквозь стены и читать в сердцах людей, как в раскрытой книге, рассчитывать на разум и милосердие судей!

Он понимал, что трудно убедить фанатиков, но все же… Думать, как почти ребенка станут мучить в застенке, а потом сожгут на костре, было совершенно невыносимо. Хуже всего, что жертва оказалась напрасной. Все-таки прав был грандмастер, тысячу раз прав!