Ольга Тартынская - Такое кино

Она устроилась на диванчике подремать. Аня достала книжку Айрис Мердок, села поближе к свету. Почитать ей не дали. Явился актер Антон Васильев, который постоянно пасся в костюмвагене.

— Ань, я покурю у тебя, а? — Огромный, рыхлый, он сразу занял полвагона.

— У нас нельзя курить. Ты же знаешь! — привычно ответила Аня. — Костюмы пропахнут.

— Ну, я чуть-чуть, вот тут, на балкончике. Что-то мне худо, Ань…

Васильев постоянно тянул «дурь», приставал к Ане и рычал в каком-то первобытном томлении. Дима Вересов рассказывал, что недавно Антон собирался жениться, но невеста прогнала его. Все меньше предложений в кино, актер буквально уговорил Рената, продюсера фильма, взять его на главную роль. Он был известен и даже любим, вполне звездное имя, но работать с ним был сущим наказанием. Васильев прятался в костюмвагене от Рената, который строго-настрого запретил ему курить траву на площадке. Костюмеры боялись актера, непонятных вспышек гнева, его приставаний и утробного мычания.

Одна Аня справлялась с ним. Она всегда была безукоризненно вежлива, спокойна и терпелива. Ее звали всякий раз, когда нужно было одевать Антона.

Покурив, Васильев забрался в угол, растянулся под вешалами и притих.

Спустя некоторое время он высунулся из убежища и, осмотрев Аню с ног до головы, спросил:

— Ань, ты на «шапку» пойдешь в вечернем платье?

Аня, как всегда, была одета в штаны, в замысловатую кофточку, а волосы повязала красивым платком, тоже замысловато.

— А, Ань? — не отставал Васильев.

— По обстоятельствам, — ответила она, отрываясь от книги. — Если будет работа или неподходящая погода, какое же тут вечернее платье?

— Но ты можешь уехать с работы, переодеться, а? — не унимался актер.

— Может, я еще не пойду на «шапку», — возразила Аня.

— Не-е, Ань. Ты приходи обязательно!

Аня пожала плечами:

— Рано еще говорить о «шапке». Может, Ренат решит, что у нас перерасход, и не даст денег. А по костюмам у нас точно перерасход!

Из рации донеслось:

— Снимаем. Все на площадку!

Дождь прекратился, на площадке царило оживление. Несмотря на ночную прохладу и сырость, Васильев страшно потел, гримеры без конца промокали ему лицо и обновляли грим, он нервничал, изводил режиссера, которому и без того доставалось от продюсера. Словом, все шло своим чередом…

Дуня Пыльникова, играющая главную героиню, совсем юная актриса, уже прославившаяся ролью в популярном сериале, пожаловалась:

— У меня дома отключили горячую воду, как я теперь отмываться буду?

Аня сочувственно покачала головой: актриса с ног до головы была залита киношной кровью. Дуня была симпатична ей: она не «звездила» и не куражилась над костюмерами, работала в поте лица, беспрекословно выполняя все требования режиссера, а в перерывах была обычной девчонкой, шутила, говорила о любимой музыке, о книгах, рассказывала о своей собаке.

— А хочешь, поедем ко мне? — предложила Аня. — У нас есть горячая вода, помоешься по-человечески, поспишь перед сменой.

— Это удобно? — колебалась Дуня.

— Конечно.

После смены они вместе отправились домой. Васильев предложил:

— Девчонки, давайте я вас довезу!

— Спасибо, Антон, — ответила Аня, — но нас уже ждут.

Девушек отвозил приставленный к актерам водитель. Он быстро домчал их по утренней Москве на Потылиху. Там они принимали душ, пили чай с Женей, собиравшейся на смену, и наконец улеглись. Аня поставила будильник на двенадцать, однако на всякий случай написала Артему, чтобы он ее разбудил. Спать оставалось не более пяти часов.

Ей приснился Тим… Счастливый сон, светлый, нежный. И все было так просто, легко, и никаких недоговоренностей, непонятного сопротивления Тима. А главное, не было того постыдного скандала, который Аня закатила ему перед расставанием. Проснувшись раньше будильника, она улыбалась. Ответила на звонок Артема, готовила Дуне завтрак, потом проводила ее и все хранила это теплое ощущение.

Она тогда и не собиралась скандалить, получилось само собой. Расстроенная предстоящей долгой разлукой, Аня сошла с тормозов, не смогла совладать с эмоциями. Обида, неопределенность положения, ревность к неведомому — что сыграло свою зловещую роль? Она вовсе не хотела так расставаться. Заранее продумала тактику поведения и так позорно сорвалась! Наговорила много пусть справедливых, но обидных слов. Неоправданные претензии, упреки — как снежный ком. Ее несло. Не хватало здравого смысла, чтобы остановиться.

Тим молча слушал, не глядя ей в глаза. Хмурился, морщился, как от боли. И в конечном итоге произнес всего одну убийственную фразу:

— Я опять скажу, что ты совершенно свободна и что нам надо расстаться.

Аня чудом удержалась, не расплакалась.

— Что ж, раз я свободна, то… — проговорила она с усилием. — Значит, свободна!

Зачем, зачем мне эта свобода? Тем более что она ложная. Пока я люблю, не может быть свободы. А он мне никогда не говорил, что любит. И я тоже. Будто оберегаем каждый свою территорию…

Они опять попрощались будто навсегда. Плохо попрощались. Она уехала, не поцеловав Тима, не сказав ему добрых напутственных слов. Это разрыв…

К часу Аня не была готова, и Артем покорно ждал ее в машине.

— Мы куда-нибудь опаздываем? — спросила она после приветственного поцелуя.

— Что-то пропустим, конечно, но это не страшно.

Аня села на переднее сиденье, и они помчались. Ненашев привез ее в Коломенское на джазовый фестиваль. Тут царил праздник. Толпы молодежи и людей разных возрастов разместились прямо на траве перед сколоченной эстрадой. Вид открывался чудесный. Публика радовала веселыми лицами, приветливыми улыбками. Лето опьяняло не меньше музыки и напитков. Летом город бывает удивительно хорош, несмотря ни на что.

Аня смотрела на оживленного, отбивающего ритм и подпевающего Артема и улыбалась. На него заглядывались девушки, и это почему-то было приятно. И не надо было думать о солнце над Мальтой, об обиде, о вечном непокое и недосягаемом счастье…

Потом они обедали в милом кафе. Немного прогулялись по залитым солнцем улицам. Аня была так благодарна Артему за этот праздник, что, кажется, слишком пылко попрощалась с ним у проходной «Мосфильма» в шестом часу вечера. Его глаза вновь загорелись опасным огоньком. Он уезжал, как ей показалось, взбодренный и обнадеженный.

В съемках наметился перерыв, выдалось сразу несколько свободных дней. Мордвинова даже не знала, как распорядиться этим неожиданным подарком.

Дел, конечно, накопилась прорва. Необходимо закупить на месяц продуктов: дома шаром покати. Перестирать кучу своего, а не киношного, барахла. Сделать генеральную уборку: в доме не пылесосили и не мыли Бог знает сколько времени. У матери с дочерью просто не оставалось сил на уборку после смены, а в редкие выходные получалось только отоспаться. А ведь у большинства женщин есть еще мужья и маленькие дети! Собой неплохо было бы заняться: маникюр-педикюр, очистительные маски и прочее.