Кэтрин Ли - Праздник для всех

- Я не хотела тебя обидеть, Джонас. Просто в наше сложное время слишком тяжело вырастить и выучить такое количество детей.

- Ты права, - уклончиво заметил Джонас.

Карли хотелось бы увидеть его глаза, выражение его лица.

- Мне почему-то кажется, что тебе неприятно говорить об этом. Или ты все еще злишься из-за... чего-то другого?

Джонас стоял, держа в руке маленькую елочку.

- Я не злюсь. - Он взглянул на елку. - Мы будем оставлять деревья там, где спилили, и заберем их на обратном пути? - Его глаза заблестели. - Или их нужно сначала отряхивать?

- Отряхивать? - подозрительно переспросила Карли. Вскочив на ноги, она попятилась, глядя в его сияющие глаза.

Джонас ухватил елку обеими руками, поднял ее над головой Карли и потряс. Облако сверкающих снежинок осыпало девушку.

- Джонас, прекрати! - завизжала Карли, рванув вверх по склону холма.

Джонас выронил дерево и бросился вслед за ней.

- Сейчас ты у меня побегаешь!

Карли смела снег с плеч и сняла шапку, чтоб отряхнуть ее.

- Я серьезно, Джонас. - Она попыталась изобразить обиду, но не сумела сдержать ответную улыбку. - Если тебе не хочется говорить о чем-то, лучше скажи это сразу. Не надо гоняться за мной, чтобы заставить заткнуться.

Джонас пожал плечами, без малейших признаков раскаяния.

- Прости, не смог удержаться. - Он улыбнулся еще шире. - Я не пытался заставить тебя заткнуться. Просто я... не часто рассказываю об этом.

- О количестве детей в твоей семье? - уточнила Карли. - Или речь идет о чем-то более личном?

- Четверо младших - брат и три сестры, на самом деле мне не родные, а двоюродные, - пояснил Джонас.

У Карли екнуло сердце, когда она услышала его голос. Она не знала, что именно он собирался ей рассказать, но чувствовала, что это тема была для него очень болезненной.

- Они стали жить с нами после того, как моя мама и тетя, ее сестра, вместе поехали в Сиэтл. Их... убил в закусочной один чокнутый ублюдок, который просто ворвался в зал и начал палить по посетителям из автомата. Джонас сжал руку в кулак так крепко, что это было заметно через перчатку. У него не было никаких причин для этого. Проблем на работе или еще чего-нибудь. Он просто был сумасшедшим.

- О нет. - Карли остановилась, у нее перехватило дыхание. - Боже мой. Как... это...

Джонас подошел к ней и обнял. В этот момент она не стала сопротивляться, не могла.

- Ой, Джонас, - сказала она, уткнувшись лицом в его куртку. - Какой ужас. Не удивительно, что ты теперь не выносишь любого насилия.

Он крепче прижал ее к своей груди.

- Я рад, что ты это понимаешь?

- А как можно не понимать? Господи, что ты пережил! Сколько тебе было?

- Десять лет.

- Так мало.

- Ага, но я был старшим. Шестеро остальных осиротевших детей были еще младше. Самому маленькому даже года не исполнилось. - Джонас рассеянно погладил Карли по спине. - Муж моей тети оказался слабаком. Мы так и не узнали, куда он смылся. А отцу пришлось растить всю ораву.

- Наверное, он прекрасный человек. А как ему удалось справиться с этим, да еще заниматься фермой?

Джонас усмехнулся.

- О, он нашел себе помощника в доме. Меня.

- Тебя? - Карли отклонилась и взглянула ему в лицо. - А как же твои сестры?

- Следующей по старшинству была Тори, ей было девять. Но она стала закоренелой фермершей лет этак с трех. Она не изменилась. Остальные были еще маленькими. Пришлось мне стать для них... мамочкой.

- Мамочкой? - Карли невольно улыбнулась. - Поэтому ты так зациклен на детях.

- Не совсем. Я всегда любил детей, так же как Тори любила работать на ферме. Поэтому я не сомневался, нянчиться с ними или нет. По крайней мере, поначалу.

- Только поначалу?

- Я же не святой. С детьми столько хлопот, даже если ты их любишь. А я вырос, стал подростком. И постоянно был занят, не мог даже встречаться с друзьями. Тогда я сказал Тори, что буду работать на ферме, а она пусть возится с детьми.

Карли попыталась вообразить этого огромного мускулистого мужчину в виде подростка, гремящего сковородками, но картинка никак не складывалась. Он был слишком мужественным. Тогда она представила его с маленьким ребенком на руках и зажмурилась от избытка чувств.

- А она не возражала?

- По-своему, - сказал Джонас с оттенком горечи в голосе. - Она дождалась тридцатиградусного мороза и потребовала, чтобы я накормил коров. Естественно, у меня ни фига не вышло. А вернувшись в дом, я обнаружил, что завтрак у Тори сгорел, а малыши ревут в три ручья, потому что она их не так одела. Короче, полный бедлам. И я... в общем, мне не хотелось, чтобы дети чувствовали себя несчастными.

Карли улыбалась, но на глазах у нее выступили слезы.

- И через сколько времени ты понял, что не хочешь меняться работой?

Джонас поджал губы, но все же выдавил из себя улыбку.

- Скоро. Я же не дурак. И, по-моему, Тори выбрала это холодное утро нарочно, потому что она тоже не дура.

Карли не поняла, обижается ли Джонас на свою сестру, или наоборот пытается ее оправдать.

- А она всегда добивается своего хитростью?

- Ну, она... - Джонас нахмурился, погрузившись в свои мысли. Вообще-то нет. Она не умеет лгать. И вечно на нее валятся все шишки из-за ее долбаной честности. Я, помню, советовал ей практиковаться перед зеркалом, но ей ни разу не удавалось выдумать более-менее правдоподобную ложь.

- Хотелось бы мне с ней встретиться. Увидеть вас вместе.

Джонас усмехнулся.

- Мы с Тори... уже не так близки, как раньше.

- Разве ты не встречаешься с ней и с остальными родственниками на Рождество?

- Я посылаю им подарки. - Безжизненный тон Джонаса свидетельствовал о том, что он не хочет больше говорить о своей семье.

Это наводило на подозрения. Карли прикрыла глаза, снова вспомнив, как она улаживала спор между Джонасом и его деловой партнершей и бывшей любовницей. Девушка резко разорвала объятия.

- Лучше бы нам продолжить, - заметила она, - а то не успеем спилить наш десяток елок до темноты.

Джонас пересек ледяное пространство между ними и приподнял ее подбородок рукой в запачканной снегом перчатке. Их взгляды встретились.

- Я давно уже никому это не рассказывал, Карли. Мне так больно говорить об этом, что я и не хотел. Но с тобой все по-другому, похоже на... исповедь.

- Я рада, Джонас. Но я не хотела быть слишком любопытной.

- Я скажу, когда ты будешь любопытной. - Он опустил руку. - Мы связаны вместе, Шелк. Сколько можно притворяться, что ты всего лишь мой посредник?

Губы Карли задрожали, но ее голос был ровным.

- Пока мы не закончим... хотя, возможно, это затянется на...

- Годы?

- Тысячелетие.

Джонас отпустил ее.

- Ты меня поняла.

Он начал взбираться на холм.

Пятая глава

Карли с облегчением взглянула на последнюю елку, лежащую в кузове пикапа. После второго дня, проведенного с Джонасом, и самых тщательных попыток избежать повторения вчерашней близости, она чувствовала себя напряженной почти до дурноты. Она мечтала оказаться в одиночестве и принять долгую горячую ванну.