Нора Робертс - Обожествлённое зло

Что ж, мальчику почти восемнадцать. В этом возрасте она-то уж. точно принесла родителям массу разочарований. Но ей все-таки хотелось... Джолин отложила в сторону ручку. Ей все-таки хотелось, чтобы ее сын почаще улыбался.

Она услышала, как он вошел в переднюю дверь и сразу же повеселела. Они уже так давно не садились поговорить на кухне. Как когда-то, когда он возвращался из школы и они ели что-нибудь вкусное, а затем вместе решали длинные примеры.

- Эрни. - Она слышала, как он остановился на лестнице. "Мальчик слишком много времени проводит у себя в комнате, - подумала она. - Слишком часто сидит один". - Эрни. Я на кухне. Иди сюда.

Он вошел в дверь, сунув руки в карманы джинсов. Ей показалось, что он был немного бледен, но она тут же вспомнила, что в воскресенье он плохо себя чувствовал. "Просто волнуется перед выпуском", - решила она и улыбнулась ему.

- Что ты здесь делаешь?

Это звучало как обвинение, но она сдержалась. - Я освободилась на несколько часов. Я никак не могу запомнить твое расписание. Ты работаешь сегодня?

- Только с пяти часов.

- Хорошо, значит у нас есть немного времени. - Она встала и сняла крышку с широкой керамической посудины для сладких блюд. Я приготовила шоколадный пудинг.

- Я не голоден.

- Ты почти не ешь вот уже два дня. Ты все еще плохое себя чувствуешь? Она протянула руку, чтобы пощупать ему лоб, но он отдернулся.

- Не хочу никаких пудингов, слышишь?

- Хорошо. - Ей казалось, что она смотрит на незнакомца, у которого глаза были слишком темны, а кожа слишком бледна. Он то и дело вынимал и засовывал руки в карманы. - Удачный был день в школе?

- Мы там ничего не делаем, только тянем время.

- Ну...- Она почувствовала, как улыбка сходит с ее лица и снова заставила себя взбодриться. - Я знаю, как это бывает. Последняя неделя до выпуска это все равно, что последняя неделя до истечения кредита. Я прогладила твою выпускную мантию.

- Хорошо. У меня полно дел.

- Я хотела поговорить с тобой. - Она стала собирать списки. - Насчет приема гостей.

- Каких гостей?

- Ты знаешь, мы ведь обсуждали это. В воскресенье после окончания школы. Приедут бабушка и Поп, тетя Марси, а также Нана и Фрэнк из Кливленда. Я, правда, не знаю, где все они будут спать, но...

- Зачем им приезжать?

- Как зачем? Ради тебя. Я знаю, что ты получил только два билета на само торжество, так как школа небольшая, но это не значит, что мы не можем собраться все вместе и устроить вечеринку.

- Я же сказал, что не хочу никаких гостей.

- Нет, ты сказал, что тебе все равно. - Она положила списки на стол, изо всех сил стараясь сдержаться.

- Так вот, мне не все равно, и я не хочу никаких вечеринок. Я не хочу видеть никого из этих людей. Я вообще не хочу никого видеть.

- Боюсь, что тебе придется это сделать. - Она слышала интонацию собственного голоса, ровную, холодную, неуступчивую, и поняла, что она звучит точно так же, как у ее матери. "Круг замкнулся", - устало подумала она. - Эрни, уже все предусмотрено. Мать и отчим твоего отца приедут уже в субботу вечером вместе с несколькими твоими кузенами. Остальные приедут утром в воскресенье. - Она подняла руку, как бы отталкивая его несогласие, подобно дорожному полицейскому, отгоняющему назад машины. "Еще одна манера ее матери", - подумалось ей. - Что ж, ты можешь не хотеть их видеть, но они все хотят видеть тебя. Они гордятся тобой и хотят присутствовать при этом событии в твоей жизни.

- Я заканчиваю школу. Почему, черт побери, из-за этого такой шум?

- Не смей говорить со мной таким тоном! - Она приблизилась к нему. Он был намного ее выше, но на ее стороне была власть материнства. - Мне все равно, сколько тебе лет, семнадцать или сто семь, но никогда больше не смей говорить со мной подобным образом.

- Я не хочу, чтобы здесь болталась куча идиотских родственников. - Он начал заикаться и испугался, что не сможет это преодолеть. - Мне не нужно никакого торжества. Ведь это я кончаю школу, не так ли? Разве я не имею права выбора.

Ее сердце переполнилось нежностью к нему. Она помнила, что это такое, быть связанным родительскими ограничениями. Она тоже не понимала в свое время их смысла. - Прости, но боюсь, что этого права у тебя нет. Эрни, ведь это всего только пара дней из твоей жизни.

- Вот именно. Моей жизни. - Он поддел ногой стул. - Это моя жизнь. Когда мы переезжали сюда, ты тоже меня не спрашивала. Потому что это должно было быть "полезным" для меня.

- Мы с твоим отцом считали. Мы думали, что это будет хорошо для всех нас.

- Точно. Здорово получается. Увозите меня от всех моих друзей и засовываете в какое-то захолустье, где у всех ребят только и разговору, что об охоте на оленей и выращивании свиней. А мужики занимаются тем, что убивают женщин.

- О чем ты говоришь? - Она положила ему руку на плечо, но он резко отстранился. - Эрни, я знаю, что напали на женщину, и это ужасно. Но ее не убили. Такое здесь не случается.

- Ты ничего не знаешь. - Его лицо покрылось мертвенной бледностью, в озлобленных глазах стояли слезы. - Ты ничего не знаешь об этом городе. Ты ничего не знаешь обо мне.

- Я знаю, что люблю тебя и беспокоюсь. Может быть, я слишком много времени отдавала ресторану и слишком мало тебе, мы так редко просто разговаривали друг с другом. Присядь. Сядь рядом со мной и давай обсудим все это.

- Слишком поздно. - Он закрыл лицо руками и зарыдал так, как она давно не слышала.

- О, детка. Дорогой, иди сюда. Скажи мне, чем я могу помочь?

Но когда она обняла его, он вырвался. Глаза его стали уже не озлобленными, а дикими. - Слишком поздно. Я сделал свой выбор. Я его уже сделал, и дороги назад нет. Просто оставь меня в покое. Оставь меня в покое, это лучшее, что ты можешь сделать.

Спотыкаясь, он выскочил из дома и побежал. Чем громче она его звала, тем быстрее он мчался

ГЛАВА 24

Клер заканчивала скульптурный портрет Элис. Это будет первой работой для отдела в музее Бетадайн, посвященного творчеству женщин. В скульптуре были изящество, мысль, ум, сила и спокойная уверенность. Она не представляла себе лучших качеств в женщине.

Услышав визг колес грузовика Эрни, несущегося по улице, она резко подняла голову. Нахмурилась, услышав, как мать Эрни зовет его. Если бы Салли не рассказала ей о телескопе, у Клер могло бы возникнуть желание помчаться самой вслед за ним, попробовать его успокоить.

"Не вмешивайся", - сказала она себе, возвращаясь к своей скульптуре. Если бы она с самого начала не вмешивалась, то не чувствовала бы сейчас никакой неловкости и беспокойства, когда опускала жалюзи в спальне.

А кроме того, у нее хватало и своих собственных проблем. Контракты и заказы, отношения с мужчиной, вышедшие из-под контроля, и это чертово выступление на обеде. Сдув волосы с глаз, она посмотрела на часы. И ко всему прочему, она должна была сказать Кэму о той фразе, которую вспомнила Лайза.