Ким Уилкинз - Призрак острова 

Видар поспешил назад, держа меч перед собой.

— Я никогда не видела тебя с оружием в руках, не считая охотничьего лука, — сказала Од.

— Я отчаявшийся человек, — ответил Видар, просовывая меч в свой ремень. — А где нить? Цвета еще мерцают?

Она протянула его тунику.

— Я вшила ее в твою тунику, так чтобы ты не смог ее потерять. Ты видишь, она все еще цветная, но я боюсь, что, если ты вступишь в борьбу с Хеймдаллом, она сразу же почернеет, и тогда ни ты, ни твоя возлюбленная никогда больше не будете вместе.

— Я не иду к Хеймдаллу. Пока. Я отправляюсь в Ётунхейм.

— Сейчас?

— У меня нет времени на объяснения. Когда закончится эта ночь, я больше не буду тебе хозяином, но я все же попрошу тебя об одной последней услуге. Постой вместе с Арваком на вершине хребта. — Он показал на возвышающийся холм. — Я вернусь до рассвета и хочу, чтобы он отдохнул и набрался сил перед путешествием в Валяскьяльв.

— Но тебе в жизни не успеть обернуться за такой короткий срок, — сказала она, осознавая, что его совсем не радует ее пессимизм. — Прости, Видар. Я сейчас же веду Арвака на холм, и мы будем ждать твоего возвращения.

Видар надел свою тунику и, борясь с отчаянием, побежал в темноту.

Од вместе с Арваком поднялись на холм, залитый лунным светом, и она уговорила его лечь и дожидаться своего хозяина. Она села рядом с ним, прижавшись к нему спиной и чувствуя его сонное дыхание. Ей было холодно, она поплотнее укуталась в свою одежду и стала смотреть туда, где за широко раскинувшимся деревом начиналась равнина, ведущая к границе с Ванахеймом.

Видар потеряет свою любовь — в этом она была уверена. Это она была виновата во всем, и кто-то расскажет ему об этом: Локи, Один или даже она сама. Поэтому у нее больше не было надежды, что он сможет полюбить ее, после того как потеряет Викторию. Ее сердце обливалось кровью. У них с Видаром не было будущего. Что бы ни случилось этой ночью, она должна подыскивать новое место, где станет жить. Возможно, это будет дом Локи.

За равниной, покрытой травой, лежал тихий фьорд, а за ним возвышались зеленые холмы. Закрыв глаза, она увидела в своем воображении высокие камыши, растущие в воде и колышущие ее поверхность от слабого дуновения ветра; поток серебристого лунного света и темно-серые тени птиц, парящих над полями. Где-то спал ее сын, укутавшись в теплое одеяло и свернувшись калачиком. Те же звезды, которые светили над ней, освещали сейчас дом, где он спал, и, думая об этом, Од чувствовала связь со своим ребенком. Она не могла открыть глаза, потому что не хотела опять возвращаться в свое одиночество.

Спокойное дыхание Арвака настроило ее на спокойный лад, но неожиданный цокот копыт приближающейся лошади заставил ее подняться, чтобы посмотреть на всадника, скачущего в темноте.

Локи.

— Я подумал, что найду тебя здесь, — сказал он, подъезжая к ней.

— Как?

— Я прождал в Старой Долине несколько часов, а потом догадался, что раз вы с Видаром где-то вместе, то, значит, тебя замучило чувство вины, и ты отвела его к норнам. И где же он сейчас?

— Я не скажу тебе ни слова.

— Я прав, да? — спросил он, спрыгнув с лошади и отпуская Херора. — Ты ненавидишь себя за то, что обо всем рассказала Одину.

— Я ничего не говорила ему, — закричала Од. — Это ты сделал.

— Я всего лишь передал сообщение, — сказал он, прижав руку к сердцу.

— Ты все разрушил. Один закрыл мост, а сам поехал за той женщиной.

Локи состроил гримасу и всплеснул руками.

— Что я наделал? Я разбил сердца Видара и его возлюбленной! Но мне на них наплевать, так же, как на червяка, попавшего в птичий клюв. Жизнь несправедлива, Од. Так почему Видару должно повезти больше, чем другим?

Од задрожала, слушая его слова, но была не в силах даже пошевелиться.

— Я ненавижу себя! Это я во всем виновата! — закричала она. — Теперь он так несчастлив.

Локи пожал плечами.

Она опять села на землю.

— Он будет презирать меня. Я должна покинуть Старую Долину.

— Ты спрашиваешь, возьму ли я тебя к себе?

Она подняла на него глаза.

— Я не могу вернуться в Валяскьяльв. Видар говорит, что у него есть другие родственники на севере.

— Пойдем со мной, Од. Я буду заботиться о тебе, пока ты мне не наскучишь, а это случиться очень скоро, если ты будешь продолжать страдать из-за Видара.

Од покачала головой.

— Этого больше не будет. Я уже потеряла слишком много всего и теперь смирилась. Если ты возьмешь меня к себе, я стану жить с тобой и буду послушной.

Локи сел рядом с ней и дотронулся до ее волос. Его голос звучал жестоко.

— Покорность и послушание очень идут тебе, Од, — сказал он. — Локи встал и посмотрел вдаль. Потом его голос сделался нежнее. — Лунный свет тоже идет тебе. — Я пойду. Мне надо увидеться с этими ведьмами, пока ночь не закончилась. Я думаю, ты предостерегла их.

— Нет, — ответила она, — но они очень разозлились, за то, что я привела с собой Видара.

Он свистнул, позвав Херора.

— Иди домой без меня. Я буду позже.

Од посмотрела на него.

— Ты не собираешься останавливать меня? — спросил он.

— Нет. Сомневаюсь, что смогу это сделать. Что ты хочешь попросить у них?

Локи потер подбородок.

— Хм, я не знаю точно. Я как-то не думал об этом, а сейчас мне надо спешить.

— Мне все равно, о чем ты будешь с ними разговаривать, — произнесла она, кладя голову на спину Арвака.

— А тебе бы следовало поинтересоваться, — произнес он, отворачиваясь от нее и уносясь к звездному горизонту.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она, но Локи уже не слышал ее, и она осталась в задумчивости ждать Видара.

Его ноги болели от быстрого бега через долину, вода в заливе была ледяная, но Видар не замедлял ходу. Он призвал каждую каплю своей крови от великанов дать ему сил продолжить путешествие. Каждый мускул в его теле просил его остановиться и отдохнуть, когда он выходил из воды, но вместо этого он еще стремительнее побежал в гору. Промокшая туника, надетая на нем, сейчас была черного цвета, и время от времени он останавливался, чтобы проверить, переливается ли еще разными цветами нить судьбы.

Видар сразу же пошел по тропинке, ведущей к дому женщины-тролль. Вдохнув воздух, он учуял дым, тянущийся с западной стороны.

Вдали показался ее дом. Послышался вой волчицы, заставивший его содрогнуться. Остановившись ненадолго, он пошел медленнее, собираясь с мыслями и давая возможность своим мышцам немного восстановиться. Рукой он нащупал рукоятку меча. Дом Ярнвидьи был построен из глины, а крыша покрыта дерном. Около него стоял сильный запах животных.

Открыв дверь, он увидел толстую горбатую женщину, смотревшую на него сквозь огонь. Один глаз у нее был намного меньше другого, и был затянут белой пеленой. На голове повязан грязный платок. Задрав нос, она понюхала воздух, и ее рот скривился в предвкушении борьбы.