Бренда Джойс - Пламенный вихрь

У него бешено билось сердце. Он встал над ней на колени и обхватил ладонями ее лицо - оно было такое холодное.

- Сторм! Сторм! - Она не проявляла признаков жизни. Опасаясь двигать ее на случай, если у нее что-нибудь сломано, он мягко коснулся пальцем ее горла и нащупал замедленный, по ровный пульс, - Слава Богу!

Его колени упирались в землю около ее бедер, не касаясь их, а ладони обхватывали ее лицо, не поднимая и не сдвигая головы.

- Сторм! Сторм! Очнись, радость моя. Очнись, chere. Сторм!

Она открыла глаза. Даже в темноте он заметил, что она не может сфокусировать взгляд.

- С тобой вес в порядке? - хрипло спросил он.

Она сумела сосредоточить на нем взгляд и закрыла глаза.

- Сторм!

Она застонала и снова открыла глаза.

- Как будто у меня ничего не сломано, - наконец неуверенно произнесла она.

- Ты уверена?

- Да.

Чувство облегчения сменилось гневом.

- Что, черт побери, вы там делали? - проревел он.

- Подглядывала, - тем же слабым голосом ответила она.

Он негодующе уставился на нее, потом невольно улыбнулся.

- Я ведь уже говорил, - сказал он, поглаживая пальцем ее нежное лицо, вам просто нужно было предложить мне что-нибудь получше.

Ее глаза наполнились слезами.

- Chere, - хрипло сказал он, - не плачь. - Он смахнул слезы пальцем. В следующий раз, когда ты захочешь знать, куда я собрался, спроси прямо.

Они смотрели друг другу в глаза. Сторм помолчала, как будто припоминая что-то, потом сказала:

- В первый раз слышу, что вас достаточно всего-навсего спросить.

Он улыбнулся, отодвигаясь от нее:

- Вы можете сесть?

Она кивнула. Он хотел помочь ей встать, но она застонала, и он тут же опустил ее обратно.

- Все-таки вам нехорошо, - упрекнул он.

- Бретт! Бретт! Что здесь происходит?

Сторм почувствовала, как Бретт замер. Она замерла тоже и приподнялась на локтях, всматриваясь. Бретт сказал через плечо:

- Иди в дом, Одри. Мне придется на время взять твой экипаж. Пожалуйста, прикажи его подать.

- Может, послать за доктором? Кто это?

- Одри, - властно начал Бретт.

Сторм, сама не замечая этого, села и принялась разглядывать немыслимо шикарную, да еще и невысокую, женщину с фонарем в руке, омываемую льющимся из дома светом.

- Вы не собираетесь нас познакомить, Бретт? - спросила она как можно ехиднее, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Она никогда не сможет соперничать с этой женщиной, никогда!

- Иди в дом, - хрипло повторил Бретт. - Давай, Одри. Сторм, ложитесь, сказал он гораздо нежнее, придерживая ее рукой за спину и опуская на землю.

Сторм послушно легла, но было уже поздно: они с женщиной успели встретиться взглядами, и Сторм заметила в ее глазах внезапное понимание, когда Бретт назвал ее по имени. Она вновь почувствовала тошноту и головокружение. Его любовница была миниатюрная, округлая, красивая, женственная, изящная - у нее было все, чего не было у Сторм.

- Ладно, Бретт, - негромко сказала Одри а послушно исчезла.

Сторм поняла, что сейчас ее стошнит. Она перевернулась, и ее вырвало. Когда все кончилось, она обнаружила, что Бретт нежно поддерживает ее. Она была готова разреветься. Когда он принялся гладить ее по волосам, желание плакать стало еще сильнее.

- Не надо, - простонала она.

Его рука замерла. Долгие мгновения, борясь с волнами головокружения и тошноты, Сторм продолжала видеть перед собой эту красивую женщину. Потом Бретт негромко произнес:

- Экипаж уже здесь.

Он без усилий поднял ее, и Сторм уткнулась лицом ему в грудь. Он донес ее до экипажа, забрался в него и сел держа ее у себя на коленях. Почему-то оттого, что ее так держат, она потеряла всякое самообладание. И очень тиха заплакала.

- Вам больно? - сразу спросил он. Его тело напряглось под ее телом, теплые руки обхватили ее крепче.

- Нет, - прошептала она сквозь слезы. - Голова болит.

- Не плачьте, прошу вас, - нежно сказал он, еще ближе прижимая ее к своей груди, так что ее груди передавалось биение его сердца. Она уткнула лицо в уголок между его плечом и шеей и закрыла глаза. - Почему вы плачете, Сторм?

Она покачала головой. Говорить она не могла. Нежность в его голосе только усиливала смятение ее чувств. Но она ощущала его руки, гладившие, ободрявшие ее, и за мгновение до того, как ее окутала благословенная тьма, ей показалось, будто он прошептал:

- Прости меня, chere.

***

Часом позже она все еще была без сознания.

Бретт стоял рядом с ней, и его сердце трепетало от вида ее бледного лица - сейчас такого безмятежного, каким он еще никогда его не видел, - пока доктор Уинслоу обследовал ее.

- Ну, как? - скованным голосом спросил Бретт. - Почему она все еще не пришла в себя? Она поправится?

- Успокойтесь, Бретт, ваша прелестная женушка цела и почти невредима.

- Что вы имеете в виду? - осведомился Бретт.

- Все кости целы, но у нее сотрясение мозга. На затылке шишка размером с апельсин.

- Это может оказаться серьезным, - не двигаясь, сдавленным голосом сказал Бретт.

- Нет, если у нее будет неделя полного покоя. Я хочу, чтобы три следующих дня она лежала в постели. Потом она может принимать посетителей, но только ненадолго. Никаких прогулок и верховой езды. Спать в отдельных комнатах. Побольше отдыхать.

Бретт нахмурился, пытаясь представить, как он сможет удержать Сторм в бездействии целую неделю.

- Она будет отбиваться руками и ногами, - пробормотал он.

- Никаких отбиваний, - сказал Уинслоу. - Ей показан полный покой.

- Она самая вспыльчивая женщина, какую я когда-либо видел.

Уинслоу улыбнулся:

- Так не сердите ее.

- Вам легко говорить, - пробормотал Бретт, глядя на лежавшую без сознания на кровати девушку.

- Если боль будет слишком сильной, можете дать ей несколько капель лауданума, - продолжил Уинслоу.

- Какая боль?

- Какое-то время у нее будут головные боли. Бретт подошел к кровати и поправил покрывало, испытующе глядя на нее.

- Вы уверены, что это всего лишь сотрясение? Там ее стошнило.

- Только сотрясение, - заверил Уинслоу. - Не надо провожать, Бретт. Я найду дорогу.

Уинслоу вышел, и Бретт присел на край постели Сторм. Она не шелохнулась. Он взял ее за руку. Ладонь была сухая и теплая, мозолистая, а не мягкая и шелковистая. Он держал ее, трогая и рассматривая каждую черточку. Было очень странно видеть ее такой - она казалась очень юной и незащищенной. Он откинул ее густые волосы с висков, потом бессознательно наклонился и поцеловал открывшееся место и сразу же ощутил сладкий укол желания.

"Я не стану этого делать, - подумал он. - Я не стану аннулировать этот брак, вот и все".

Придя к этому решению, он почувствовал себя гораздо лучше. Он не намерен снова разбираться в их отношениях. С него достаточно. Стоит ему начать думать об этом, как он снова станет злиться на себя, колебаться и, того и гляди, передумает. Она застонала.