Эдит Лэйтон - Гордое сердце

- Потанцевать с мисс Гаскойн? - спросил его отец. - Что ж, это милый жест. Но как насчет леди Аннабелл? Я считал, что твои хорошие новости могут касаться ее.

- Слишком рано, - уклончиво произнес Драмм.

- Как бы не стало поздно, - сказал граф. - Я имею в виду, что кто-нибудь перехватит у тебя замечательную возможность стать ее мужем, если будешь слишком долго колебаться. Эта леди изысканна, и желающие завоевать ее найдутся. Кто-то другой станет добиваться от нее большего, чем танец, если ты не начнешь действовать. - Он оглядел сына. - Если тебя это не волнует, то у ее поклонников появляются реальные шансы на успех.

Драмм нахмурился, задумавшись о словах отца, понимая, что, может быть, его предупредили о собственных матримониальных интересах. Неужели он хочет сказать, что если его сын не пожелает жениться на леди Аннабелл, то он сам вступит в игру и станет ее мужем?

- Не хмурься, - сказал граф. - Твое время еще не вышло. С решением можно подождать до бала. Я вернусь вовремя, чтобы посетить его. Ни за что не пропустил бы такое.

- Вернусь? - переспросил Драмм. - Но вы же только вошли.

- Я приехал, чтобы рассказать о своем расследовании. И теперь пойду по другому следу, который обещает гораздо больше. Не волнуйся за меня.

Но Драмм явно беспокоился. Пока его отец сравнивал свои заметки с записями Эрика, Драмм, не переставая, морщил лоб. Что бы он ни говорил, полной уверенности, что несчастный случай объяснялся всего лишь стечением обстоятельств, у него не было. Поэтому отец подвергает себя опасности, так или иначе. Она может исходить со стороны врагов государства, которые пойдут даже на убийство, чтобы избежать расследования. А если граф Уинтертон останется в городе, ему грозит опасность со стороны леди, у которой в отношении него могут быть хоть и более нежные, но не менее коварные и низменные планы.

Глава 19

Музыканты играли вальс, хотя полной уверенности в этом не было, потому что мелодия все время менялась. Драмма никогда особенно не волновали такие развлечения, но сейчас он не мог дождаться, когда же войдет в зал. Это было блестящее зрелище. Зал так ярко освещался множеством свечей в старинных канделябрах, что Драмму приходилось щуриться, казалось, все предметы искрятся. Собралось очень много народу, но все расступились, когда он вошел. Драмм шел так, будто с ним никогда ничего не происходило. Ноги были сильными и здоровыми, каждый мог сказать это, поскольку на нем были нарядные панталоны до колена и шелковые белые чулки. Драмм опустил глаза, увидел две идеальные ноги и решил, что этого достаточно для всех, потому что присутствующие кланялись ему или приседали в реверансе.

Он искал глазами свою партнершу. Ее оказалось трудно найти, поскольку танцоры все время превращались то в нищих, то в уток, но потом, как это водится в снах, снова становились людьми. Наконец он увидел Александру, она стояла перед ним, улыбаясь и дожидаясь, когда он пригласит ее на танец. Он подошел к ней, хотя для этого ему пришлось подниматься в гору, а она все время куда-то уплывала.

Она была одета в ярко-розовое платье. Иногда оно становилось пурпурным, потом снова розовым, и Драмм ощущал тепло в сердце и внизу живота от одного только взгляда на девушку. Он подошел к ней и поклонился. Она засмеялась, глядя на него снизу. Снизу? Он прежде никогда не стоял с ней рядом и от удивления чуть не проснулся. Но было так чудесно смотреть в ее глаза, а еще лучше обнять ее. Драмм вздохнул от удовольствия.

Александра была небольшого роста. Еле доставала ему до подбородка. Она прильнула к нему, ее теплое дыхание коснулось его шеи, а груди прижались к его торсу. Странно, что платье на ней вдруг оказалось совершенно прозрачным, но так было еще лучше. Его рука опустилась ниже, чтобы крепче обнять девушку, и сон чуть не превратился во что-то совсем другое.

Драмм повернулся в постели, и деревянная планка воткнулась ему в ногу, прогоняя прочь эротические фантазии.

- Мы танцуем! - с улыбкой проговорила она, напоминая ему, что с ногой у него все в порядке и они на балу. Он был очень горд.

- Я же говорил, что так и будет.

Они танцевали, медленно вращаясь, и Драмм переплывал из сна в темное, глубокое, лишенное образов наслаждение.

- Что ты делаешь? - спросил его отец.

- Танцую, - ответил Драмм, снова возвращаясь в сон.

- Очень хорошо, - сказал отец, и Драмм, опустив глаза, обнаружил, что теперь его партнерша - изысканная Аннабелл.

Она была прекрасна, вся в голубом, но ему внезапно стало так холодно, словно он танцевал с ледяной статуей. Драмм оглянулся в поисках Александры и увидел ее - танцующей в объятиях его отца.

- Прекратите! - закричал он. - Вы не можете этого делать. Она простолюдинка, отпустите ее.

Руки отца опустились, и, поскольку Александра кружилась, она не устояла на ногах и упала на пол.

В это мгновение ее лицо приобрело ужасное выражение, которое поразило Драмма в самое сердце, потому что на ее лице отразились вина и страх. Драмм замер.

- Я уже видел это выражение, - сказал он, - не помню, когда и где. Перестань, пожалуйста.

- Ты знаешь, когда, - сказала она, - и почему. - Он застонал, припоминая, побежал к ней, пытаясь помочь ей встать, но остановился и посмотрел вниз, потому что почувствовал боль. В его голень впилась крыса. Испугавшись, он сильно затряс ногой...

- Милорд? - послышался голос рядом с кроватью, Драмм открыл глаза. И снова зажмурился, потому что свет от лампы, которую держал Граймз, ослеплял его в темной комнате.

- Вы кричали, - сказал Граймз. - Вам больно? Нога болит?

- Болит, - ответил Драмм. - Посмотри, что там с ней?

Граймз поднял одеяло, поднес лампу ближе и тревожно свистнул.

- Планка из шины переломилась и впивается вам в ногу. Неудивительно, что вы закричали!

- Кровь есть? - спросил Драмм, морщась и поднимаясь на локте, чтобы взглянуть на ногу.

- Удивительно, крови нет. Щепочка небольшая, но колет, должно быть, болезненно. Похоже, вы стукнулись о стол или еще обо что-нибудь и расщепили дерево. Я говорил, что эти упражнения вам не подходят! Теперь придется каждый вечер проверять шины. Дерево стало непрочным, оно с самого начала было не лучшего качества.

- Я не думал, что стоило заказывать шину из красного дерева, пробормотал Драмм.

- Лежите спокойно, милорд. Можно отломать этот кусочек и отшлифовать место разлома. Не думаю, что это нарушит прочность всей конструкции.

- Не надо человеку носить деревянную одежду, - проворчал Драмм. Который час?

- Почти рассвело. Я обо всем позабочусь, и вы сможете снова заснуть.

- Какой смысл, - сказал Драмм, зевая. - Зажги лампы и отдерни шторы. Если бы я отправлялся на верховую прогулку, как привык, то уже все равно вставал бы. Проклятие! Не могу дождаться, когда меня освободят от этой клетки.