Дафна Калотай - В память о тебе

Зоя схватила документ, и Нина с Виктором, заглядывая ей через плечо, принялись читать. Это было постановление, подписанное заместителем председателя Комитета по культуре при поддержке Совета министров СССР, гласящее, что гражданин Герш исключен из Союза композиторов СССР.

Зоины завитушки задрожали, когда она тряхнула головой.

— Это все из-за бельканто [51] Бельканто — стиль пения, характеризующийся легкостью, мелодичностью, красотой звучания; зародился в XVII в. в Италии. . — Нине и Виктору она пояснила: — Вы ведь знаете, он так любит Россини!

Ее голос звучал по-деловому сухо. Чуть повысив тон, она сказала:

— Я ведь просила тебя избавиться от пластинок Доницетти [52] Доменико Гаэтано Мариа Доницетти (1797–1848) — итальянский композитор. !

— Да, сударыня!

Зоя выглядела скорее возбужденной, чем рассерженной.

— Это какая-то ошибка! Не волнуйся, все разъяснится.

Удивительно, но ничто, похоже, не могло напугать или привести Зою в уныние. Ее не могло смутить или озадачить то, что происходило вокруг. Нина, напротив, многого не понимала. И дело было даже не в недавних гонениях на Герша. Раньше Нине казалось, что она разбирается в людях и знает, кому можно доверять. Теперь же она начинала сомневаться в своей прозорливости. В прошлом месяце, в Берлине, Полина рассказала им о том, что ее «просят» доносить на подруг. Потом еще эта записка от хозяйки магазина… Нина все думала, рассказать ли о ней Полине и Вере. Или записка предназначена только для нее? Неужели она похожа на человека, который хочет покинуть родину? А может, в ее глазах есть что-то такое, что подсказало той женщине: «Вот та, кто жаждет сбежать из своей страны. Она достаточно умна, чтобы решиться на такой шаг». Сотни раз Нина задавалась вопросом, не получили ли ее подруги по записочке с подобным содержанием. В конце концов она скатала клочок бумаги в шарик и засунула его в уголок одного из отделений своей косметички. Нина не решилась показать записку кому-то еще, особенно после того как узнала о доносах Полины.

Женщина, следившая за ними в Берлине, оказалась сотрудницей восточногерманской службы безопасности. Она доложила Арво о том, что они вопреки запретам пересекли границу с Западным Берлином. Трех нарушительниц грубо отчитали перед общим собранием выехавшего на гастроли коллектива Большого театра. Потом им прочли «лекцию», в которой подчеркивалось, что в Западном Берлине нет ничего, чего они не смогли бы приобрести в «demokratischen Sektoren», а приспешники капиталистов спят и видят, как бы похитить трех советских балерин. Нине, Вере и Полине пришлось стоять перед товарищами и объяснять свой проступок тем, что их намеренно заманили в капиталистический мир, но они, к счастью, смогли выбраться оттуда и больше ни за что на свете не рискнут оказаться в «недемократическом» мире.

Какая ложь! Какая мелочность! Они проехали всего-то две лишние станции в метро. Наверняка многие знают правду. Полина говорила, что надо быть сумасшедшей, чтобы решиться бежать на Запад, даже попытаться бежать. Если убежишь, тебя найдут и переломают ноги…

Теперь Зоя убеждала Герша написать письмо покаяния.

— Я тебе помогу, — убеждала она мужа. — У меня неплохой стиль.

Герш, еще раз пробежав глазами постановление, сказал:

— Не уверен, что Сталин вообще видел этот документ.

Зою охватил благоговейный страх. И неудивительно. Она восхищалась гениальностью великого вождя. К примеру, на стене, где раньше висело маленькое овальное зеркало, теперь красовалась вставленная в рамку вырезка из прошлогодней «Правды»:

Если вы столкнулись с трудностями и засомневались в себе, подумайте о нем, подумайте о товарище Сталине, и вы обретете необходимую уверенность. Если вы устали на работе, подумайте о нем, подумайте о товарище Сталине, и усталость как рукой снимет. Если вы планируете что-нибудь великое, подумайте о нем, подумайте о товарище Сталине, и ваш план осуществится. Если вы ищите решение трудной задачи, подумайте о нем, подумайте о товарище Сталине, и решение найдется.

— Извините, но у меня назначена встреча, — чувствуя себя неловко, сказала Нина. — Мне пора. Увидимся дома, Виктор.

С явным облегчением Нина вышла из комнаты. Ее сердце сжалось, когда она подумала о плохой новости, которую придется сообщить Вере.

В понедельник утром Григорий первым делом отправился к Дрю.

Она встретила его улыбкой, поднялась из-за стола и крепко, по-деловому пожала ему руку.

— Рада вас видеть.

— И я рад. Вижу, отпуск пошел вам на пользу. Вы принесли с собой немного солнца.

— А я-то думала, что весь мой загар уже сошел, — еще шире улыбнулась Дрю. — Каталоги уже напечатаны. Вы получите один экземпляр по почте сегодня, может, завтра.

Свершилось! Механизм запущен, и теперь ничто не сможет помешать проведению аукциона. Григорию даже не верилось в это. Поскорее бы взглянуть на каталог!

Дрю порылась в сумке и достала оттуда книгу.

— Спасибо, что дали почитать.

— Это вам спасибо. Мои переводы не пользуются популярностью.

— Мне понравилось. Стихи звучат так, словно с самого начала были написаны на английском. Если бы я не знала, что…

Чувствуя себя немного неловко, Григорий признался:

— Эти стихотворения, в некотором смысле, труд всей моей жизни.

Дрю кивнула с таким видом, словно давно об этом знала.

— Замечательные стихи, особенно поздние. Мне кажется, последние стихи Виктора Ельсина существенно отличаются по стилю от всего, написанного им прежде.

Григорий кивнул.

— Я написал несколько работ по этому поводу. Мы, ученые, любим писать научные статьи, когда нечем заняться.

Женщина засмеялась.

— И к каким выводам вы пришли?

— О-о, лучше не искушайте меня! Если я начну рассказывать, то нескоро замолчу.

— Пожалуйста!

Она смотрела Григорию прямо в глаза.

— Хорошо. Мне кажется, изменения в его стиле произошли вследствие перемен в его личной и профессиональной жизни. Новое видение порождает новый литературный стиль. Из стихотворений об этом, конечно же, не узнаешь, но после их написания Ельсина арестовали. Поговаривали, что он был причастен к антиправительственной деятельности. Ранее арестовали его близкого друга. Возможно, эти два ареста взаимосвязаны.

— Нина Ревская должна знать о причине ареста.

— Думаю, да.

Дрю заглянула в конец книги.

— Особенно необычно последнее стихотворение.

«Речной берег» выделялся на фоне творческого наследия Виктора Ельсина почти полным отсутствием метрической формы и рифмы.