Джуд Деверо - Герцогиня

Возле ключицы Клер увидела глубокий шрам. Это удивило ее, хотя она уже успела привыкнуть к шрамам на его лице. Она расстегнула рубаху ниже и обнаружила еще два шрама. Забыв о скромности, она совсем расстегнула рубашку на Тревельяне. У него была не очень широкая, но мускулистая грудь. Очевидно, он раньше много занимался гимнастикой. Клер особенно заинтересовало множество мелких белых шрамов на ребрах. Она провела пальцем по одному, другому, третьему... И предположила, что это следы ножевых ранений. Что произошло тогда с Тревельяном? Шрамы были длиной от одного до трех дюймов, и удивление вызывало их количество. Клер слышала, как жестоко обращались с воспитанниками в английских мужских школах, эти следы вряд ли оставила палка воспитателя. Она решила раздеть Тревельяна и осмотреть все его тело.

- Помоги мне, - сказала она Оману, избегая смотреть ему в глаза. "Пусть считает, что так ухаживают за больными все американские девушки", - подумала она.

Тревельян застонал, когда Оман с помощью Клер принялся раздевать его. На его спине Клер увидела шрамы. Четыре возле шеи и на левом плече. Они напоминали следы когтей, как будто какой-то крупный зверь прыгнул сверху на спину. Происхождение этих шрамов понять было легче. Отец Клер любил охотиться и, возвращаясь домой из экспедиций в глухие места американского Запада, рассказывал леденящие кровь истории об охотниках, вступавших в схватку с медведем или пумой.

Но Клер не знала, любит ли охоту Тревельян. В его комнатах не было охотничьих трофеев, как у ее отца. Отец любил рассказывать, когда и какого зверя он добыл.

Она отослала Омана и обтерла грудь и спину больного горячей водой. Потом достала из сундука, стоявшего у окна, чистую рубашку, весьма странного вида: сшитая из тонкого хлопка с узором из крошечных человеческих фигурок коричневого и белого цвета. Клер с трудом натянула ее на Тревельяна. Не успела она закончить, как его опять затрясло в ознобе. Она немедленно залезла к нему под одеяло, прижала к себе и стала гладить лицо, стараясь унять лихорадку.

Тревельян медленно просыпался. Ему стоило большого труда вспомнить, где он. На какое-то мгновение ему показалось, что он снова в Пеше и балдахин свисает над кроватью Ниссы.

Однако, повернув голову, он увидел каменную стену, тяжелую дубовую кровать и сразу все вспомнил. С трудом осознавая реальность, он понял, что голова его покоится на упругой женской груди. Тихо отодвинувшись, он увидел Клер, прижимавшую его к себе. Она спала, но, как только он зашевелился, немедленно открыла глаза и улыбнулась.

Так же легко и естественно, как день приходит на смену ночи, Тревельян положил руку ей на грудь и поцеловал в шею.

Почувствовав его губы на своем теле, Клер на мгновение закрыла глаза. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она пошевелилась, переменила положение, и Тревельян оказался на ней. Она почувствовала, что он возбудился. В мгновение ока он превратился из больного ребенка в жаждущего любви мужчину.

Губы его заскользили по шее к уху. Он нежно прикусил мочку. Клер выгнулась и напряглась, а его рука уже ласкала ее грудь. Рука Тревельяна двинулась ниже, к талии, скользнула по бедру к колену. Внезапно он взял Клер за подбородок и повернул к себе ее лицо, чтобы она посмотрела ему в глаза. Как будто хотел, чтобы она поняла, что рядом с ней уже не друг, не пациент, но он, Тревельян, собственной персоной.

Клер не приняла вызова, она не была готова к тому, что прочла в его глазах. Отвернувшись, она прошептала: "Нет!"

Не говоря ни слова, Тревельян отодвинулся, и Клер встала с кровати. Руки ее дрожали, озноб сотрясал тело.

"Мне пора уходить отсюда", - подумала она и двинулась к двери.

- Вы давно здесь? - спросил ей вслед Тревельян. Она остановилась в ногах кровати.

- Две ночи и один день. - Зубы Клер стучали то ли от холода, то ли от страха.

- Вы все это время одна ухаживали за мной?

- Оман помогал мне. - Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

- А что думают по поводу вашего отсутствия в доме? Гарри, должно быть, очень огорчен.

Клер понимала, что Тревельян говорит все это, пытаясь задержать ее.

- Никто не знает, что меня не было. Сестра сказала всем, что я очень больна и меня нельзя беспокоить. Думаю, она сообщила, что у меня нечто вроде смеси оспы с холерой - очень заразная болезнь! - Она наконец посмотрела на Тревельяна. Как это она до сих пор не замечала его густых длинных ресниц?! Он улыбнулся.

- Как вы добры, и какая замечательная у вас сестра.

- Сара сделала это не бесплатно. Она на три дня одолжила изумруд у Омана и передала через него, что я должна отдать ей мой рубиновый браслет.

- И вы согласились.

- Конечно. Мне все равно. Я не люблю рубины. Они напоминают капли крови. Я предпочитаю изумруды. Они похожи на свежую зелень.

Тревельян закрыл глаза и откинулся на подушки.

- Благодарю вас.

Клер не удержалась и взглянула на него. Она все еще ощущала его поцелуи на своей шее.

- Думаю, теперь все будет в порядке. Оман говорит, что, когда эти приступы проходят, вы чувствуете себя нормально. А теперь мне пора.

Тревельян открыл глаза, и она увидела в них мольбу.

- Пожалуйста, не уходите.

Она знала, как редко этот человек говорит кому-нибудь "пожалуйста".

- Но я должна... Я не могу дольше оставаться... Тревельян улыбнулся своей все понимающей улыбкой.

- Вы хотите уйти, потому что я поцеловал вас, да?

- Вы не должны были этого делать, - тихо ответила Клер. - Мы не должны... не должны...

- Я был в полусне и думал, все это мне грезится... Вы не должны сердиться на меня...

- А я и не сержусь, я...

- О, я понимаю. Это из-за Гарри. Вам не нравится, что мои поцелуи волнуют вас сильнее. Кстати, Гарри уже целовал вас? Мне кажется, лошадей он любит больше, чем женщин, и уж во всяком случае, предпочитает опытных женщин...

Клер окаменела от гнева.

- Да будет вам известно: мне нравятся поцелуи Гарри, - объявила она, подходя к кровати. - Мне все в нем нравится. Он красивее вас, у него светлые глаза, а у вас - темные, и у него наверняка нет ни одного шрама на теле!

Тревельян продолжал улыбаться.

- Но вам знакомо мое тело, - сказал он так тихо, что Клер едва расслышала его слова.

- Вы мне отвратительны!

Она повернулась, чтобы уйти, но Тревельян схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, упорно избегая его взгляда.

- Простите меня, - попросил Тревельян. - Простите, что я хотел любить прекрасную женщину, лежавшую со мной в постели. Это отвратительно с моей стороны. Простите за то, что я завидую Гарри, - у него есть все в жизни. Да, вы правы: я достоин презрения. Отныне постараюсь сдерживать свои чувства!

Клер внимательно смотрела на него.

- Вы не верите в то, что говорите.

- Я не могу быть искренним, не могу, ибо чувствую совсем по-другому. Можете ненавидеть меня, но больше всего я хотел бы повторить все то, что было между нами!