Мэриан Кайз - Не горюй !

- Да? - обрадовалась я. - Обожаю шоколадный мусс!

- Я знаю, - сказал он. - Зачем бы иначе я его покупал? Ну а если ты будешь очень-очень хорошей, - продолжил он дразнить меня, - позволю тебе слизать этот мусс у меня с живота.

Я расхохоталась. До чего же он мил. И не могла сдержать дрожь похоти при мысли о его плоском, мускулистом животе.

Хотя он скорее всего такой реакции и добивался.

Я поспешно налила себе еще бокал вина, но на этот раз принялась пить его маленькими глотками.

Адам начал накрывать на стол, и сразу стало ясно, что ему редко приходится этим заниматься. У плиты он выглядел явно не на месте. Он метался от плиты к раковине и обратно, а макароны переваривались, и салат начал вянуть. Нет, определенно, стряпня с ним никак не сочеталась. Тем трогательнее было его желание приготовить для меня ужин. Он выглядел так неуверенно, пока нес тарелку к столу и торжественно ставил ее передо мной!

- Выпей еще вина, - предложил он, доливая бокал.

Замечательная перемена. Еще десять минут назад он вел себя как местное отделение общества анонимных алкоголиков.

- Уж не пытаешься ли ты меня напоить? - спросила я, делая вид, что сержусь.

- Я действительно хочу тебя напоить, чтобы ты не разобрала, какой ужасный я приготовил ужин, - рассмеялся он.

- Уверена, что все очень вкусно, - вежливо возразила я.

Должна признаться, что я смогла съесть совсем немного. И не из-за плохого вкуса. Хотя вполне возможно, что макароны действительно были невкусными, не могу судить. Просто я так нервничала, обстановка была такой напряженной, что мне хотелось сказать: "Слушай, Адам, дорогой, мы оба знаем, зачем я здесь, Так давай кончим играть в догонялки!"

Он тоже не мог есть.

Но в данном случае, возможно, из-за вкуса еды, а не из-за нервов.

Мы сидели за столом друг напротив друга и возили по тарелкам макароны. Нетронутый салат вял в миске и выглядел одиноким и потерянным.

Разговор не клеился.

Я время от времени поглядывала на него и видела, что он за мной наблюдает. От выражения его лица мне становилось жарко и неловко. О еде вообще не могло быть и речи.

Кстати, то, как я реагирую на пищу в компании с мужчиной, является верным показателем моих чувств к нему.

Если я не могу есть, значит, я от него без ума.

Если мне удается выпить апельсинового сока и утром съесть тост, это означает конец начала.

А если я доедаю еду, оставшуюся у него на тарелке, можно считать, что роман завершился. Или что я выхожу за него замуж.

Во всяком случае, так бывало раньше.

- Это все, что ты можешь съесть? - спросил он, глядя на гору макарон на моей тарелке.

Он выглядел разочарованным, и мне стало неловко.

- Адам, - попробовала я объясниться, - ты меня извини... Я уверена, что паста замечательная, но я не могу есть. Не знаю почему. Мне очень жаль. - Я с мольбой взглянула на него.

- Пустяки, - сказал он, убирая тарелки.

- Ты больше никогда не будешь для меня готовить? - печально спросила я.

- Обязательно буду, - успокоил он меня. - И ради бога, не смотри на меня так жалостливо.

- Я нервничаю, вот и все, - сказала я. - Дело не в том, что еда невкусная.

- Нервничаешь? - Он подошел ко мне и сел рядом. - У тебя нет причин нервничать.

- Разве? - спросила я, глядя ему прямо в глаза. Совсем стыд потеряла! И первая в этом признаюсь.

- Нет, - пробормотал он. - У тебя нет причины нервничать.

Он очень нежно обнял меня за плечи и положил одну руку мне на затылок.

Я закрыла глаза. Не могла поверить, что так поступаю, но останавливаться не собиралась.

Его лицо приблизилось к моему, я вдохнула запах его кожи - и стала ждать поцелуя.

Когда он меня поцеловал, я оказалась на седьмом небе. Это был нежный, мягкий и настойчивый поцелуй. Так целуются люди, которые умеют это делать, но не из-за того, что ранее напрактиковались на тысячах других женщин.

Адам вдруг отстранился от меня, и я с тревогой открыла глаза.

Что бы это могло значить?

- Все в порядке? - тихо спросил он.

- В порядке? - удивилась я. - Больше чем в порядке!

Он засмеялся.

- Нет, я хотел спросить, ничего, что я тебя поцеловал? Понимаешь, я не хотел бы переступать какие-то границы.

- Все хорошо, - уверила я его.

- Я знаю, тебя очень обидели, - сказал он.

- Но ты ведь мой друг, - напомнила я ему. - Так что все в порядке.

- Я хотел бы быть для тебя больше, чем другом, - сказал он.

- И это годится, - согласилась я.

- Правда? - спросил он, ища в моем лице подтверждения.

- Чистая правда, - сказала я.

Господи, я не оставила себе никакого шанса на маневр.

Да я и не хотела.

Раз я начала, то закончу.

Адам снова поцеловал меня. Мне было так же приятно, как и в первый раз.

Слегка отодвинувшись, он изумленно смотрел на меня.

- Господи, какая ты красивая!

- Да нет, ты ошибаешься, - смутилась я.

- Нет, очень красивая, - убежденно повторил он.

- Да нет, - возразила я. - Вот Хелен - та красивая.

Адам помолчал.

- А ты очень милая.

- Какая жалость, что ты такой урод!

Теперь засмеялся он.

В этом человеке не было ни капли тщеславия! Хотя, кто знает, может, в тщеславии и нет необходимости, если ты так хорош собой.

Он снова поцеловал меня. Это было чудесно. В его объятиях я чувствовала себя в полной безопасности. И еще я понимала, что тоже нужна ему - не меньше, чем он мне.

- Ты помнишь, что мы знакомы всего две недели? - спросил он.

"Господи, нет! - подумала я. - Неужели он хочет этим сказать, что нам рано в койку? Не собирается ли он установить какой-то временной барьер? К примеру, что мы можем переспать только после того, как будем встречаться в течение, скажем, трех месяцев?"

- Да, - осторожно подтвердила я. - Точнее - десять дней.

- Но кажется, что много дольше, - сказал он. - Много, много дольше.

Слава богу!

- Я так рад, что тебя встретил, - продолжил он. - Ты не похожа на других.

- Да нет, - снова возразила я. - Я самая обыкновенная.

- Для меня ты особенная.

- Почему?

- Да не знаю, - сказал он и, откинувшись на спинку стула, посмотрел на меня. - Ты интересная, имеешь свое мнение и с чувством юмора. Но самое главное - ты милая... Ну, в смысле, по своей сути ты очень порядочный человек.

- Далеко не всегда, - заявила я. - Видел бы ты меня две недели назад! Я была настоящим антихристом.

Он засмеялся, а я разозлилась на себя. Что же это такое? Сижу здесь, рядом с красивым мужиком, который говорит мне комплименты, а я из кожи лезу вон, чтобы доказать ему, что он ошибается. Обычно бывает наоборот. Я вначале говорю мужчине всякие приятные вещи о себе, а он весь остаток времени пытается убедить меня, что все неправда.

Он наклонился и снова поцеловал меня.

Божественное ощущение!

Мне хотелось сдаться - быть с ним, не чувствуя никакого беспокойства и никакой вины.