Ким Лоренс - Известность любви не помеха

- Мне везет как утопленнику: повстречал-таки женщину, которая умеет хранить секреты! - пожаловался он, собираясь удалиться.

Хоуп проигнорировала эту бестактность.

- Фонарь у тебя есть? - поинтересовалась она, пока он застегивал пальто. Вот эти перчатки должны на тебя налезть, - заметила она и вручила ему отцовские кожаные перчатки. - Если передумаешь - я угощу тебя ужином. - На самом деле она была рада, что он отказался. Алекс вот-вот должен был появиться, и опять пришлось бы выкручиваться.

- Дай-ка я проверю еще раз... Порядок, - согласился он, натягивая перчатки. - Сегодня полнолуние и небо ясное, так что фонарь мне не понадобится. Правда, там чертовски холодно, но к утру обещали оттепель, и, если я оставлю машину в чистом поле, мне уже нипочем ее не видать. - Он положил руки ей на плечи. - Ты придешь к нам на свадьбу?

- А не получить ли тебе сначала развод? - несколько охладила она его.

- Ты права. Но, знаешь, мы так долго жили каждый сам по себе, что я привык считать себя разведенным. Если честно, я был уверен, что никогда в жизни не захочу снова сунуть голову в петлю. Наверное, до встречи с Ширли у меня просто не было стимула расстаться с Даллас. Теперь я жалею, что не развелся сразу.

- Передай привет Ширли.

- Непременно. Знаешь, Хоуп, я никогда не забуду, как много ты для меня сделала, - с неожиданной теплотой заявил он и нежно поцеловал ее. - Ты лучше всех на свете.

- В самом деле? Я бы не стал делать такие опрометчивые заявления. Арктический холод, ворвавшийся в дом из открытой двери, сошел бы за обжигающий самум рядом с ледяным тоном этих слов.

- Алекс, как ты рано!

- Да, я так и понял, - многозначительно отчеканил он.

- Послушай, приятель, что за наезды? - фыркнул Ллойд.

- Я тебе не приятель, - перебил его Алекс. Было ясно, к каким выводам он пришел, застав ее за поцелуем.

- Не смей разговаривать с Ллойдом таким тоном! - Отчаяние и смущение привели Хоуп в неистовую ярость. А она-то надеялась, что он все же изменил свое мнение о ней! Дура, беспросветная дура! "Господи, да ему ведь хочется думать, что я - шлюха!"

- Я буду говорить с твоим Ллойдом, как мне угодно!

- Эй, полегче! - взвился Ллойд.

- Заткнись! - хором вырвалось у обоих, и голубые глаза встретились с серыми.

- Уходи, Ллойд, - выговорила Хоуп уже спокойнее.

- Я ни за что не оставлю тебя с этим типом! - твердо ответил Ллойд, с подозрением глядя на Алекса. - Господи, Хоуп, неужели ты увлечена им?

Как бы ей хотелось сейчас ответить "нет"! Естественно, Ллойду не хочется оставлять ее - Алекс напоминал туго свернутую пружину, готовую развернуться и ударить.

- Ллойд не такой дурак, как ты думаешь, Хоуп, - он тебе не доверяет. Черт побери, нелегко, должно быть, иметь подружку, готовую прыгнуть в постель к первому, кто постучит в дверь. - Алекс не собирался скрывать свою ярость.

- Только если по телевизору не будет ничего поинтереснее.

Хоуп сжимала рукав пальто Ллойда и чувствовала, как тот напрягся, услыхав этот обмен провокационными репликами. Алекс явно набивался на драку, и Хоуп поняла, что обязана защитить Ллойда, если тому вдруг придет в голову сыграть в благородного рыцаря. Ллойд, конечно, здоровяк семи футов ростом, но Алексу не соперник. Он спокойный, ленивый и избалованный горожанин - полная противоположность Мэтьюсону.

- Послушай, Ллойд, - горячо заговорила она, - прошу тебя, уезжай. Пожалуйста, не тревожься за меня. - Она смерила Алекса холодным взглядом. Хотя он тут и играет мускулами, мы с ним, самое большее, обменяемся оскорблениями. Поскольку на его мнение мне глубоко плевать, то в худшем случае у меня разболятся уши от его крика.

- Ты уверена? - с сомнением протянул Ллойд.

- По-твоему, я подниму руку на женщину?

Пожалуй, в другой ситуации Хоуп позабавило бы такое заявление, но сейчас ей было не до смеха.

- Он меня и пальцем не тронет, - заверила она Ллойда, - а вот тебе разбитый нос совсем ни к чему. Я вовсе не хочу тебя пугать, но будь благоразумен: неужели синяк под глазом покажется тебе приятным разнообразием в твоем имидже? Кажется, в эту пятницу ты должен вести теледебаты, которые будут транслироваться на оба побережья?

Это напоминание мигом отрезвило Ллойда - он заколебался. Алекс глядел на него с презрительной усмешкой.

- Ну, если ты так хочешь...

- С каких это пор я не могу сама за себя постоять? - Хоуп почти нежно поцеловала его в губы и подтолкнула к двери. Алекс не пошевелился, чтобы пропустить их. - Посторонись, будь любезен, - высокомерно обратилась она к нему.

Он щелкнул каблуками и склонил голову в насмешливом поклоне.

- А меня ты не собираешься попросить удалиться?

Чтобы он отказался? Нет уж, такого удовольствия она ему не доставит!

- Сначала я скажу тебе все, что о тебе думаю, а уж просить тебя о чем бы то ни было тем более не стану!

У него в глазах мелькнуло недоумение. Вот так! Пусть знает! И если он ждет, что она будет стоять и покаянно выслушивать его оскорбления, так не дождется.

- Я заинтригован.

- Не заводи меня! - прошипела она и, растянув губы в улыбке, повернулась, чтобы попрощаться с Ллойдом.

А тот весьма встревоженно прислушивался к ее перепалке с этим разъяренным вепрем, смутно догадываясь, что злоупотребил оказанным гостеприимством.

- Счастливого пути, и непременно поцелуй от меня Ширли.

- Знаешь, мне неловко вот, так уезжать...

- Говорю тебе, я уже взрослая. Ллойд вышел во двор.

- Не знаю, с чего ты взбеленился, - прокричал он, обращаясь к Алексу, - но эта девушка - чистое золото, и ты просто слепец, если не заметил этого.

Хоуп помахала ему и притворила дверь. Судя по выражению лица Алекса, его изумила горячность Ллойда.

- Кто такая Ширли?

Вопрос прозвучал не с той стороны, откуда Хоуп ожидала, и она замешкалась. Ллойд решился обнародовать правду, и она уже подумывала, когда и как открыть Алексу великую тайну. Конечно, неплохо было бы, если бы ему вообще не понадобились никакие объяснения, однако практичная натура Хоуп с трудом допускала такую возможность.

- Мать Ллойда, - гладко солгала она. Было больно думать, что еще недавно она собиралась поведать ему обо всем в постели, рассказать, какая Ширли умница и в какой щекотливой ситуации оказался ее сын, занявшийся политикой, - развод матери с перетряхиванием грязного белья на публике означал бы конец его карьеры. Увы, надежды растаяли. Алекс не верил ей, и она почувствовала себя преданной.

- Только не говори, что он уже успел познакомить тебя со своей родней.

Презрение в его голосе только усилило горькое отчаяние Хоуп: пожалуй, что бы она теперь ни сказала и ни сделала, он все повернет против нее. Элементарное чувство справедливости нашептывало Хоуп, как сладка будет месть. Ей хотелось, чтобы Алекс унижался и извинялся перед ней, когда узнает правду, что в любом случае неизбежно. Вот что: если он приползет к ней на коленях, умоляя о прощении, она с удовольствием рассмеется ему в лицо, решила Хоуп.