Ким Уилкинз - Призрак острова 

— Видар мой хороший друг, — сказала она, но осознала, как слабо прозвучал ее протест.

— Ты знаешь о его планах поехать в Мидгард?

— Он говорит, что у него нет таких планов.

— Я знаю точно. Я читаю это по его глазам. У тебя есть предположения, почему он хочет ехать туда?

Од подумала о том утре, когда видела его, смотрящим в воду, но покачала головой.

— Нет.

— А сейчас ты врешь. У тебя есть какие-то мысли, ведь так?

— Нет. Нет, никаких. Я ничего не знаю.

— Ты не хочешь выдавать его секретов?

— Нет.

Локи наклонился ближе, сильнее сжимая ее руки.

— Твоя преданность ему слишком сильна, Од. Он не тот, кого из себя строит. Поверь мне. У него жестокое сердце…

— Он всегда по-доброму относился ко мне, — не дала договорить ему Од. — Мне не нравится слышать о нем плохое.

Локи высвободил ее руки.

— А теперь вся моя жалость улетучилась. Тебе стоило принять мою доброту, когда я предлагал. А теперь тебе придется провести остаток дня за чисткой горшков. Но когда вернешься в Старую Долину, передай Видару сообщение. Только Локи сможет провести его мимо Хеймдалла.

Работать прислугой для Од показалось менее утомительным, чем рассказывать истории. Пока она работала, размышляла о словах Локи по поводу Видара. Кроме того, она думала, что допустила оплошность, когда рассказала свою трагическую историю, но все же она поведала не всю правду. Она до сих пор знала, где жили норны. Но у них в руках был главный козырь, дававший им уверенность, что из ее уст не выскользнет ни слова.

«Только Локи может провести его мимо Хеймдалля».

Всю долгую ночь эта фраза, сказанная важно и вкрадчиво, не давала заснуть Од. Было ли правдой, что Видар хочет уехать? Этот вопрос вертелся у нее в голове, прочно зацепившись в мозгах. Хеймдалл имел славу жестокого убийцы, и большую часть своих подвигов он совершил для Асиров. Он был проницателен и непреклонен. Переехать через мост и остаться незамеченным было почти что обречено на провал. Другие могли приезжать в Мидгард и покидать его, когда пожелают. Локи ездил туда постоянно, надеясь поживиться чем-либо, был накопителем сокровищ из Мидгарда во дворце Одина. Один не препятствовал его визитам туда, так как никогда не видел в них угрозы для своей семьи. А вот Видар мог пойти против всех. Он влюбился в простую смертную.

Видар лежал под одеялом и наблюдал за умирающим пламенем огня. Снаружи дождь барабанил по крыше и по окнам. Еще немного и потухнут последние огоньки. Все что у него есть, это его тайна.

И он должен просить помощи у Локи, человека, который блефует и паясничает, занимается воровством и шантажом, который извивается и скользит как рыба.

С другой стороны, Видар не мог не признать своей связи с Локи. Они оба были аутсайдерами, непризнанными в Валяскьяльве, и оба презирали своих предков, благодаря которым в их жилах текла одинаковая кровь. Могла ли взаимная ненависть к их семье объединить их в общем деле?

Дождь прошел, а Видар так и лежал без сна, глядя в окно. Он услышал сонное бормотание Од. Она лежала как раз за дверью. Почему он не мог влюбиться в нее? Она точно любила его. Она была красива, образованна, происходила из благородной семьи, и много раз его взгляд останавливался на ее белой руке или полной груди, и в нем просыпалось желание.

Но желание ничего не значило без страсти и без любви. Он до сих пор любил Халу, и всегда будет любить ее. В какой-то неуловимый момент их души проникли друг в друга, и произошел пожар, яркое пламя которого превратилось в огромную звезду. Это было просто и это было навсегда. Он закрыл глаза. Кончиками пальцев он коснулся ее губ, а ртом почувствовал нежную кожу на ее запястьях. Виктория. Неприятные мысли о Локи отвлекли его.

Он сел, откинул одеяло, оделся и обулся. Еще полчаса и рассветет. Он вышел из дома и направился к конюшне, чтобы оседлать лошадь. Когда Видар вывел Арвака, снова полил дождь, и небо было затянуто тучами.

— Видар? Ты куда собрался? — Од стояла в дверях. Ее волосы взлохматились, а лицо было заспанным.

— Я еду к Локи.

Она догадывалась, зачем.

— Он будет спать, — предупредила она. — Тебе следует подождать несколько часов.

— Я разбужу его. — Не оглянувшись, Видар вскочил на лошадь и, пришпорив Арвака, поскакал на восток, к дому Локи, и бледный луч солнца пробился сквозь хмурое небо.

Каждый раз, когда Од обращалась к Видару, чтобы попросить день для себя, он никогда не отказывал.

— Конечно, Од, — мог сказать он, — воспользуйся своим временем, как тебе будет угодно.

И еще она всегда чувствовала неловкость, когда ей приходилось просить его об этом. Возможно, это происходило оттого, что в подсознании она хотела, чтобы он был против ее отсутствия? Каждый раз, отпрашиваясь у него, она надеялась в его ответе уловить хоть какие-то следы привязанности к ней.

Иногда она возвращалась рано утром на следующий день, когда он еще спал. В этих случаях он просыпался, спрашивал, все ли у нее в порядке, а потом снова засыпал. Он никогда не спрашивал у нее, где она была. Было ли это уважение к ее личной жизни, или просто ему было до такой степени безразлично?

Видар вернулся от Локи поздним утром. Никогда еще он не казался таким привлекательным. В его темных глазах был какой-то дикий блеск, а щеки пылали ярким румянцем. Точно, он решил ехать в Мидгард и просил Локи сопровождать его. Ей до смерти хотелось знать, что тянуло его в этот мир. Его беспокойство началось с тех пор, когда она застала его стоявшим в ледяном фьорде с рунами. Он что-то видел в воде такое, что вынудило его довериться Локи.

Сейчас она наблюдала за Видаром из-за двери. Он сидел у огня, строгая небольшую деревяшку. Его руки работали со знанием дела, но глаза говорили совсем о другом. Казалось, он спит наяву. Она смотрела за движением его пальцев, следила за его жилистыми руками, и прилив нежности и желания перекрывал ее дыхание.

— Од, я чувствую, что ты не сводишь с меня глаз, — сказал он, не поднимая головы. — Что-то случилось?

— Нет-нет. — Она подбежала и неуверенно встала перед ним. — Я надеялась получить свободный день. Прогуляться… — Она жестом показала на запад.

Он отвлекся от работы и улыбнулся ей.

— Конечно, Од. Отдохни день. Соберись с мыслями.

Од скользнула в туфли, замешкалась возле двери, как бы не желая выходить в холод, и оглянулась. Он снова был поглощен своим делом. Сейчас она разглядела, что он делает: птица, изогнувшаяся и зажавшая в клюве собственные когти. Красивая работа, сделанная с любовью. Это был подарок для нее? Трепетное волнение охватило ее. Он снова поднял на нее глаза, увидел ее взгляд и прикрыл фигурку рукавом.

— Ступай. Приятного дня.

— Видар, ты никогда не интересуешься, куда я хожу?