Мэриан Кайз - Не горюй !

Надеть мне было совершенно нечего.

Я начала скорбеть, что так легкомысленно бросила все свои замечательные платья в Лондоне. Вела себя как приговоренный по дороге на эшафот - рыдала, утверждала, что моя жизнь кончена и что мне там, куда я еду, ничего не понадобится.

А ведь я ехала всего лишь в Дублин. Не на тот свет. Я должна была догадаться, что рано или поздно я снова стану нормальной. Не слишком счастливой, разумеется, но все же. И способной нравиться.

Ввиду того, что мои приличные одежки находились в другом городе, мне ничего не оставалось, как снова позаимствовать что-то у Хелен.

Можно было не сомневаться: ей это не понравится. Но она и так злилась на меня за то, что я якобы строила глазки ее парню. Так что я теряю?

Я начала поспешно копаться в шкафу Хелен. Надо признаться, у нее были очень красивые веши, и я почувствовала былое возбуждение. Я обожала хорошие тряпки! Сейчас я напоминала себе человека, пробирающегося через пустыню и умирающего от жажды, который неожиданно наткнулся на целый яшикледяной кока-колы. Наверное, я слишком долго проходила в ночной рубашке.

Я отыскала маленькое платье винного цвета и решила, что оно подойдет. Поспешно напялив его на себя, я вернулась к себе в комнату, посмотрела в зеркало и во второй раз за два дня порадовалась тому, что увидела.

Я выглядела выше ростом, стройнее и моложе. И совсем не походила на мать-одиночку или брошенную жену. Уж не знаю, как они должны выглядеть, брошенные жены.

Вместе с шерстяными колготками и сапогами я смотрелась как молодая девушка (ха!), даже как невинная девушка (два раза ха!). И хотя платье было мне немного коротко, демонстрируя основательную часть моих бедер, поскольку Хелен была значительно ниже ростом, меня это не смущало.

Тут появилась мама и пришла в ужас от моего вида. Я не стала с ней спорить.

- Отвяжись, - сказала я ей.

Затем я занялась макияжем. Я была очень возбуждена перспективой выйти из дома. Я уже забыла, что значит развлекаться.

Раньше я обожала ходить повсюду. Вообще-то я очень общительный человек, и, пока мой муж меня не бросил, все любили со мной общаться.

Я никогда не отказывалась от приглашений. "Надо доставлять себе радость, пока есть такая возможность, - утверждала я, - потому что умрем мы наверняка надолго". Почти всегда я приходила на вечеринку первой. И уходила одной из последних.

Толстый слой тонального крема скрыл зимнюю бледность.

Я - сторонница хорошей косметики в больших количествах. И хотя загар был моден в восьмидесятые годы и неуместен в скромные девяностые, тяготеющие к естественным краскам, я могу со стыдом признаться, что мне очень хотелось быть загорелой.

Ладно-ладно, я знаю, что избыток ультрафиолета ведет к раку кожи и, хуже того, делает твое лицо похожим на лица австралийцев, но я все равно придерживалась мнения, что гладкое загорелое лицо выглядит очень здоровым и привлекательным. Да и зачем прятаться от солнца, чтобы не заработать рак кожи и выглядеть трупом, когда в любой момент тебя может сбить автобус?

Но, увы, загар отсутствовал. Мне только хотелось его иметь. Поэтому я была готова с помощью косметики организовать себе фальшивый загар.

Итак, мой макияж вовсе не был бледным. Поверх тонального крема я нанесла две полоски румян - по одной на каждую щеку. Вид получился довольно странный, пришлось румяна как следует размазать по щекам.

Уверена, что мне не послышалось: мама бормотала что-то вроде "клоун Коко". Но когда я резко повернулась, она с совершенно равнодушным видом рассматривала свои ногти.

Наверное, мне послышалось.

Яркая помада, чтобы никто не ошибся и сообразил, что, несмотря на молодежное платье, я женщина.

Женщина!

Мне нравилось это слово. Я бы произнесла его вслух, но, к моему удивлению, мама не выскочила из комнаты, когда я ей нагрубила, а все еще сидела на кровати, наблюдая, как я крашусь. Я решила, что достаточно беспокоила ее за последний месяц.

Серый карандаш для век и черная тушь сделали мои глаза ярко-голубыми. Если вспомнить про чистые блестящие волосы, то можно догадаться, что я была довольна результатом своих усилий.

Разумеется, у мамы было другое мнение.

- Ты собираешься надеть юбку с этой блузкой? - спросила она.

- Мам, ты прекрасно знаешь, что это платье, а не блузка, - спокойно ответила я.

Ей не удастся помешать мне чувствовать себя прекрасно!

- На Хелен это, может, и платье, - признала она. - Но на тебе оно выглядит как блузка.

Я проигнорировала это замечание.

- А ты спросила у Хелен разрешения взять его? - спросила она, явно вознамерившись испортить мне настроение. - Потому что разбираться с Хелен придется мне. Тебе на это наплевать. Ты будешь в городе с твоими друзьями пить коктейли, или что вы там пьете, а я останусь здесь, и это на меня будет орать, как на собаку, моя младшая дочь.

- Ой, перестань, мам, - взмолилась я. - Я напишу Хелен записку, объясню, что взяла платье взаймы. Когда я привезу свои вещи из Лондона, она сможет их поносить.

Мама молчала.

- Ну как, сойдет? - спросила я.

- Да, - улыбнулась она и ворчливо призналась: - Ты выглядишь прелестно.

Когда я уже собралась выходить из комнаты, мое внимание привлек какой-то блеск на туалетном столике. Мое обручальное кольцо! Я забыла надеть его после душа. Оно лежало и подмигивало мне, явно желая выбраться из дома хоть ненадолго. Я вернулась и взяла его. Но не надела. Кто знает, может, если я перестану носить обручальное кольцо, то наконец поверю, что моего брака больше не существует? Вздохнув, я снова положила кольцо на столик.

Когда я подошла к отцу за ключами от машины, он смотрел телевизор. Мне кажется, он вздрогнул от испуга, когда мне удалось переключить его внимание с экрана на себя.

- Ты очень красивая, - сказал он с изумлением. - Куда-то собралась?

- В город, я встречаюсь с Лаурой. - объяснила я.

- Только поосторожней с этой чертовой машиной, - попросил он с беспокойством.

Отец родился в маленьком городке на западе Ирландии. Несмотря на то что он последние тридцать три года жил в Дублине, он не доверял его обитателям. Ему казалось, что все они - мелкие хулиганы и воришки. И еще ему казалось, что центр Дублина похож на Бейрут Только Бейрут намного спокойнее.

- Все будет в порядке, папа, - уверила я его - Я оставлю машину на стоянке.

Но это его не успокоило.

- Обязательно забери ее до полуночи, - продолжал волноваться он. - В это время все охраняемые стоянки закрываются. И если ты не возьмешь машину, мне завтра придется идти на работу пешком.

Я сдержалась и не стала говорить ему, что пешком ему не придется никуда идти, даже если я не пригоню машину. Ничто не мешает ему взять мамину машину или поехать на общественном транспорте.