Ольга Тартынская - Такое кино

— Господи, какие нынче холостяки-то пошли! — воскликнула Мордвинова, вспомнив еще и Артема Ненашева. — Жаль, не наш возраст…

Светка, конечно, знала, что в отделе новый сотрудник, но не обратила на него должного внимания. Месяц назад фирма праздновала свое пятнадцатилетие, устроив торжества на теплоходе. Пили, ели до отвала, танцевали, пели караоке. Гостей развлекали специально нанятые аниматоры, наряженные в пиратские костюмы. Было сыто, пьяно и весело.

Светка сидела за столиком у самого борта, провожала глазами яркие цветные огни вечернего города, светящиеся пешеходные мосты, иллюминацию набережной. Думала, как преобразилась Москва в последние годы, как расцвела и похорошела. И вдруг услышала голос…

— Он пел, как все, в общем, караоке, и песня была какая-то ресторанная, то ли Розенбаум, то ли «Любэ».

— Но это совсем не ресторанные песни! — заступилась за певцов Мордвинова.

— Ну, в общем, что-то такое мужское, шансонное.

Голос не был ни хриплым, ни низким, ни вкрадчивым, однако удивительно проникновенным и чувственным.

— А, вспомнила! Он пел «Зимний сад»!

— Ничего себе шансон! — вставилась было Женя, но рассказчица не обратила внимания на ее слова.

Прослушав песню до конца и от души отхлопав ладоши, Светка захотела узнать, кто же исполнитель.

— Это Максим Соколов из нашего отдела, — подсказала секретарша Танечка.

Вот тогда Светлана Петровна впервые обратила внимание на своего нового подчиненного. Так получилось, что после праздника все, кто не пил, развозили по домам вкусивших. Максим доставлял начальницу на своей машине: серебряного цвета «хендай».

— Во что ты была одета? — Женя была верна себе в этом вопросе.

— Неплохо, скажу тебе, — с готовностью отвечала подруга. — У меня есть костюмчик летний из шелка…

— Брючный?

— Нет, блузка и юбочка, потом покажу. В общем, неплохо смотрелась.

Максим вел машину легко и уверенно, в дороге мягко шутил над подвыпившей начальницей. Пока ехали, Света выспросила у него все, что было прилично выспрашивать. В частности, узнала, что он любит петь, поет под гитару с пятнадцати лет. Чаще всего в кругу друзей.

— А голос у него действительно чудесный! — прокомментировала Светлана Петровна и мечтательно умолкла, потому что им подали десерт.

Когда официант ушел, Женя спросила разнежившуюся подругу:

— Какой он, твой Максим?

— Красивый…

— Естественно. А поподробнее?

— Ну, Жень, — счастливо рассмеялась Светка, — может быть, ничего особенного для кого-то, а мне в нем нравится абсолютно все, понимаешь?

Она зажмурилась от восторга.

— Рост? — не отставала педантичная Мордвинова.

— Выше среднего, для меня просто высокий.

— Глаза?

— Карие, — с нежным вздохом отвечала допрашиваемая. — Немного раскосые, чуть-чуть.

— Волосы?

— Стрижет коротко, ему идет. Темные.

— Худой, накачанный, толстый?

— Стройный, Жень, плечи широкие… Не знаю, я ведь вижу его в основном в костюме, иногда в рубашке. Мне кажется, что идеальный…

— То есть одевается он по-офисному? — уточнила дотошная Женя.

— Ну да, как же еще? — удивилась Света. — У нас же дресс-код.

— Нос? — перебила ее Мордвинова, задавшаяся целью составить полный словесный портрет Светкиного принца.

— Красивый…

— Это понятно, а точнее? Вздернутый, картошкой, пуговицей, греческий, ястребиный, крючковатый, мясистый, длинный?

— Стоп, стоп! — засмеялась Светка. — Ты, Жень, прямо Шерлок Холмс! Да не знаю я, какой у Максима нос. Но не курносый, точно.

— Ясно. Губы? — Женя хотела довершить портрет.

— Губы тонкие, яркие, изящные. Еще ему идет, когда он слегка небрит.

— Ну, размер ноги не спрашиваю, это уже не так важно, — пошутила Мордвинова. — И что же, на какой стадии твой служебный роман?

— Избави Бог, чтобы кто-нибудь узнал! — испуганно отмахнулась Светка и огляделась по сторонам, будто боялась, что их услышат посторонние. — Нет никакого романа, Жень. И ты понимаешь, что по определению не может быть! Я влюблена, и пока мне этого достаточно. На работу на крыльях лечу!

— Прекрасно выглядишь, между прочим, — заметила Женя, любуясь подругой. — Ну а как все же он к тебе относится? Что дальше-то было, после корпоратива?

— Тогда в машине на пьяную голову я высказала желание послушать, как он поет под гитару. Сказала даже, что хочу записать для себя.

Максим не смутился, не стал отнекиваться или кокетничать. Он просто сказал, что споет, когда ей будет удобно.

— Прямо в конторе? — удивилась Мордвинова.

— Ну да, я же не могла напроситься к нему домой. Конечно, охранник смотрел, мягко говоря, с недоумением, когда после работы Максим приволок в офис гитару.

— И что, спел?

— Спел! И это было умопомрачительно. — Светка так вздохнула, что все сделалось ясно. — Вот меня и подкосило. Ты же знаешь, как я люблю, когда кто-то хорошо поет.

Конечно, Женя знала. Когда-то и Толик в студенческом кругу очаровывал девиц своими песенками. И Светку словил. Не удержалась, не без ехидства добавила:

— Да еще если этот «кто-то» молод и красив. Ой, Светка, не заиграйся.

— Ты, Жень, не волнуйся, — серьезно ответила та. — Я же сама все прекрасно понимаю. Но мне от Макса ничего не нужно, только чтобы он был…

Женя внимательно посмотрела на подругу:

— Врешь ведь? Так уж ничего?

Глаза Светки подозрительно заблестели.

— Только тебе, на ушко, ладно?

Она заговорила, и от каждого слова ее веяло неутоленной страстью и любовной тоской. Нет, между ними ничего не было. Так, легкий флирт в рамках приличия. Светка терпеть не могла, когда за ее спиной сплетничали, поэтому старалась не давать повода для пересудов. К тому же в отделе трудились молоденькие девушки, которые живо интересовались Максимом и следили за каждым его шагом.

— Как он с ними? — тотчас поинтересовалась Мордвинова.

Со всеми вежлив и ровен. В особых пристрастиях замечен не был. Что касается начальницы, то внешне кажется все то же: доброжелательность, уважение, дистанция.

— Но я чувствую, понимаешь? — Светка перешла на горячий шепот. — Он отмечает все, связанное со мной. Причем очень внимательно наблюдает и совсем не отстраненно!

Как-то она делала выговор секретарше, и Максим нечаянно стал свидетелем этой сцены. В глазах его плясали чертики, а взгляд говорил: «А, вот вы как еще можете? Ну-ну!» Или заказчик расстроил начальницу звонком, она чуть не плачет. Максим опять рядом, смотрит вопрошающе, с сочувствием, мол, не убивайтесь, это еще не конец света.

— Понимаешь, он рядом, и эта незримая близость восхитительнее всего на свете! — с мягкой улыбкой говорила Света. — Я чувствую в нем родного человека, для которого я тоже что-то значу. Помнишь, мы с тобой говорили однажды, что человек, способный продолжить за тобой цитату — из книги или фильма, неважно, — не может быть тебе чужим? Так вот, мы определенно говорим на одном языке.