Ким Уилкинз - Призрак острова 

Она ощутила холод не телесный, потому что лежала под несколькими одеялами рядом со своим спящим любовником, а почувствовала холод на сердце, как будто чашку ледяной воды подмешали ей в кровь. Темнота, дрожь и могильный холод накрыли ее, и она громко выдохнула его имя.

— Хельги.

Локи зашевелился рядом с ней. Од встала и оделась, дрожа от страха. Что-то случилось с ее сыном; она почувствовала это сердцем, так же как волчица чувствует шип, воткнувшийся в ее лапу. Несмотря на то, что ей было запрещено пользоваться магией, чувствительность души, которой она обладала, не могла обманывать ее.

Хельги точно был в опасности, и она не могла успокоиться, пока не узнает, в чем дело.

— Од? Ты не развела огонь.

— Я должна идти.

— Куда идти?

— Домой. В Старую Долину, — соврала она, надеясь, что ее волосы закрыли покрасневшее лицо, когда она завязывала ботинки.

— Я думал, тебе понравилось здесь.

— Я уже слишком долго пробыла у тебя. Я должна приготовиться к возвращению Видара.

— Я понимаю. Могу я получить прощальный поцелуй?

У Од не было времени обниматься с ним.

— Мне надо идти, — сказала она и вышла в холодное утро. Над долиной лежал туман, и деревья с изогнутыми ветками едва просвечивали сквозь него. Шаг за шагом она пустилась в свой долгий путь к мировому древу. Она прошла мимо скал, которые всю ночь мочил дождь, перешла равнину, и когда туман поднялся, она увидела приближающийся край Асгарда. Внутри нее начало возрастать волнение, толкающее ее вперед. Хельги, мой Хельги. Если бы она была с ним, как мать должна быть со своим ребенком, она бы смогла защитить его от любой опасности.

Хотя это было неверно, потому что именно из-за нее он попал в беду. Это она позволила ему сесть верхом на лошадь и не уследила за ним. Такой несчастный случай был бы простителен постороннему человеку, но не матери.

Од остановилась на возвышенности, окидывая взглядом колосящуюся траву Ванахейма. Ей осталось совсем немного, и она увидит его в волшебном кристалле.

— Од? Мы не ожидали увидеть тебя, — сказала Верда, поднимая на нее глаза с клубка.

— Хельги, — сказала она, падая на колени перед Вердой. — Я должна увидеть его. У меня плохое предчувствие.

Скульд оторвалась от работы, но не отложила нить. Верда вынула брошь и передала ее Од. Дрожащими руками Од схватила ее, и, когда туман рассеялся и появилась четкая картинка, она закричала.

Хельги лежал около камина под одеялами, глаза у него были закрыты, кожа бледная, у него был сильный жар. Турид, тетя Од стояла возле него на коленях и плакала. Его худенькое тельце опускалось и поднималось, но он был без сознания. Тень Мимира стояла в дверном проеме. Он неуверенно топтался, как ведут себя все мужчины, когда кто-то рождается или умирает.

— Он болен! — закричала Од. — Нет, нет. Он болен и он умирает!

— Он не умирает, — сказала Скульд.

— Умирает! Он почти при смерти, а я здесь, так далеко от него. — Она наклонилась вперед и зарыдала. Холодная рука дотронулась до ее шеи.

— Од — сказала Скульд — посмотри на меня, послушай.

Од села, глядя на Скульд продолжая судорожно вздрагивать.

— Он не умирает, — сказала Скульд.

— Скульд! — закричала Урд. — Не рассказывай ей ничего.

— Ей не положено знать, — заголосила вслед за ней Верда.

Скульд встала перед Од и легко коснулась рукой ее волос. Ее бесцветные глаза смотрели серьезно.

— Он не умирает, уже через три дня он поправится. — Она показала три тонких пальца. — Он выздоровеет и твоя сестра будет смеяться над тем, как она рыдала около его кровати. Когда у него пройдет жар, он попросит медового печенья. Твой сын не умрет ни сегодня, ни завтра. С ним все будет хорошо.

Урд и Верда раздраженно заерзали.

Од почувствовала облегчение.

— Правда?

— Я не могу ничего говорить, но это правда, — сказала Скульд, поднимаясь и возвращаясь к своей работе.

— Почему тебе не рассказать ей обо всем сейчас? — спросила Урд саркастически.

— Да, зачем тогда останавливаться? — поддакнула Верда.

— Заткнитесь вы, обе. Вы знаете, что я никогда не болтаю лишнего.

Од смахнула слезы с лица и наклонила голову.

— Благодарю тебя, Скульд. Спасибо тебе.

— Благодари меня за этот совет, Од. Этот маленький мальчик потерян для тебя. Ты так умоляла нас в тот день, когда пришла сюда, чтобы заключить сделку. Но Хельги уже не принадлежит тебе. Смирись с этим и найди утешение в чем-то другом. — Она покачала головой и снова приступила к работе. — Я бы посоветовала тебе разбить эту стекляшку.

— Нет! — закричала Од, вцепляясь в брошь и прижимая ее к груди.

— Это моя брошь, — вмешалась Верда, — потому что ты заключала сделку со мной.

Они спорили около минуты, а Од снова посмотрела на своего бледного сына, утешая себя тем, что он скоро выздоровеет.

— Од, надеюсь, ты понимаешь, о чем я сказала тебе сегодня, — сказала Скульд.

— Понимаю, — ответила Од кивая, — но я не уверена, что смогу так легко последовать твоему совету.

Верда протянула руку.

— Брошь, пожалуйста. Мы заняты. Приходи снова через несколько недель. Принеси нам цветов и чего-нибудь такого, что пахнет солнцем.

Од неохотно отдала Верде брошь и встала. Скульд посмотрела на нее строгим взглядом, но Од не смогла заставить себя улыбнуться.

— Извините, что потревожила вас, — сказала она.

— Тебе пора, — пробормотала Урд.

Од махнула рукой, вспоминая слова Скульд: «Этот маленький мальчик потерян для тебя». Как же это могло быть, когда его кровь по-прежнему пела в унисон с ее кровью? Как могла она игнорировать предчувствие сегодня утром?

Звук впереди заставил ее остановиться и затаить дыхание. Обычно проходы были пустынны. Было ощущение, что кто-то наступил на маленький камень, сделав неосторожный шаг. Она прислушалась. Там кто-то был.

— Там есть кто-нибудь? — крикнула она в темноту.

— Только я, — послышался в ответ притворно-испуганный голос.

— Локи? — по ее коже побежали мурашки: так он следил за ней?

Од услышала звук бегущих шагов и истеричный смех, затихающий впереди нее, а потом поняла, что она случайно открыла Локи место, где живут норны.

Весь обратный путь Локи шел шагов на двести впереди Од. Если она пыталась побежать, чтобы догнать его, он тоже ускорялся, чтобы убежать от нее, строя при этом рожи и дико хохоча. В конце концов, когда начался лес, она потеряла его из виду. Она пошла медленнее, а потом присела на траву, оглядываясь по сторонам. День клонился к закату, и птицы пролетали над головой, занимая на ночь свои темные гнезда. У нее было ощущение, что у нее украдено что-то важное и что может произойти еще что-то ужасное, и она никак не сможет повлиять на это. Она вздохнула и прижалась головой к дереву, чтобы поплакать.